Герострат

Довольно интересная книга. Главный герой настолько не любит людей, что решил убить 5, и застрелить себя. А в итоге когда время приходит, он сомневается, боится да и просто не решается убить так много людей и даже застрелиться у него не хватает воли. Он хотел быть «чёрным героем» как Герострат, а в итоге стал обычным убийцей.

В лице главного героя люди мелочны да ничтожны, но Сартр показал, что ничтожны абсолютно все - даже те, кто считает иных ниже себя, то бишь и сам герой.

Показал так, словно это жребий человеческий - быть пылью.

В убийце всё настолько низко и ущербно: жизнь, половые сношения, и даже помыслы, должные казаться величавыми, в сущности, столь несовершенны и мерзки, отчего и не удивляешься, сколь слабо и неумело они воплощаются.

Зато каковы проблемы у психопата. Неудача, это когда хотел всадить шесть пуль в шесть человек, а потом дома застрелиться, а в итоге три пришлось потратить на толстяка, две ещё куда-то, а потом в уборной не смог истратить последнюю, т.е. привести в действие окончательную часть замысла.

Герострат так Герострат.

Так начинается, выстраивается, выдерживается и закольцовывается сюжетная линия экзистенциальной новеллы о Поле Гильбере, который стремится победить свои страхи перед «толпой», повторив подвиг Герострата. Хотя Герострат, несмотря на величайший запрет на его имя, не забыт, следовательно, ничего необычного нет в этой достаточно дерзкой фразе. На людей надо смотреть с высоты. Хотя, если не следовать контексту повествования, а просто иметь своим жизненным принципом эту многозначительную, короткую, но емкую фразу с глубоким иносказательным смыслом, то основная масса карьеристов, успешных бизнесменов, политиков и даже небольшой «сошки», добившейся чуть большого успеха, чем рядом стоящий, придерживается этой фразы. Удобно себя самого поставить на свой собственный пьедестал и любоваться на…

И вот снова я вернулась к Жан-Полю. Словно невидимый магнит тянет меня к творениям сего гениального человека. Столько мыслей-мыслей-мыслей, что я просто не могу отказать себе в удовольствии продумать их все, в процессе сделав какие-то свои выводы.

- Вы анархист, - резюмировал Лемерсье. - Нет, - мягко сказал я, - анархисты по-своему любят людей. - Тогда это чокнутые. Но Массе, который занимался письмами, вмешался в этот момент. - Я знаю ваш тип, - сказал он мне. - Его зовут Герострат. Он пожелал стать знаменитым и не нашел ничего лучшего, как поджечь Эфесский храм, одно из семи чудес света. – А как звали архитектора этого храма? – Не помню, – признался он, – впрочем, по-моему, никто не знает его имени. – Правда? А вот имя Герострата вы помните. Значит, он правильно рассчитал.

Итак, новелла…

– Я знаю, о каком герое вы говорите. Его звали Герострат. Он хотел стать знаменитым и не смог придумать ничего лучшего, чем сжечь храм в Эфесе, одно из семи чудес света. – А как звали архитектора этого храма? – Не помню, – признался он, – даже думаю, что имя его неизвестно. – Правда? Но вы помните имя Герострата? Видите, он не так уж ошибся в расчетах.

Жесткий, лаконичный, четкий потртрет больной души. В силу специфики жанра короткого рассказа, утрирование и сгущение красок совершенно на месте. Это не "Тошнота", это ее квинтессенция, сгущенная до предела. Кажется, в наше время, ничуть не менее актуально, чем во времена Сартра.

Сильно и очень хорошо сделанная вещь.

Я ушел, оставив ее стоять совершенно голой посреди комнаты с бюстгальтером в одной руке и банкнотой в пятьдесят франков – в…

По сравнению с остальными новеллами, которые есть мягкая топь неторопливого, тягучего, вязкого времени, эта - вся движение, насыщенность, стрела, выпущенная вперёд из лука. Увы, тетива оказалась недостаточно натянутой - стрела упала, не достигнув цели. Тщательная подготовка преступления, прокручивание сюжета в голове раз за разом, разработка чёткого плана в начале, и... всепоглощающая паника, смятение, бегство (и от себя в том числе) в итоге. Это - последняя грань, крайняя степень отчаяния и отчуждённости, для описания которой уже бесполезны слова.

Внезапно в самой гуще этой толпы я почувствовал себя ужасно одиноким и ничтожным

И более тут ничего не скажешь.

Это - конец Рокантена, доведённого самоотстранением до самой отчаяной безнадежности или героя "Записок из подполья", выглядящего оригиналом, с которого списан духовный портрет героя "Герострата". От влияния Достоевского: узнаваемости в сюжете, настроении, авторском стиле изложения - захватывает дух. Это - последний прочтённый мной и признанный многими лучшим из сборника новелл "Герострат" (в современном Сартру издании - Стена (Le Mur). ) . Мне же рассказ показался самым весёлым из-за вторичности и никак не превзошедшим "Стену", "Комнату" и "Интим". Но прочесть, однозначно, стоит. Это - интересный, живой, пока ещё не сухо-академичный Ж.П.Сартр.