«Соберись с силами и постарайся не упустить ни одной мелочи»

Теперь, когда мужчина, которого Элис Сиболд ранее опознала как своего насильника, признан невиновным, книга «Счастливая» вызывает смешанные чувства

В один из дней, в далёком 1981 году, восемнадцатилетняя Элис Сиболд шла по улице в городке Сиракьюс, штат Нью-Йорк. Вдруг ей показалось, что она увидела того самого парня, который несколько месяцев назад напал на неё и изнасиловал. Девушка решила обратиться в полицию, но сначала ей нужно было отпроситься с занятий и заодно объяснить преподавателю причину своего отсутствия. Как пишет Сиболд в своей автобиографической книге Счастливая , опубликованной в 1999 году, преподаватель – профессор Сиракузского университета, мемуарист и писатель Тобиас Вулф – взял её за плечи и сказал: «Соберись с силами и постарайся не упустить ни одной мелочи».

В книге «Счастливая» так много шокирующих подробностей, что становится ясно – Сиболд последовала его совету. Однако в прошлом месяце верховный суд штата Нью-Йорк отменил приговор Энтони Бродуотеру, который ранее был осуждён за это преступление и провёл за решёткой 16 лет. Обвинительный приговор был вынесен на основании результатов микроскопического анализа волос – метода, ныне признанного недостоверным, а также показаний самой Сиболд, опознавшей Бродуотера в ходе судебного процесса. В свете последних событий – оправдания Бродуотера и разоблачения неправомерных действий прокурора во время рассмотрения его дела, – следует признать, что за историей, которую Сиболд так отчаянно хотела рассказать и в которую так хотела верить, просматриваются очертания ещё одной истории.

Преступление было совершено с особой жестокостью (возможно, некоторым читателям будет неприятно узнать жуткие подробности совершённого злодеяния, но я привожу их здесь лишь потому, что считаю очень важным передать всю тяжесть психологических последствий этого преступления для Сиболд и ту беспощадную откровенность, с которой она рассказывает о случившемся). Мужчина напал на неё со спины, пригрозив ножом на случай, если она вздумает рыпаться. Сомнений не было – он хочет её убить, и девушка всё же рискнула. Но не тут-то было – он повалил её на землю и с ненавистью пнул в живот. Она с трудом поднялась и попыталась убежать, но преследователь схватил ее за волосы и снова сбил с ног. Он ударил её головой о вымощенную кирпичом дорожку и принялся душить, оставляя на шее «ожерелье из кровоподтёков». В этот момент, по словам Сиболд, она с ужасом поняла, что вырываться бесполезно и что, скорее всего, он её убьёт. Она сдалась.

Насильник схватил Сиболд за волосы, чуть не вырвав их с корнем, и потащил ко входу в подземный туннель, ведущий в амфитеатр. Он назвал её «самой тупой сукой из всех, что ему попадались раньше», и приказал ей снять одежду. Он попытался было сделать свое грязное дело, но у него ничего не вышло – эрекции не было. К тому же, Сиболд оказалась девственницей. Тогда он сжал руку в кулак и, преодолевая сопротивление, протолкнул его во влагалище. Потом заставил взять в рот свой член и, в довершение всего, помочился на нее. В конце концов он смог возбудиться и насиловал её до тех пор, пока не достиг оргазма. Прохожие приняли их за влюблённую парочку и со смехом подзадоривали его. Когда всё закончилось, насильник объявил ей с нескрываемым презрением: «Зуб даю, ты залетела, сучка». «Хорошая девочка, – тут же добавил он, и в его голосе она услышала нотки раскаяния, – ты это... не серчай, ладно?» Потом он спросил, как её зовут. Сиболд не сомневалась – теперь-то он точно её убьёт, и она принялась горячо уверять его, что никому не расскажет о случившемся.

Однако сохранить это в тайне при всём желании было бы невозможно – на девушке не осталось живого места. Добравшись до общежития, она попросила дежурного вызвать полицию, и ее отвезли в больницу. Было нелегко получить образцы для проведения анализа на наличие спермы, так как всё было залито кровью из разорванной девственной плевы и из тех ран, которые оставил после себя кулак насильника. Тем не менее, врачу удалось обнаружить на лобке чужой волос, и она приобщила его к уликам. Девушке наложили внутренние швы.

Безусловно, изнасилование стало для Сиболд огромным потрясением, как и тот факт, что полиция была не в силах ей помочь: ДНК-дактилоскопия, позволяющая идентифицировать преступников, ещё не нашла широкого применения в криминалистике. Чтобы хоть немного прийти в себя, Сиболд уехала к родителям в Пенсильванию. Но когда она хотела поделиться своей болью с собственной матерью, та и слушать её не захотела. Стоит заметить, что женщина страдала тревожным расстройством и испытывала регулярные панические атаки. Мать записала её на приём к знакомому психотерапевту. Когда Сиболд подробно рассказала женщине-врачу обо всём, что с ней произошло, та произнесла: «Ну что ж, полагаю, теперь ты будешь чувствовать себя более раскрепощенной в сексуальном плане». Никакой другой психологической помощи, не говоря уже о лечении, Сиболд не получила.

Надо было как-то жить дальше, и Сиболд приняла судьбоносное решение – вернуться в Сиракьюс к началу учебного года и восстановиться в университете. Но в этом же городе, скорее всего, жил и ее насильник, а это означало, что в любой момент он мог снова ворваться в её жизнь. Одним из симптомов посттравматического стрессового расстройства является состояние неусыпной бдительности и постоянной тревоги. Со временем у Сиболд появились и другие симптомы: мучительные головные боли, повторяющиеся ночные кошмары и усиливающаяся алкогольная зависимость. Она понимала, что изнасилование полностью изменило её внутренне, сделав непохожей ни на окружавших её людей, ни на себя прежнюю – той наивной девушки больше не было. Когда у неё принимали заявление об изнасиловании, полицейскому пришлось объяснять ей, что для совершения полового акта мужчине нужна эрекция. В 1990 году Сиболд переехала в Нью-Йорк. И там, как она пишет, все её «действия, мысли, постоянная настороженность и ночные кошмары наконец обрели смысл».

Если говорить о характерных признаках эмоциональной травмы, то это полнейшая беспомощность и понимание того, что вы ничего не можете сделать, чтобы защитить себя и своё тело от преступных посягательств, что некие неподвластные вам силы в любой момент могут причинить тяжелый вред здоровью или даже лишить вас жизни. Распространенная сегодня терапия для пациентов с психологической травмой включает в себя использование имитационных и ролевых игр, в ходе которых пациенты разыгрывают другой вариант развития травмирующей ситуации, при котором они находят в себе силы дать жёсткий отпор нападавшему.

Осенью Сиболд вернулась в Сиракьюс, так и не получив должного лечения её посттравматического стрессового расстройства. Очень скоро её личная трагедия обернётся катастрофическими последствиями для Энтони Бродуотера. На одном из поэтических семинаров Сиболд попыталась написать несколько строк о том изнасиловании, но у неё получилась какая-то многословная, абстрактная чепуха. Её преподавательница, поэтесса Тесс Галлахер , поняла, что Сиболд не может преодолеть мысленный барьер, защищающий её от пережитого, и предложила другой подход. «Попробуй начать стихотворение с этой строки, – сказала она, протянув Сиболд лист бумаги, где её рукой было написано: «Если тебя поймают...» Результатом стала пламенная иеремиада в духе исповедальной поэзии Сильвии Плат , неприукрашенная фантазия о том, как изменился бы расклад сил, если бы можно было повернуть время вспять, о тех муках, которые пришлось бы испытать насильнику, окажись он в её власти, как когда-то была она. Стихотворение называлось «Приговор».

Тесс Галлахер и не предполагала, что ее подсказка окажет на Сиболд столь благотворное действие, но по сути она предложила что-то очень похожее на драматерапию – методику, применяемую сегодня для лечения психических и поведенческих расстройств. Сиболд пишет, что после изнасилования, о котором, кажется, знали все вокруг, она вдруг «каким-то невероятным образом стала историей, а не живым человеком, а ведь у каждой истории, по идее, должен быть рассказчик». Насильнику удавалось сохранять над ней полную власть. Она стала жертвой без права голоса. Чтобы вновь обрести власть над собой, нужно было брать историю в свои руки и создавать другую её версию, где она выходила бы победительницей. Все дальнейшие события, как собственно и её книга «Счастливая», стали для Сиболд тем самым пересказом этой трагической истории. Тесс Галлахер, благодаря которой она сочинила свой собственный «Приговор», невольно подсказала ей выход из сложившейся ситуации.

Спустя неделю после написания «Приговора» Сиболд встретила на улице своего, как она думала, насильника. И вряд ли это простое совпадение. Начиная с того момента, как она опознала в нападавшем невиновного Бродуотера, её воспоминания уже не кажутся столь убедительными. Ситуация с ложным обвинением чернокожего мужчины в изнасиловании белой женщины имеет в Америке очень давнюю историю, достаточно вспомнить тысячи случаев линчевания и несправедливого лишения свободы. Кроме того, межрасовая идентификация человека по лицу и вовсе не заслуживает доверия. Многочисленные исследования подтвердили, что человек гораздо лучше запоминает лица людей своей расы. По словам Сиболд, проходя мимо Бродуотера, она услышала, как он произнес фразу, якобы похожую на ту, которую произнёс насильник после нападения: «Ещё увидимся, детка». Она была уверена, что он обращается к ней, но Бродуотер всегда утверждал, что его слова были адресованы девушке, идущей вслед за Сиболд. Но она тут же решила для себя, что это именно тот человек, который напал на нее.

Помню, когда я первый раз читала «Счастливую», а это было задолго до отмены приговора Бродуотеру, эта сцена сразу показалась мне странной. По мнению Сиболд, подобная вольность была равносильна неприкрытому злорадству. «Ему всё сошло с рук. Он растоптал меня и упивался этим. Он вышел сухим из воды и продолжал спокойно разгуливать по улицам». Но если вспомнить рассказ Сиболд, то после нападения насильник вовсе не упивался своей властью. Он лихорадочно метался между презрительной яростью к своей жертве и чувством ненависти к самому себе, он рыдал и просил прощения, и спрашивал, всё ли с ней в порядке. Потом вытащил деньги у неё из кошелька. «Похоже, я перестарался», – сказал он ей и стребовал поцелуй на прощание. Он был больше похож на человека, терзающегося угрызениями совести, а не на развязного, циничного социопата, упивающегося властью над своей жертвой. В её воспалённом воображении напавший на неё мужчина превратился из объективно существующего человека в безжалостного монстра.

Бытует мнение, что подвергать сомнению какую-либо деталь рассказа жертвы нападения о пережитом испытании – значит подливать масла в огонь. Но многие психотерапевты признаются, что их самые тяжёлые пациенты зачастую рассказывают истории, которые на поверку оказываются не соответствующими действительности, при этом сами пациенты искренне верят, что всё рассказанное ими – правда. Кроме того, начиная с 1990-х годов существует судебная практика отмены приговоров по ложным обвинениям, что стало возможным благодаря методике восстановления «подавленных воспоминаний» о сексуальном насилии и сатанинских ритуалах. Наши воспоминания гораздо более ненадежны и подвержены манипуляциям, чем нам хотелось бы думать.

Поэтому одно дело, когда люди, пережившие психологическую травму, излагают свои истории в соответствии с их собственным восприятием в ходе сеансов психотерапии, и совсем другое дело – когда они делают то же самое в условиях нашей глубоко порочной и расистской системы уголовного правосудия. Похоже, Сиболд искренне верила, что Бродуотер и есть тот самый человек, который её изнасиловал, но представителям различных ведомств, занимающихся этим делом, следовало бы отнестись к её показаниям более критично. Даже в книге говорится о том, что Сиболд не могла дать однозначного и внятного описания нападавшего, а Бродуотер мало похож на тот портрет, который был нарисован с её слов.

Основанием для отмены обвинительного приговора послужили следующие обстоятельства: во-первых, судебно-медицинская экспертиза опиралась на метод исследования, который позднее был признан псевдонаучным, а во-вторых, изначально Сиболд опознала совсем другого мужчину. Тогда прокуроры заверили ее, что это случайная ошибка, и уже на суде она опознала Бродуотера как своего насильника. В своей книге Сиболд вспоминает, что помощник окружного прокурора Гейл Убельор сказала, что Сиболд не сразу указала на Бродуотера лишь потому, что ему разрешили привести на опознание своего приятеля, и что этот приятель специально сверлил её взглядом через одностороннее стекло, чтобы она выбрала его, а не Бродуотера. Сиболд, которая действительно была очень напугана во время процедуры опознания, поверила этим словам. Она поверила и тому, что у Бродуотера, по словам стороны обвинения, уже была судимость, и они не сомневались, что это тот самый парень. Да что тут говорить, Бродуотер был единственным чернокожим мужчиной в комнате для опознаний! В ту самую минуту он осознал свою полнейшую беспомощность – чувство, которое было хорошо знакомо Сиболд. Для него наступили тяжкие времена, обернувшиеся 16-летним тюремным сроком и всеми последующими годами, которые он прожил с позорным клеймом сексуального преступника.

Сторона обвинения умело манипулировала растерянной и беспомощной девушкой. В своей книге Сиболд не раз подчёркивала, что очень доверяла мнению авторитетных взрослых, ведь её собственные родители не захотели протянуть ей руку помощи в трудную минуту. Когда родители узнали, что один из них должен будет сопровождать Сиболд во время судебного процесса, они начали препираться, решая, кто поедет: мать, которая почти не выходила из дома, или отец, у которого были совсем другие планы – традиционная ежегодная командировка в Испанию. «Факт остаётся фактом, – пишет она, – ни один из них не захотел быть со мной на суде». Непререкаемым авторитетом у Сиболд пользовалась помощник окружного прокурора Гейл Убельор. В отличие от отсутствующей матери, к тому же страдающей психическим заболеванием, Убельор была сильной и практичной женщиной, такой, какой Сиболд «хотела стать, когда вырастет». Именно она оказывала Сиболд всяческую поддержку.

Для Сиболд было очень важно знать, что её насильника поймали, в противном случае, она так бы и осталась беспомощной жертвой, а такая жизнь была бы для неё просто невыносима, учитывая все её страхи и оставленную без лечения серьёзную психологическую травму. Теперь только поимка настоящего насильника сможет гарантировать безопасность, которой так жаждала Сиболд. А что же полиция и прокуратура, которые раньше не проявляли особого интереса к поиску преступника? Дело в том, что для них не имело особого значения, кто именно из чернокожих будет наказан за это преступление. В лице Сиболд они имели идеальную жертву – белая девственница из семьи среднего достатка, с телесными повреждениями, не оставляющими сомнений в том, что она отбивалась от неизвестного чернокожего мужчины, и наконец, она уверенно опознала нападавшего. Сиболд так сильно хотела получить одобрение и защиту у взрослых, что слепо верила ложным сведениям о человеке, на которого она ошибочно указала, а также их заверениям в её правоте.

И что же получается? Из храброй жертвы нападения, проявившей всю свою волю, чтобы привлечь насильника к ответственности, Сиболд превращается в потерянную, морально надломленную девушку, предпринявшую отчаянную, но неуклюжую попытку вернуть себе свою жизнь. Сиболд совершила ужасную ошибку, указав на Бродуотера, но в обязанности деморализованной жертвы изнасилования не входит проведение беспристрастного расследования и привлечение к уголовной ответственности преступника, который напал на неё. Это обязанность полиции и органов, осуществляющих уголовное преследование, которые, по сути дела, занимались тем, что расставляли ловушки Сиболд и Бродуотеру на каждом этапе этого расследования, начиная с момента подачи заявления о преступлении и заканчивая вынесением приговора.

Должна ли была Сиболд в какой-то момент усомниться в справедливости приговора Бродуотеру? Возможно. Я не знаю. Тимоти Муччанте, продюсер, начавший работать над экранизацией мемуаров «Счастливая» (в настоящее время этот проект приостановлен) заметил в книге несколько очевидных несостыковок, большинство из которых касалось лживых сведений, которые прокурор и полицейские предоставили Сиболд, чтобы убедить ее в том, что Бродуотер – плохой парень, и что результаты криминалистической экспертизы однозначно указывают на его вину. Расследование продюсера и привело в конечном счёте к отмене приговора. Но ведь Сиболд тоже внимательно изучала это дело во время работы над книгой. Заметила ли она ту маленькую ложь, которую услышала от Гейл Убельор? Спрашивала ли она сама себя, а что если рассказ о том, как Бродуотер вместе с приятелем обвели её вокруг пальца во время опознания, был такой же бессовестной ложью?

В послесловии к книге, добавленном в 2017 году, Сиболд описывает Бродуотера как «выходца из семьи махровых уголовников», что позволяет предположить, что она изучала материалы дела и наверняка поняла, что лично у него не было никакого уголовного прошлого, а значит слова прокурора о его прошлых преступлениях были ложью. На мой взгляд, это самая уличающая фраза в книге, но всё равно это не доказательство того, что Сиболд знала или хотя бы чувствовала, что за её изнасилование был осужден совсем не тот человек. После отмены приговора издатель отозвал книгу из продажи, чтобы «рассмотреть возможность доработки данного произведения», что, в свою очередь, может пролить свет на новые обстоятельства. Однако, вероятнее всего, Сиболд действительно искренне верила в торжество справедливости, и её ожидания оправдались: правосудие свершилось; человек, который жестоко с ней обошёлся, больше не представлял для неё опасности и, таким образом, она снова стала полновластной хозяйкой собственной жизни.

После отмены приговора Сиболд принесла свои извинения Бродуотеру, которые были встречены травлей и критикой со стороны общества, чего и следовало ожидать, такая реакция – обычное дело в случаях публичного раскаяния. (Любопытный факт: заявление окружного прокурора Уильяма Фицпатрика о том, что он не будет «бросать тень» на то судебное разбирательство и приносить извинения от имени прокуратуры, потому что «этого не должно было случиться», получило относительно мало критических замечаний за подобную формулировку). Энтони Бродуотер сообщил на сайте местной газеты Syracuse Post-Standard, что он удовлетворен извинениями Сиболд: «Она извинилась от всего сердца. Она сознательно и добровольно признаёт случившееся. Я принимаю ее извинения». В начале этой недели он сказал всё тому же новостному изданию, что если бы он встретил Сиболд, то «посочувствовал бы ей и рассказал бы о своих чувствах». «Я и она, мы оба стали жертвами», – сказал он.

Как это ни печально, но теперь они обречены делить эту боль между собой.

Лаура Миллер (Laura Miller)

Перевод: Анастасия Крючкова

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ