Клуб убийц букв

Тем, кому интересна литература Серебряного века, а ещё — книги о книгах, и наконец, тем, кто любит прозу Борхеса — скорее туда, в «Клуб убийц букв». Кржижановский действительно «русский Борхес» и «русский Кафка», и «прозеванный гений», как его называют. Всё верно. Только великим богатством нашей литературы, невероятным количеством имен, которые мы успели выстроить по иерархии, можно объяснить то, что писателя такого уровня НЕ читают/любят/обсуждают так же массово, как, например, Булгакова с «Мастером и Маргаритой». Повесть читается за один вечер, залпом. Не все вставные новеллы были одинаково интересны, и не всё в итоге проясняется в сгущённой атмосфере таинственности, кроме того, что «строчки с кровью убивают» — но остановиться невозможно.

Параллельно читала Михаила Эпштейна, эссеиста,…

Писать рецензии на Кржижановского — дело безнадежное: любой абзац, написанный гением, скажет вам все. Свою историю любви я уже как-то в двух словах описывал. Но пару строчек я все-таки черкнуть попробую.

«Клуб убийц букв» я читал еще в 2015 и сейчас не стал перечитывать, попробую вспомнить собственные ощущения семилетней давности. Тогда это было уже четвертое произведение Сигизмунда Доминиковича подряд: я читал их достаточно медленно, смакуя каждую строчку, обкатывая на языке каждую метафору (а Кржижановский — невиданный мастер в обыгрывании и развертывании практически каждой метафоры), на долгие секунды замирая от восхищения и забывая дышать...

Боже, с какой же белой завистью я читал его произведения! Я никогда так не напишу! Я никогда не придумаю даже одного такого сюжета, у него же их…

Вряд ли я вспомню, что именно заинтересовало меня миллион лет назад в этой книге настолько, что я ее закинула в «виш» в надежде когда-нибудь да прочитать.

Давно уже не было у меня столь трудного, непонятного и мрачного чтения. Абсолютно не мой автор. Читать местами даже интересно (дочитала ведь я все же до конца), но хотелось поскорее разделаться с этим грузом в моём багаже хотелок, перелистнуть последнюю страницу и выдохнуть с чувством удовлетворения. Жаль, что только лишь от наконец-то вычеркнутой строчки в списке задач.

...лучше быть статистом там, на земле, чем премьером здесь, в мире отыгранных игр. Лучше быть тупым и ржавым клинком, чем драгоценными, но пустыми ножнами; и вообще лучше хоть как-нибудь быть, чем великолепно не быть: теперь я не стал бы размышлять над этой дилеммой.

Тем, которые я, пребывающим в вечном поиске интеллектуальной прозы, ну, вот же оно, вот! Русская, родная, классическая, настоящая, прорывная, незамеченная и спокойно забытая. Не забитая юными критиканами, не растасканная на цитаты и афоризмы. Хочешь - постмодернизм (Том Стоппард, ты точно не читал Кржижановского?), хочешь - суровая антиутопия (эй, мастера антиутопий, к вам тот же вопрос?), хочешь - плутовские рассказы с глубокими отсылками к библейским сюжетам, хочешь - сладких апельсинов? А, нет, это из другой оперы. И всё…

Вот в голову творца - пусть опытного, пусть начинающего - врывается Замысел. Он предстаёт пред ним безмолвный, но объёмный, совершенный, цельный. И попробуй опиши эту вспышку так, чтобы передать хотя бы толику её. Облекаемая словами, Замысел теряет цвет и форму, распадается на фрагменты и часто, очень часто мутирует в некий симулякр, далёкий от первоначального Замысла. То самое Дао, которое выраженное словами, уже не есть истинным дао. И с этой точки зрения глава Клуба убийц букв прав. Великолепие замыслов - в их непорочности, целомудрии, которые ещё не опошлены печатным словом. Особенно, когда замысел воплощается графоманами.

С другой стороны, Замысел ведь явление нематериальное, а потому эфемерное, аморфное. И умелые руки могут придать ему форму подлинной драгоценности, наподобие…

Если бы мой внутренний филолог когда-нибудь ходил в университет и изучал литературные течения двадцатого века, их предтечи и тайные смыслы, то сейчас бы вы прочитали о том, какая тонкая прелестная форма у повести. Новеллы автора изящны, как шахматные этюды, а слова льются и стучат огранёнными алмазами, перебираемые жадными читательскими пальцами. Радужный клин инаковости разделил бы мою читательскую жизнь на до и после прочтения, а языковая игра писателя подчёркивала бы неординарность его самовыражения. Понимание, что Кржижановский - это русский Борхес накрыло бы меня с головой, а центральная антиутопическая новелла была бы воспринята как предвосхищение Оруэлла и Хаксли. Сказочный, комический и умный анализ-коллаж творческих завалов и бремени влияния времени, а также чрезвычайно щедрый…

Вот бывают же такие книги, после прочтения которых не знаешь, что и сказать. Витиеватый, довольно тяжеловесный слог, ускользающий смысл - во время чтения находилась в постоянном напряжении, силясь понять, осознать все написанное полностью. И все равно, кажется, в этом не преуспела, осталось не очень комфортное ощущение того, что так до конца всего и не уловила. В тексте, кстати, попадаются очень интересные неожиданные словесные обороты и сравнения - вот это понравилось. Например, "черная узкая улица тянулась предо мной, как нить, выскользнувшая из иглы" - прекрасно же! Герой, который вводит рассказчика собственно в клуб и в курс дела, дает свое объяснение этому обозначенному в названии странному собранию "замыслителей". Далее одна за другой следуют их истории различной степени…

За интригующим названием скрывается очень сложная книга. По крайней мере, сложная для меня. Так и оставшаяся мной до конца не понятой. Сборник фантасмагорий и притч, объединённый неким клубом, члены которого собираются каждую субботу и изощряются в Замыслах. Истории, рассказанные членами клуба, никогда не лягут буквами на бумагу, они приходят из ниоткуда и уйдут в это же никуда. Они обо всём и, собственно, ни о чём. Поначалу мой мозг никак не хотел воспринимать то, что я читала. Казалось, я, в отличие от досточтимых членов клуба, вижу только буквы и не понимаю смысла. Постепенно туман замысла уходил, я уже слышала не только неясные голоса и шёпоты. Проступали намёки, морали, предсказания. Но тут же обрывались, оставляя меня с разинутым ртом. Поставленные вопросы так и не дождались…

Интеллектуальная проза Сигизмунда Кржижановского, новаторская для времени, когда была написана, будоражит и современного читателя. Его небольшие произведения наполнены чудесной глубокой философской фантасмагорией, которая способна пленять и непременно оставляет после себя след в душе. Поражает непревзойденная многогранность каждого предложения, уместность слов и веская законченность, граничащая с ювелирным мастерством.

В "Клубе убийц букв" можно во всем этом убедиться. И покориться тому, что вас затянет в омут, из которого так просто не выбраться. Немного тяжеловесный язык повествования обеспечит вам громадный объем информации, втиснутый в узкие рамки новеллы. И вы будете бродить по лабиринтам зала с пустыми книжными стеллажами, возле которых так уютно разместились восемь кресел.

Вы…