Цитаты из произведения Это вам, потомки!

С некоторых пор я в жизни делаю только то, что мне хочется, а не то, что надо. И получается как будто получше. Но, конечно, не в смысле карманного благополучия.

На девятнадцатом году революции Сталину пришла мысль (назовем это так) устроить в Ленинграде «чистку». Он изобрел способ, который казался ему тонким: обмен паспортов. И десяткам тысяч людей, главным образом дворянам, стали отказывать в них. А эти дворяне давным-давно превратились в добросовестных советских служащих с…

Его жена Танечка говорит: — Хочу иметь очень много денег. Чтобы класть, класть и класть на сберкнижку. Отвечаю: — Я, Танечка, тоже хочу иметь много денег. Чтобы брать, брать и брать со сберкнижки.

Одну очень знаменитую актрису, не слишком разборчивую в своих любовных встречах, я спросил: — Для чего вам нужны эти ничтожные романы? — Для блеска глаз, Толечка! — ответила она. Последний роман ее с жирнозадым завмагом уж больно противен был. — Не понимаю, милая, как вы с ним можете… — брезгливо проворчал я. — А я,…

Вскоре моя приятельница родила дочку и назвала ее Татьяной, в честь себя. — Пусть величают Татьяной Татьяновной! — объявила она. Отец был абсолютно неясен. Впоследствии, когда Татьяночку спрашивали: — А кто твой папа? Она отвечала с гордостью: — Мой папа моя мама.

Моя утренняя и ежевечерняя молитва: — Господи, не делай из меня ханжи. Не делай, пожалуйста, и после шестидесяти, когда стану пенсионером.

Виктор Шкловский был человеком благородным, хоть и не слишком мужественным. В жилах его текла кровь революционера. Тем не менее Сталин его почему-то не посадил. В конце тридцатых годов это удивляло и самого непосаженного, и его друзей. Округляя и без того круглые глаза свои, приутихший формалист шепотом говорил: — Я…

В город к матери приехала дочка, годиков так двенадцати. Очень ей понравилось: фонари, автобусы, витрины, кино… Через две недели мать отправила девочку обратно — «хату беречь». Та вернулась и через несколько дней сожгла всю деревню — чтобы нечего было беречь и жить в городе.

К слову, о Томасе Море. Как известно, он был лордом-канцлером Генриха VIII. Потом, что являлось не редкостью в ту эпоху, король решил обезглавить его. Поднимаясь на эшафот, автор «Острова Утопии», обращаясь к палачу, шутил: «Пожалуйста, сэр, помогите мне взойти. А вниз я уж как-нибудь сам спущусь».

Один довольно известный газетчик, выйдя из больницы, рассказывал: — Рядом со мной на койке лежал Лев Григорьевич из обувной артели. Он от радикулита маялся. Как-то просыпаюсь я от его стона. Ну, само собой, спрашиваю: — Что, Лев Григорьевич, больно? Он отвечает со стоном: — Не-е-т. Недоумеваю: — А что же вы стонете? —…