20 января 2022 г., 10:55

16K

Джоанн Харрис о том, как карьера учителя сформировала ее карьеру писателя

91 понравилось 11 комментариев 26 добавить в избранное

Легендарная писательница рассказывает о том, как художественная литература помогает оживить воспоминания

Я выросла в семье учителей. Оба моих родителя преподавали в Колледже Барнсли для девочек, а это значит, что с ранних лет я была окружена историями из школьной жизни: о скандалах, драках, соперничестве маленьких сообществ. Моя мать не брала декретный отпуск, когда была беременна мной. Так удачно вышло, что она родила меня в пятницу утром, а уже в понедельник вышла на работу. Она оставляла меня на попечение бабушки, которая приводила меня в школу в обеденное время, чтобы мать могла меня покормить.

Таким образом я буквально впитывала в себя атмосферу, царившую в средней школе, её запахи: мастики для полов, кед, капусты, мела, скошенной травы. Некоторые ученицы наверняка до сих пор помнят маленькую девочку, говорящую по-французски, которая сидела под учительским столом и рисовала на клочках бумаги. Учитывая такое начало и многочисленные истории о преподавании, которые я знала, мне казалось, что я просто создана для того, чтобы стать преподавателем. Полезным бонусом было и то, что я обожала истории. В школах полно историй, и хоть преподавание зачастую является делом изматывающим, деморализующим и тяжёлым, оно никогда не бывает скучным.

Так я стала учительницей. Сначала я преподавала в государственной школе в Дьюсбери, затем в частной Средней школе Лидса для мальчиков, где я в силу возраста, пола и бунтарского характера выделялась, словно журавль среди кур. Средняя школа Лидса казалась мне средоточием маскулинности и старости. Я была одной из немногих женщин-преподавателей. Политкорректность присутствовала в минимальном объёме; как учителя, так и старшие ученики по-прежнему носили академические мантии; изучение латыни было обязательным. Всё, что я ни делала тогда, казалось, гневило одного почтенного преподавателя: стоило мне одолжить кофейную чашку или на планёрке у директора сесть не на тот стул, или внести невинное предложение заменить устаревшую учебную программу на другую, которая дала бы лучшие результаты.

В свой первый рабочий день я пришла в тёмно-синем брючном костюме. Меня сначала приняли за одного из мальчиков и накричали на меня за то, что я не там нахожусь. Потом директор строго сказал мне, что брюки – это неподобающая одежда для женщины-преподавателя. На следующий день я пришла на работу очень рано; на мне были красная мини-юбка и сапоги на платформе. Я вошла в кабинет к директору и кротко сказала ему, что вняла его совету, но взяла с собой брючный костюм на случай, если тот посчитает, что мне следует переодеться.

С тех пор я стала ходить в брюках, и никто мне больше ничего по этому поводу не говорил.

Теперь вам должно быть понятно, как появился «Шоколад» – история о женщине, которая приезжает в патриархальную общину, борется с предрассудками и назло всем остается самой собой. Но постепенно я почувствовала настоящую привязанность к этому маленькому сообществу. И с ним связано столько историй, от трагедий до откровенного фарса, что мой внутренний писатель просто не мог удержаться и не использовать некоторые из них. Мои бывшие коллеги могут узнать некоторые вещи в моих романах о школе Сент-Освальд: эксцентричные планы древних зданий, неистребимые паразиты (мою комнату, находящуюся в колокольне, осаждали мыши и голуби), странные традиции, девизы на латыни, литературные образы, списанные с мальчиков и преподавателей. Мне очень нравились эти чудачества, а ученики – тем более. Мне очень нравились некоторые коллеги, и я использовала их образы в книге, которую писала (например, мистера Фрая, тихого и немного странного преподавателя физики, и его собаки Чарли). Это была забавная книжка, и я сомневалась, что её когда-либо опубликуют. Если бы я только знала, что она станет настолько популярной, я бы изменила кличку собаки.

За год до моего увольнения здания школы были проданы Университету Лидса, а сама школа переехала на другой конец города. Впечатляющее место! Оно предоставляло прекрасные возможности как мальчикам, так и преподавателям. Всё было по-другому. Новые комнаты были хорошо освещены и разумно спроектированы; не было ни следа мышей или голубей; центральное отопление было в рабочем состоянии; старые, обшарпанные доски почёта были заменены на фотографии в красивых рамках. И былое очарование этого места для меня как-то улетучилось. Но в каком-то смысле я даже благодарна за это, так как это облегчило мне уход из школы.

Второй причиной, побудившей меня принять такое решение, был внезапный арест и последовавшее за ним тюремное заключение одного моего коллеги за насилие над учеником, произошедшее когда-то давно. Для всей школы это было потрясением. Несмотря на то, что эта история произошла задолго до моего появления в школе, мне казалось, что весь мой мир рухнул. Этот человек был одним из коллег, с которым я очень тесно общалась и которого считала своим другом. Мы были одними из наиболее прогрессивных сотрудников, которых объединяло противостояние гомофобной и женоненавистнической этике этого учреждения. В закрытом мире частной школы трудно хранить секреты, и мальчики могли знать то, чего не знали даже преподаватели. Вокруг некоторых людей ходило множество слухов: о сексуальных домогательствах, покровительстве, дискриминации. Но я не слышала ни одного плохого слова об этом человеке. Что ещё более важно, я не ощущала ничего плохого. И это заставило меня поставить под сомнение всё, даже свои собственные инстинкты. Это заставило меня задуматься над тем, что я ещё могла упустить за годы работы в этой школе.

По этой причине я много лет отказывалась писать что-либо, связанное с преподаванием. Слишком свежи были воспоминания, и слишком мало времени прошло для того, чтобы описывать этот мир в художественном произведении. Но шли годы, и я поняла, что все истории, которые я написала – о небольших сообществах, мятежных женщинах, противостояниях власти, проблемных детях, аутсайдерах, хулиганах, влиятельных людях, – связаны со Средней школой Лидса, её секретами и скандалами.

И вот я написала роман «Джентльмены и игроки» , который был своего рода данью уважения всем учебным заведениям, знакомым мне в детском и взрослом возрасте. И хотя некоторые моменты были взяты из жизни (когда я работала в Средней школе Лидса), ни один из эпизодов этой или двух последующих книг, «Другой класс» и «A Narrow Door» («Узкая дверь»), не являлся точным отображением того, что происходило в ту пору. Реальный мир гораздо более странный и менее правдоподобный, чем любые выдумки. Писатель должен уметь адаптировать правду и превращать факты в вымысел.

Ребекка Бакфаст, антипод романа «A Narrow Door» , является олицетворением некоей части моего жизненного опыта. Я узнаю себя в ней, когда она борется против патриархата, когда она испытывает ярость из-за ежедневного проявления сексизма, когда она стремится к совершенству. Также мне знакомы её травмы, вина и печали. Но я не Ребекка, хотя наш жизненный опыт и схож. И в то же время я не Рой Стрейтли, пожилой преподаватель латыни и герой этих трёх книг, хотя и с ним у нас есть кое-что общее, например, наша любовь к лакричному ассорти и память о друге, который, как выясняется, скрывал постыдную тайну.

Школы – это закрытые сообщества. Многие учителя больше времени проводят в школе, чем дома с семьёй. Они больше озабочены жизнью своих коллег, учеников, школы. Преподавание трудно во многих отношениях, но жизнь преподавателя никогда не бывает скучной. Каждый день отличается от другого, он наполнен обещанием чего-то неожиданного. У меня были и хорошие, и ужасные дни. В один день я могла рыдать до изнеможения, в другой же – загибаться от смеха, но повторяю, мне никогда не было скучно. Я поняла, что мне не хватает всего этого: общества учителей, мальчиков, вечной мыльной оперы под названием «Средняя школа Лидса». Этого, конечно, недостаточно для того, чтобы я туда вернулась, но тем не менее в соцсетях я поддерживала связь с некоторыми своими коллегами и бывшими учениками. Я издалека наблюдала, как Средняя школа Лидса превратилась из знакомого мне разваливающегося старого образовательного учреждения в современную независимую школу, которая обзавелась новой территорией, новыми современными зданиями, в которой возможно в скором будущем будет введено совместное обучение мальчиков и девочек. Я увидела, что мир, который я знала и любила, в достаточной мере отдалился от меня, и теперь я могу открыто написать о нём.

За пятнадцать лет многое может измениться. Я видела, как мои ученики и коллеги умирали. Мой коллега был осуждён за преступление. Я видела, как многие из моих учеников впоследствии делали удивительные вещи. Некоторые из этих историй вошли в заключительную книгу трилогии о школе Сент-Освальд, «A Narrow Door» : истории о психологическом напряжении, трудных детях, классовых различиях, тайнах и убийстве. Местом действия всех этих историй является Средняя школа Сент-Освальд для мальчиков. Она представляет собой собирательный образ всех школ, которые я когда-либо знала, но в основном Среднюю школу Лидса – не совсем такую, какой она была на самом деле, но какой она могла бы быть.

Мои преданные читатели уже знают, что я пишу об исчезнувших тех местах. Городок Ласкне-су-Танн, Пог-Хилл, деревня Ле Лавёз, остров Лё Девэн – все они олицетворяют идиллию; это места моего детства, которые сейчас существуют только в рассказах. Старая Средняя школа Лидса тоже стала одним из таких исчезнувших мест, поэтому я теперь и могу написать о ней так, как я считаю нужным. Большая часть людей, которых я там знала, либо умерли, либо уехали оттуда. Старые здания приспособили для других целей. Теперь в школе обучаются также и девочки, да и появились иные новшества, которыми Рой Стрейтли наверняка был бы недоволен.

Скучаю ли я до сих пор по всему этому? Иногда да. Мне не хватает того выброса адреналина, дебатов в комнатах отдыха и осознания того, что моя работа по крайней мере для некоторых моих учеников будет не напрасной. Больше всего я скучаю по непрекращающейся драме, из которой состоит повседневная жизнь школы, и по историям, которые я приносила домой каждый день. Теперь это – исчезнувшее место, куда я возвращаюсь с любовью и радостью, а иногда даже со страхом. Уверена, что только благодаря вымыслам и произведениям я могу двигаться дальше.

картинка Big_Pikku

Джоанн Харрис

Джоанн Харрис – всемирно известная писательница, обладательница наград и автор восемнадцати романов, а также новелл, сценариев, рассказов, либретто, текстов песен и статей. В экранизации её романа «Шоколад» в главных ролях снялись Жюльет Бинош и Джонни Депп. Харрис является почётным членом Колледжа Святой Екатерины (St Catharine's College) в Кембридже и председателем Общества авторов (Society of Authors). Проживает в Йоркшире. Обладает формой синестезии, позволяющей различать цвета на запах. По её словам, красный цвет пахнет шоколадом.
Подпишитесь на неё в твиттере @joannechocolat.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ

В группу Клуб переводчиков Все обсуждения группы

Книги из этой статьи

Авторы из этой статьи

91 понравилось 26 добавить в избранное

Комментарии 11

Большое СПАСИБО за статью (перевод)!

Спасибо за статью! Очень интересно! Читала “Шоколад» и смотрела этот фильм - оба творчества подгружают в свою атмосферу, чего-то волшебного и доброго! Ах, прям шоколада захотелось…пойду-ка съем кусочек)

Отличная статья, спасибо!

Я как раз ещё не читала, но в списке ожидания у меня что-то есть из её произведений, поэтому интересно. Спасибо за перевод!

Интересная статья, спасибо за труд переводчику:) У Джоанн Харрис очень талантливое перо. Собираюсь прочесть её "Джентльмены и игроки", по мнению многих это её лучший роман..

Ayesha, Соглашусь со многими, мне этот роман тоже очень нравится. У неё и малая проза хороша.

Правильно говорят, что учитель - это призвание.

Отношения  внутри этих закрытых школ как между персоналом, а следовательно и проецируемые  на детские сообщества модели, полные ненависти, снобизма и корысти, даже банально обсуждать. Почитайте серьезную  британскую литературу об их укладе.
В этом нет педагогики и реального личностного развития ни учеников ни преподавателей.
И дай нам возможность это понимать и сохранить остатки реальной педагогики и воспитания достойных людей у нас.

В этом больше правды о социальном статусе беременной и кормящей женщины в псевдочеловеческом великом королевстве - социуме, считающем себя сверх расой нашего мира  и относящейся ко всем другим как к дикарям, жизнь и культура которых будучи недостижимой для них в части сочувствия, солидарности и чего уж там - просто человечности для них она не существует, как и мы с вами.


Очень интересно! Спасибо!
Я б заменила  "бабушки, которая приводила меня" на "бабушки, которая приносила меня")))

Читайте также