Последний падишах

В романе современного иранского писателя, судя по количеству или отсутствию рецензий на его произведения, мало знакомого российскому читателю, что весьма печально, рассказывается жизнь свергнутого Исламской революцией 1978-1979 гг. последнего шаха Мохаммеда Резы Пехлеви.

С первых страниц читатель знакомится с главным героем повествования, находящемся уже практически на смертном одре, а далее всё происходящее разматывается посредством его внутреннего голоса, сквозь призму его собственного восприятия, выхватывая из уплывающей памяти наиболее важные в жизни события, повлиявшие на настоящее и будущее, и в конечном итоге, приведшие его в изгнание.

Довольно необычным и интересным приёмом здесь становится и вплетение в сюжет монаршей биографии собственной истории писателя, чей отец пострадал от…

Это уже третья книга, прочитанная мной, на тему «Последний падишах». Пусть не смущает вас обложка с изображением падишаха вековой давности. Я протестую против такой обложки, последний падишах Ирана смотрелся бы на ней лучше. И это было бы справедливо, ведь книга-то о нем и внешне он даже симпатичнее и наряднее, чем тот, что изображен, не имеющий к его династии отношения.

Первая, которую прочла носит название «Посмертное проклятие». Написал ее Саддам Хусейн, бывший глава Ирака. Писал перед смертью в американской тюрьме, к слову.

Вторая - «Завещание». Она принадлежит перу лидера Ливии - Муаммару Каддафи. Части этой книги написаны в разные периоды его жизни, но последняя часть полна яростного воодушевления, борьбы и официальных обвинений.

Веселые названия у всех трех книг, не правда ли?…

Я не специалист по истории Ирана, да и с литературой этой далекой страны знакомлюсь впервые, но роман "Последний падишах" произвел на меня положительное впечатление. О хорошем. Очень красивый и поэтичный язык повествования. Отдельное спасибо переводчику за труд: читается легко и приятно. Необычный стилистический прием: обращение рассказчика к герою на "ты" - впервые встречаю подобное. В романе освещается жизнь свергнутого Исламской революцией 1978-1979 гг. последнего шаха Мохаммеда Резы Пехлеви. Все описанные события проходят через призму восприятия свергнутого монарха. Сюжет захватывает, потому что задаешься вопросом: как же хорошо образованный, способный принимать самостоятельные решения, открытый для реформ, продолжающий политику модернизации своего отца, человек довел до революции…

С первых страниц я влюбилась в эту книгу, огромное спасибо Morra за совет, словами не передать, как я Вам благодарна. Потому что за долгие месяцы поиска я оставила надежду найти что-нибудь по теме моего любимого Шахиншаха. На первой странице мне захотелось зашвырнуть читалку куда-нибудь далеко-далеко, но потом я одумалась, решила закончить книгу, поставить ей единицу и написать аргументированную рецензию. Но, кто бы мог подумать, уже со следующей страницы у меня просто перехватило дыхание, это бесподобно: прекрасный слог, интереснейшая тема (для меня, по крайней мере). Мое первое негодование можно и нужно объяснить: кто-то, например, любит Джареда Лето, кто-то Джонни Деппа, а вот мой кумир - Мохаммед Реза Пехлеви, которого, как считают многие, любить особо не за что. Естественно, что…

Удивительно. Вот Мухаммад-Казем Мазинани, современный иранский писатель, о котором не сыскать информации в интернетах, что наших, что буржуйских, приходится довольствоваться кусочками биографии, вправленными в текст романа. Он родился в небогатой семье, его отцу ломали пальцы в застенках САВАК, он радовался смене режима. И вот я, никогда в Иране не бывавшая, ориентирующаяся на фотографии, кинохроники и тексты, тексты, тексты. Но насколько же совпало наше видение судьбы и личности последнего иранского шаха.

Мазинани выбрал для романа-биографии практически классическое построение - последние дни жизни и вся жизнь, последовательно проносящаяся перед глазами. Новаторство лишь в использовании формы обращения к шаху и его жене, искусном вплетении в роман о них и своей судьбы. Большие люди,…

Впечатления очень ровные, притом не в положительном смысле. Просто хороший исторический роман, добросовестно написанный, с верными, надо полагать, фактами. Но без огонька, без должного погружения, без подробностей как-то.

Думаю, дело здесь в том, что картина нарисована штрихами, мазками, события и лица лишь обозначены, но не прописаны полностью. Понятно, что автор знает то, о чем пишет. И для читателя, который так же хорошо посвящен в тему, эти указатели достаточны – за ними встает объемная история жизни последнего иранского шаха, его семьи, его страны и народа. Но у меня нет этой дополнительной информации, и приходится довольствоваться тем, что получаешь из романа. А этого недостаточно для непосвященного, нет за словами живого человека, правителя, который не измышление писателя – он…

Открываем девятый номер журнала "ИЛ" и в самом начале его, во первых строках романа иранского писателя читаем: Скальпель рассекает твой шахский живот, оставляя кровавый след. Стальные зажимы оттягивают края разреза, и в животе разверзается синеватый провал. Твоя селезенка, как забытый заключенный прямо под реберной клеткой прижалась к стенке диафрагмы. Шестьдесят один год назад началась ее служба: эта мясистая масса принимает кровь из аорты, разветвленной на тысячи капилляров, и, очистив ее от ядов, добавив красные кровяные тельца, толкала дальше.... Жутковато, не правда ли? Но ведь как красиво и как поэтично написано! Вот и весь роман такой - неторопливый, размеренный и красивый какой-то восточной, причудливо-витиеватой красотой. Повествование разворачивается в двух временных…