4,1

Моя оценка

Творческие разногласия между двумя школами художников — художниками-«передвижниками» и школой художников, для которых «искусство ради искусства».

Лучшая рецензия на книгу

boservas

Эксперт

Эксперт Лайвлиба

9 ноября 2020 г. 17:00

3K

4 Художники как краски: все разные...

Идея у рассказа незамысловатая, но выражена интересно и достаточно ярко. По сути Гаршин рассматривает два вектора взаимоотношений искусства и жизни. Один из героев рассказа - художник Дедов - представляет путь бегства от реальной жизни под сень искусства, другой - художник Рябинин - путь самого искусства в реальную жизнь.

Дедов декларирует чистое искусство, искусство как отображение прекрасного и гармоничного в жизни, свою философию он оправдывает аналогией с музыкой, в которой любой диссонанс воспринимается как нарушение гармонии. Стремление к прекрасному подвигает его бросить неэстетичную, с его точки зрения, службу инженера, и записаться слушателем в академию художеств. Поиск прекрасного приводит его к стезе пейзажиста, ведь в природе можно найти красоту в любом её проявлении, в любом…

Развернуть

Впервые опубликован в журнале «Отечественные записки», 1879, № 9, с. 103—118.

Сюжет рассказа тесно связан с историей картины Николая Ярошенко «Кочегар» (1878).
Через год после появления ярошенковского «Кочегара» в «Отечественных записках» был напечатан рассказ Гаршина «Художники». Повествование в рассказе ведется поочередно от лица двух художников — Дедова и Рябинина. Сталкиваются две исповеди. Рябинин — представитель «мужичьей полосы в искусстве»; Дедов предпочитает «компоновать закаты, восходы, полдни, начала и концы дождя, зимы, весны и прочее». Но столкновение не от различия в жанре: выбор жанра определяется отношением к жизни, к искусству, взглядами на роль искусства в жизни. На фоне спора двух художников развивается рассказ о работе Рябинина над картиной, изображающей убиваемого непосильным трудом заводского рабочего. Картина — долг, который художник отдает народу. Мысль о неоплатности долга в конце концов подвигает Рябинина отложить живопись, чтобы учительствовать в деревне (Дедов отправляется в заграничное путешествие).

Может быть, творческую историю рассказа следует начать с написанной двумя годами раньше статьи Гаршина «Вторая выставка Общества выставок художественных произведений». Общество, созданное для борьбы с Товариществом, «задумало удивить мир», но... «грустная выставка, бедное Общество». «Розовенькое, голубенькое, красивенькое» небо, прозрачная водица, «искусно приготовленная из цветного стекла», гладкие портреты господ и дам, кейфующих в гостиных... Пустые, покрытые лаком картинки, осторожные — только бы не изумить, не вызвать ни гнева, ни слез, не поранить память; пустые картинки, пролетающие мимо души... «Весною на передвижной выставке картин было вчетверо меньше... но, обойдя картины, я развеселился: такое свежее и отрадное впечатление произвела эта выставка, крохотная, но составленная из образцовых произведений». Гаршин вспоминает Пятую передвижную: «Семейный раздел» Максимова, «Получение пенсии» Владимира Маковского, «С квартиры на квартиру» Васнецова, «Чернолесье» Шишкина и «Украинскую ночь» Куинджи, портреты литераторов Григоровича и Потехина, исполненные Крамским и Ге, «Сумерки» Ярошенко.

Статьи Гаршина в Товариществе, конечно, знали, передвижники сами побуждали его выступать в качестве критика, со многими художниками Гаршина связывали личные отношения — с Ярошенко он был очень близок. Суждения Ярошенко несомненно попали в исповедь Рябинина.

За три недели до открытия Шестой передвижной Гаршин послал Крамскому письмо: он увидел «Христа в пустыне», выставленного перед отправкой на Парижскую выставку, и просил художника растолковать суть картины. Для Гаршина Христос, написанный Крамским, — «выражение громадной нравственной силы, ненависти ко злу, совершенной решимости бороться с ним»; Крамской ответил Гар-шину длинным письмом. Он писал о «симпатиях и антипатиях, крепко осевших на дно человеческого сердца под впечатлением жизни и опыта», о живущей в художнике «страшной потребности рассказать другим то, что я думаю». Впечатления жизни складываются в зрительный образ, он стоит перед глазами художника, потребность запечатлеть его на холсте неотвратима. Отзвуки письма Крамского слышатся в монологе Рябинина, но образ, не дающий покоя герою рассказа, — не Христос, а рабочий-клепальщик, «глухарь».

«Глухарь» — не выдумка Гаршина. Автор очерка «На литейном заводе», помещенного в «Отечественных записках», рассказывал: «Так называемые «глухари» — последний сорт заводских рабочих, обреченный на самым тяжкий, почти нечеловеческий труд и получающий за этот труд самое ничтожное вознаграждение. В котлах они, как оказывается, играют роль подпорок... Котлы составляются из отдельных железных листов, которые по краям скрепляются между собой железными гвоздями... Котельщик влезает внутрь котла, вкладывает гвоздь острым концом в отверстие, проходящее сквозь оба листа, и затем плотно прижимает головку гвоздя к стенкам котла особым инструментом вроде рукоятки. Другой работник в это время тащит раскаленную добела заклепку и щипцами накладывает ее на наружный конец гвоздя, а третий работник тут же начинает пудовым молотом с размаху наколачивать эту заклепку на гвоздь. В это время работник, находящийся внутри котла, должен напрягать все силы, чтобы гвоздь от ударов не только не выскочил из отверстия, но даже не сдвинулся с места... Напряжение сил должно быть неимоверное; тут грудь человеческая должна иметь крепость и стойкость железа, потому что она прежде всего должна вынести все те удары, которые сыплются па заклепку, — мало того, вынести: даже не дрогнуть... В эти минуты несчастный «глухарь» имеет такой страдальческий и измученный вид, что, глядя на него, делается «за человека страшно»... Но, — толково объяснял автору очерка заводской служащий, — «убить человека не так-то легко, как вы думаете, а наш русский работник на это особенно живуч. Сначала-то, конечно, поломает его немного, а потом пообколотится, пообтерпится... Вот глохнут только, да ведь и это мужику небольшая беда, не в оперу же ему ездить».

Что-нибудь похожее мог слышать и Гаршин. Очерк в «Отечественных записках» появился шестью годами раньше рассказа «Художники» — вряд ли он был толчком к созданию рассказа, но память о давно прочитанном подсказала Гаршину сюжет картины Рябинина (писатель не удовлетворился статьей, ездил на завод и видел там своего «глухаря»; Репин сделал рисунок к «Художникам» — Рябинин на заводе; у Рябинина, нарисованного Репиным, очевидное сходство с самим Гаршиным).

Начало работы Гаршина над «Художниками» непосредственно связано с появлением «Кочегара» Ярошенко, с впечатлением, произведенным картиной на писателя.


«Кочегар» Ярошенко — первый заводской рабочий в русской живописи. В стоящем у огненной печи и будто выкованном из раскаленного металла человеке с могучими рычагами рук, исполинским «грудным ящиком» (слова Стасова), хорошо сформованной головой и внимательным, тревожащим взглядом художник увидел того, кто «принадлежит истории».

Короленко, близко знавший и писателя и художника, свидетельствует совершенно определенно: «Известна история этого замысла. Гаршин был дружен с покойным художником-передвижником Ярошенко... На Гаршина картина произвела сильное впечатление. Его чуткое воображение, пройдя через разные ассоциации образов, остановилось на «Глухаре».

Короленко приводит взятое из рассказа описание картины Рябинина: «Вот он сидит передо мною в темном углу котла, скорчившийся в три погибели, одетый в лохмотья, задыхающийся от усталости человек. Его совсем не было бы видно, если бы не свет, проходящий сквозь круглые дыры, просверленные для заклепок. Кружки этого света пестрят его одежду и лицо, светятся золотыми пятнами на его лохмотьях, на всклокоченной и закопченной бороде и волосах, на багрово-красном лице, по которому струится пот, смешанный с грязью, на жилистых надорванных руках и на измученной широкой и впалой груди...»

«Эти черты — точное воспроизведение фигуры ярошенковского «Кочегара», — замечает Короленко.

Но воспроизведение не точно. Есть, конечно, сходство в колорите, в подробностях, даже в настроении, но в рябининском «Глухаре» настроение ярошенковского «Кочегара» доведено до безысходного отчаяния.

«Постоянно повторяющийся страшный удар обрушивается на котел», — следует дальше у Гаршина.

Изобразить такое на холсте невозможно, живопись тут бессильна, но великая совесть Гаршина требует, чтобы мир слышал эти бесконечно повторяющиеся удары, чтобы содрогался и корчился с каждым ударом, чтобы каждому перед картиной Рябинина стало «за человека страшно».

«Ударь их в сердце, лиши их сна, стань перед их глазами призраком! — взывает Рябинин к своему созданию. — Убей их спокойствие, как ты убил мое...».

В гаршинском «воспроизведении» ярошенковской картины сострадание и неоплатный долг становятся преобладающей, пожалуй, единственной мыслью, единственным чувством произведения.

Рассказ «Художники» увидел свет, когда впечатление от «Кочегара» еще не улеглось, Гаршин выразил в словах общественное настроение, с которым была встречена картина Ярошенко. Тогдашние читатели «Художников» и зрители «Кочегара» — одни и те же люди. Они дополнили впечатления от картины впечатлениями от рассказа, совместили впечатления. Рассказ воспринимался как описание картины, а картина как иллюстрация рассказа.

В статье «Смерть В. М. Гаршина» Глеб Успенский писал о гаршинских «Художниках»: «А вот вам простой кочегар, которого также общие условия жизни терзают и молотом, и огнем, и горем, и бедностью». Глеб Успенский — близкий друг и Ярошенко и Гаршина, он великолепно знал и картину и рассказ; его обмолвка примечательна.

Главное не в том, что отличает «Кочегара» от «Глухаря»; главное в том, что объединяет их.

«Нельзя не мучить себя сознанием, что все это страшный грех человека против человека, — писал Глеб Успенский, — и что этот ужасный грех — наша жизнь, что мы привыкли жить среди него, что мы не можем жить именно так, чтобы нашей страдающей от собственных неправд душе не приносились эти бесчисленные жертвы»
__
Из книги В. И. Порудоминского «Ярошенко» (Гаршин. «Кочегар» и «Глухарь»)

Форма: рассказ

Оригинальное название: Художники В. Гаршин

Дата написания: 1879

Первая публикация: 1879

Кураторы

Рецензии

Всего 5
boservas

Эксперт

Эксперт Лайвлиба

9 ноября 2020 г. 17:00

3K

4 Художники как краски: все разные...

Идея у рассказа незамысловатая, но выражена интересно и достаточно ярко. По сути Гаршин рассматривает два вектора взаимоотношений искусства и жизни. Один из героев рассказа - художник Дедов - представляет путь бегства от реальной жизни под сень искусства, другой - художник Рябинин - путь самого искусства в реальную жизнь.

Дедов декларирует чистое искусство, искусство как отображение прекрасного и гармоничного в жизни, свою философию он оправдывает аналогией с музыкой, в которой любой диссонанс воспринимается как нарушение гармонии. Стремление к прекрасному подвигает его бросить неэстетичную, с его точки зрения, службу инженера, и записаться слушателем в академию художеств. Поиск прекрасного приводит его к стезе пейзажиста, ведь в природе можно найти красоту в любом её проявлении, в любом…

Развернуть

24 февраля 2020 г. 02:38

2K

5 Дедов и Рябинин

Рассказ состоит из череды повествований (больше похожих на дневниковые записи) от первого лица двух художников, чьи судьбы складываются по-разному. Они говорят о том, как видят искусство, как пишут свои работы, что из них получается, насколько каждый из живописцев близок к настоящему искусству мы чувствуем сразу, потому что это очевидно. Выскажу, что Рябинин мне понравился больше Дедова: в нём больше таланта, но меньше амбиций, а для людей творческой профессии всё держится на таланте и скромности. По крайней мере, это моё мнение.

Издания

Всего 24

Популярные книги

Всего 731

Новинки книг

Всего 241