Хаос: отступление? (сборник)

Четыре

Вернуться я попыталась только один раз. Наверное, у меня была причина, но мне трудно выразить ее словом. Мы с Леной уже недель шесть работали над ее проектом, и я пока ничего не смогли вспомнить и зафиксировать, кроме легкого дуновения ветерка, шороха сухой листвы в водостоке да слабого аромата кофе.

Я не думала, что смогу найти что-нибудь определенное. Может быть, я просто пыталась убедить себя, что и искать-то нечего. Бензина для корабельного спасательного катера у нас не было, зато имелась небольшая лодка наподобие каноэ, которую Махеш собрал тогда, когда они перебрасывали на корабль свое оклендское оборудование. Еще год назад на ней вряд ли можно было выходить в море. Но сейчас, когда залив лежал передо мной гладкий как зеркало, это было то, что нужно.

Я отправилась рано утром, прихватив несколько фильтров для воды и пакет чипсов за компанию. На тот случай, если Лена станет искать меня, оставила ей записку, пришпилив к своему спальному мешку. Дескать, прощай, уплываю навсегда! Куда я направляюсь, я, естественно, не написала. А потом принялась грести. И гребла, гребла, гребла…

Каждый всплеск весла отзывался эхом. Я отлично помню, каким ясным был этот звук, разносившийся над гладкой водой, под плоским ровным небом. Я думала, что проплыву прямо через залив, вдоль восточной части моста, а потом – через место, где когда-то была его западная часть, и выйду на сушу в районе бывших пирсов. Но чистота неба была столь соблазнительной, что, поразмышляв, я решила повернуть на север. Прошла под мостом, обошла Остров Сокровищ и вновь повернула на запад. И там, прямо посредине между мысами, слева я увидела остатки металлических и бетонных конструкций, справа – ничего, кроме лишенных листвы деревьев, словно сложенных в груду каким-то великаном, а над собой – только бескрайнее небо. Небо, которое самому себе казалось слишком большим, слишком голубым; небо, которое, казалось, вот-вот рухнет на меня.

Башни моста исчезли, исчезли без следа тросы и вся шестиполосная магистраль. Исчезли даже бетонные блоки, которые держали мост с берега. Все это оказалось под водой и медленно ржавело.

Подождав, пока перестанут болеть мои натруженные руки, я повернула назад. Теперь я плыла к западу от Острова Сокровищ и Йерба-Буэна, ближе к береговой линии города, которая до сих пор роняла в жадные воды каменные плиты и грязь. И вдруг под днищем лодки раздался скрежещущий звук – лодка пришла в соприкосновение с неким подводным объектом. Я посмотрела за борт и увидела нечто огромное и черное от ржавчины, причем еще и увеличенное рефракцией. Я сразу же вспомнила водяных змеев и драконов, которых в древности рисовали по краям карты. Это было так близко от поверхности, и это был мост.

О последствиях я не думала. Закатав рука выше локтя и положив весла по бортам, я опустила руку в воду и дотронулась до моста. Вода была неимоверно холодна, словно сухой лед или кубик обычного льда, который обычно кладут на обожженное солнцем место. Кончики пальцев коснулись шероховатой поверхности стали и, раздвинув ладонь, я прижалась ею к металлу. Шершавая, как наждак, поверхность, изъеденная дырками размером с монету.

Вода поднялась выше локтя, намочив рукав, и покалывание мокрой шерсти привело меня в чувства. Я быстро выхватила руку из воды. Тончайший слой кожи стал сходить с поверхности предплечья, а под ним открылся нижний, розовый слой, незащищенные нервы которого почувствовали леденящий холод. Я едва не содрогнулась от ужаса и с трудом подавила стон и слезы. Я понимала: если я начну, мне уже не остановиться. Закусив губу и сощурив глаза с такой силой, что холод отступил, а в перенапряженных мускулах вновь появилась боль, ощущая электрическое покалывание на поврежденной коже, я налегла на весла. Когда я открыла глаза, я была далеко от руин моста. Передохнув, вновь взялась за весла и направилась домой.

– Еще раз, – говорит Лена, и я погружаюсь. Костюм облегает мое тело, сохраняя тепло. Спина перестает ощущать давление спального мешка, а по ногам пробегают искорки.

Я стою. Неподвижно. И вдруг – нечто трепещет под моей правой ладонью. Сильнее. Я чувствую – моя рука охватывает перила. Перила шершавые и теплые, и они напоминают другие перила – полуразрушенный металл другого моста, укрытого водой. Наконец в наушниках возникает шум дорожного движения, плеск далеких волн. И я достигаю отметки «пять».

– У меня получилось, Лена! – говорю я. – Определенно, получилось.

Вновь ощущая на своих органах чувств шероховатое прикосновение наждачной бумаги, я выхожу из состояния погружения. Снимаю наушники и поднимаю визор. Лена выглядит так, словно боится поверить в то, что слышит.

– Ты уверена? – спрашивает она.

Отодвигается от экрана, на котором зафиксированы полученные данные – словно боится своим дыханием все испортить.

– Это точно был мост? Ты это хочешь сказать?

– Именно, – говорю я. – Было все, за исключением визуализации. Ты это получила.

– Отлично.

Она откашливается.

– Да, отлично. Спасибо тебе.

Лена помогает мне выбраться из костюма и подняться на ноги. Я стою лицом к двери нашего контейнера. Снаружи в дверь проникает теплый воздух. Наверное, уже весна. Если прислушаться, можно услышать отдаленный шум волн.

– Мы снова сделаем это, – говорю я. Такие слова необходимо произносить громко.

– Да, конечно, – отзывается она.

Лена тоже смотрит наружу. Солнце висит над самым горизонтом, и крыши контейнеров нижнего ряда прорезаны полосами золота. Закат делает особо яркой рябь на поверхности залива, играя резкими сочетаниями света и тени.

– А потом и весь город.

Сан-Франциско мне по-прежнему не нравится. Хотя я и не исключаю, что все изменится. Город получит другое имя, а со временем и другие очертания. Может быть, я и полюблю это место. Я ведь до этого и приезжала, и уезжала отсюда без всякой причины. А если я найду настоящую причину чтобы остаться и жить? Не появится ли во всем этом смысл?

Я перевожу взгляд на воду, а потом – на тень, простирающуюся вдоль горизонта. В лучах заката руины выглядят почти прекрасными.