Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 6
– А что это нашего квартиранта не видать?
Швейная машинка ответила мне длинной яростной речью, мать же ограничилась тем, что оделила меня сердитым взглядом искоса.
– Не понял, – уже тревожась, сказал я. – Где Гриша?
За окнами было черным-черно. Часы на серванте показывали половину двенадцатого.
– Да не стучи ты, мать, своей машинкой! Он что, не приходил ещё?
– Почему… – сухо и не сразу ответила она. – Приходил. Потом снова ушёл. Да он уж третий вечер так…
– Третий вечер? – изумился я. – Гриша? Вот не знал…
– Откуда ж тебе знать? – вспылила она. – Ты сам-то в последнее время дома вечерами бываешь?
Я смущённо почесал в затылке и, прихватив сигареты, вышел из дому.
Наш переулок, опылённый светом жёлтеньких безмозглых лампочек на далеко разнесённых друг от друга столбах, был весь розово-бел от цветущих деревьев. Я постоял, прислушиваясь.
Минуты две было тихо. И вдруг где-то возле новостройки взвыли собаки. Лай начал приближаться, откочевал вправо, причём из него всё явственней проступали выкрики и топот бегущих ног.
– Что-то слышится родное… – озадаченно пробормотал я.
В частном секторе теперь было шумно, и ядро этого шума катилось прямиком ко мне. Первым из-за угла выскочил высокий широкоплечий парень и припустился наискосок к нашей калитке. Увидев огонёк моей сигареты, шарахнулся и принял оборонительную позу.
– А ну быстро в дом! – негромко скомандовал я. – Быстро в дом, я сказал. Без тебя разберёмся…
И растерянный Гриша Прахов молча скользнул мимо меня во двор. Навстречу ему, угрожающе клокоча горлом, двинулся спущенный на ночь с цепи Мухтар, но Гриша был настолько взволнован, что просто перешагнул через пса и заторопился по кирпичной дорожке к дому. Ошарашенный таким пренебрежением, Мухтар сел на хвост и, до отказа вывернув голову, уставился вслед. Я прикрыл калитку.
Тут из-за угла выскочили ещё двое. Точно так же метнулись на огонёк моей сигареты, а потом с ними произошло то же, что и с Гришей, – только узнали они меня быстрее и шарахнулись не так далеко.
– Да это же Минька! – растерянно сказал тот, что повыше. Зовут Славкой, фамилии не знаю, живёт в Нижнем посёлке.
А кто второй? Второму фонарь светил в спину, лица не разглядишь. Выдал оскал – широкий, наглый, в тридцать два зуба… Бехтерь.
Со стороны котлована под собачий аккомпанемент подбежал третий. Задохнулся и перешёл на тяжёлую трусцу… А намного их Гриша обставил. Молодец, бегать умеет. Хотя с чего ему не уметь – ноги длинные, голова лёгкая…
– Что, чижики? – ласково спросил я, дождавшись, когда они соберутся вместе. – Детство вспомнили? В догонялки поиграть захотелось? А если мне сейчас тоже поиграть захочется?
Я сделал шаг, и они попятились. Бехтерь перестал улыбаться.
– Нет, Минька… – И я удивился, сколько в его скрипучем голосе было ненависти. – С тобой мы в догонялки играть не будем. А вот с квартирантом твоим ещё сыграем. Так ему и передай.
Я выслушал его и не спеша затянулся.
– Бехтерь, – прищурясь, сказал я, – а помнишь, ты лет пять назад этот переулок спичкой мерил? Сколько у тебя тогда спичек вышло?
Вместо ответа Бехтерь издал какой-то змеиный шип.
– Так вот, Бехтерь, – продолжал я. – Если я тебя ещё раз поймаю в нашем районе – заставлю мерить по новой. Только уже не поперёк, а вдоль. Славка!
– Ну!
– Тебя это тоже касается. И дружку своему растолкуй. Я его хоть и не знаю, но личность запомнил.
– А меня-то за что? – баском удивился тот, о ком шла речь.
– А не будешь на свету стоять, – закончил я, топча окурок.
Мать ждала меня в прихожей, приоткрыв дверь во двор.
– Что там, Минька? – спросила она.
– Всё в порядке, мать, – успокоил я. – Так… Нижнинские немножко не разобрались.
Успокоил и направился прямиком в Гришину комнату. Гриша сидел на койке и расстёгивал рубашку, хотя умные люди обычно начинают с того, что разуваются… Увидев меня, он ужасно смутился и стал почему-то рубашку застёгивать.
– Ну расскажи, что ли, – попросил я, присаживаясь рядом с ним. – Что вы там с Бехтерем не поделили?
Гриша вдруг занервничал, ощетинился.
– Я… отказываюсь отвечать! – заявил он высоким срывающимся голосом.
Это было так не похоже на нашего обычного Гришу, что физиономия моя невольно расползлась в улыбке.
– Ну а что я у тебя такого спросил? Я спросил: что вы не поделили…
Гриша вскочил.
– Да что ж такое! – плачуще проговорил он. – Там всё выпытывали, теперь здесь…
Смотри-ка, вскакивать начал…
– Да кому ты на фиг нужен! – сказал я, удивлённо глядя на него снизу вверх. – Всё равно узнаю завтра, за что гоняли…
Гриша помолчал, успокаиваясь.
– За Людмилу, – вымолвил он мрачно.
– За Людмилу? – ошарашенно переспросил я. – Ах, за Людмилу…
Я посмотрел на смущённого, рассерженного Гришу и засмеялся:
– А что хоть за Людмила? Я её знаю?
– Как же ты её можешь не знать! – с досадой ответил Гриша. – В одной смене работаем.
Я перестал смеяться:
– Постой-постой… Так это наша Люська? Крановщица?
Гриша молча кивнул.
– Мать! – крикнул я, втаскивая его за руку в большую комнату. – Посмотри на этого дурака, мать! Ты знаешь, с кем он связался? С Люськой Шлёповой из Нижнего посёлка!
Мать выронила вишнёвый плюш, которым покрывала швейную машинку, и, всплеснув руками, села на стул.
– Да как же это тебя угораздило, Гришенька?
У Гриши было каменное лицо взятого в плен индейца.
– Он уже и с Бехтерем познакомиться успел, – добавил я. – Устроили, понимаешь, клуб любителей бега по пересечённой местности!
Услышав про Бехтеря, мать снова всплеснула руками.
– Побьют тебя, Гришенька, – проговорила она, с жалостью глядя на квартиранта.
Когда на следующий день перед сменой я рассказал обо всём ребятам, отреагировали они как-то странно. Валерка осклабился, Вася-штангист всхохотнул басом. Старый Пётр сказал, поморгав:
– А в чём новость-то? Что Гринька с Люськой? Так я это неделю назад знал.
– Неделю? – не поверил я. – А кто разнюхал? Аркашка?
– Ну ты, Минька, силён! – восхитился Сталевар. – Глянь-ка туда.
Я обернулся. Возле правилки, там, где у нас располагается лестница, ведущая на кран, стояли и беседовали Гриша с Люськой. И то ли повернулись они так, то ли свет, сеющийся по цеху из полых стеклянных чердаков в полукруглой крыше, падал на них под каким-то таким особым углом, то ли я просто впервые видел их вместе… Похожи как брат с сестрой. Гриша, правда, черноволосый, а у Люськи – рыжая копна из-под косынки, вот и вся разница.
– Я тоже сначала думал – они родственники, – пробасил над ухом Вася-штангист.
А после смены я снова встретил Люську у проходной.
– Бехтеря ждёшь? – спросил я. – Или Гришу?
– А ты прямо как свёкор, – кротко заметила она. Глаза её были зелены и нахальны.
– Слушай, Люська! – сказал я. – Чего ты хочешь? Чтобы Бехтерь Гришку отметелил? А я – Бехтеря, да?
– Кто бы тебя отметелил… – вздохнула она.
– Ишь губы раскатала! – огрызнулся я. – Метёлок не хватит!.. Слушай, на кой он тебе чёрт сдался, а? Для коллекции, что ли? Нет, я, конечно, понимаю: парень красивый, видный. Тихий опять же. Стихи, наверное, читает… с выражением.
Люська поглядела на меня изумлённо и вдруг расхохоталась, запрокинув голову:
– Стихи?.. Ой, не могу! Гриша – стихи!..
– Ну вот, закатилась! – с досадой сказал я. – Чего смешного-то?
– Да так… – всё ещё смеясь, ответила Люська. – Просто никто ещё мне ни разу не вкручивал, что он из-за меня с другой планеты сбежал…
