Как Джонатан Франзен стал самым противоречивым американским писателем?

Публицист Джон Селф исследует столь неординарную персону

После 20 лет пребывания на литературной вершине Франзен в равной степени получает любовь и ненависть. Франзен готовится представить свою новую книгу «Перекрёстки», а Джон Селф исследует столь неординарную персону.

Порой кажется, что есть два Джонатана Франзена : с одной стороны, признанный и успешный романист, с другой стороны — доппельгангер. Похоже, это единственное объяснение, почему его любят и ненавидят одновременно — речь о нежных представителях человечества, называющихся читателями, — подобная поляризация не удаётся ни Дональду Трампу, ни Меган Маркл. Из-за выхода в свет нового романа Франзена «Перекрёстки» (Crossroads) битва разгорается с новой силой.

Какой из миров покажется знакомым? Может, тот, где Франзен является видным представителем современной прозы, «литературным гением наших дней» (The Guardian), «видным романистом наших дней» (Time), автором таких книг, как «Свобода»  — «великий американский роман наших дней» (Daily Telegraph) и «Поправки» — «трогательный эпос наших дней» (New York Magazine)? (Кажется, все согласятся с тем, что Франзен будто создан для преображения наших дней.)

А может вы живёте в том мире, где Джонатан Франзен — не просто неумелый писатель («сюжет кажется надуманным, а персонажи не заинтересовывают» — Kirkus), а магнит для всех пороков современной литературы? Один из таких миров призвал из небытия критик Лорен Ойлер, когда в своей рецензии на роман Торри Питерса «Переход» (Detransition, Baby), написанной в мае для London Review of Books, она написала: «Самая неприятная мысль, которая возникла у меня при чтении звучала так, — эта книга напоминает творчество Джонатана Франзена».

Среди начинающих писателей в Сети место Франзена под солнцем вызывает больше споров, чем любая табуированная тема, которую вы можете представить. Что это за мир, в котором Зейди Смит не нашла сил полюбить «Поправки»? Видимо, мир, где не любят прилагать усилия.

Если Ойлер прав в том, что молодёжь презирает Франзена и все его творения, то это значит, что исход начался, а дни его сочтены. И всё-таки стоит остыть и подумать. Когда звезда Франзена начала затухать? В какой момент Франзен потерял свою хватку?

Восход литературной звезды

Возможно, Франзен не был таким уж значимым, либо же его пребывание на вершине было недолгим. Книги Франзена не всегда становились событием. К середине 1990-го года он опубликовал два романа, «Двадцать седьмой город» и «Сильное движение». В своём эссе «Зачем переживать?» из сборника «Как быть одному» Франзен назвал их «неуместным молчанием».

Всё изменилось после выхода третьего по счёту романа «Поправки», создавшего такую шумиху, что даже террористическая атака в США 11 сентября 2001 года не смогла заглушить её. Роман «Поправки» был большим и амбициозным: семейная драма и критика современной Америки в одном флаконе, но несмотря на весь этот успех, Франзен умудрялся совершать ошибки. Опра Уинфри, известный литературный рупор Америки, сравнимый по популярности с Бараком Обамой, включила «Поправки» в свой читательский список, что гарантировало ещё больше продаж, но Франзен отмахнулся от Опры, посчитав, что её имя на обложке книги отпугнет мужскую аудиторию.

Часть критиков не только критикует книги Франзена, но и считает, что они плохи по своей сути, пропитаны «ядом», от которого невозможно избавиться.

На книгу «Поправки», а также на её продолжения «Свобода» (2010) и «Чистота» (2015) СМИ обрушились с новой силой: хотя отзывы на «Поправки» были в основном положительные, энтузиазм, похоже, начал угасать ввиду знакомства с новыми книгами Франзена. Почему же так произошло?

Поздние книги, конечно, были более многослойны, но они же и обрисовали новый портрет Франзена: не «выдающегося писателя наших дней», а «представителя ушедших поколений». Его книги — это толстые семейные саги, многоплановые социальные романы, писавшиеся белыми мужчинами среднего возраста, которые давно канули в Лету: «уже ушла эпоха Апдайка, Вулфа и Ирвинга».

В книге «Чистота» Кертис Ситтенфельд критиковала «утомляющие стереотипы, воплощённые в женских персонажах» и количество (шесть) мужских персонажей, «испытывающих нездоровые эмоции к своим матерям, жёнам и любовницам». Некоторые критики, такие как Эмили Гоулд из Vanity Fair, считают книги Франзена образчиком расфуфыренной мужской литературы для белых мужчин — в духе «Джонатанов», — которую следует порицать, и с укором подмечают, что Франзен страдает от «первородного греха». Другие, например, непримиримый оппонент Франзена Дженнифер Вайнер, недовольны освещением его творчества в СМИ (при этом они сами вносят в это освещение свой вклад).

Не столько книги Франзена вызывают у людей отторжение, сколько его поведение за пределами обложки очередного романа. Бывает, что в интервью Франзен заявляет: «У меня не так много темнокожих друзей», или размышляет об усыновлении иракского сироты. Франзен позволяет себе размышлять о написании книг («Читатель — ваш приятель, он не оппонент, не сторонний наблюдатель»), на что другие авторы возражают: «Я нарушаю подобные правила» и «Не обращайте внимания на эту нелепицу», чего, по-моему, не было, когда то же самое делал притягательный Курт Воннегут.

Франзен недолюбливает социальные сети: «Твиттер невыносим. Твиттер символизирует всё, против чего я выступаю», — с тоской заявлял он литературных чтениях в 2012 году.

Разве последний пункт не является весомой частью проблемы? Франзен — полная противоположность современного благовоспитанного автора, который зарегистрировался в Твиттере (или, для особо пугливых, в Инстаграме), стал ближе к читателю, при этом старательно игнорируя критику с платформы Goodreads. Его выступления, касающиеся изменения климата или социальных сетей, делают его публичной персоной, однако Франзен наиболее близок к читателю только в книгах.

Франзен также не рассматривает чтение как социальное или клубное занятие: достаточно взглянуть на названия его сборников эссе: сначала «Как быть одиноким», затем «Дальний остров», и так вплоть до сборника «Конец конца Земли».

Порой Франзен становится объектом для насмешек, как однажды в Великобритании, где во время презентации книги «Свобода» один шутник украл у него очки и забрал их себе в качестве трофея. Чего ещё ожидать Франзену, когда названия его книг навевают ассоциации с претенциозностью: «Свобода», «Чистота», не говоря уже о громоздком и непрошенном названии его новой, запланированной трилогии (первой частью которой являются «Перекрёстки»): «Ключ ко всем мифологиям»?

Что представляет собой «Franzenfreude»?

То, что некоторые называют «Franzenfreude», является скорее симптомом, чем синдромом. Этот неологизм используется для полярных взглядов читателей Франзена.

Для одних его проза является всеобъемлющей литературой и блестящим упражнением в языке, в которой мир предстаёт таким, каким мы хотели бы его видеть. Для других его книги кажутся прегрешением против истины ввиду слабости женских персонажей или неспособности Франзена чётко очертить моральную позицию.

Франзен может возразить, что это «неприкрытый дидактизм» или «этическая незрелость» — два качества мира, которым он активно противостоит, как об этом сказано в его эссе «Об автобиографической прозе издалека». В конце концов, одним из его любимых романов является неопределённый «Человек, который любил детей» за авторством Кристины Стид, книга, которая, как он отмечает в другом произведении «Сказ об одной великой семье», «прорабатывает то, что мы бы окрестили «жестоким обращением», вписывая эту деструктивную черту в портрет среднестатистической семьи, причём с примесью иронии». Другие же игнорируют все эти споры, читая Франзена для своего удовольствия.

Зачастую критика, направленная в сторону Франзена, является преувеличением — в последнем абзаце своей статьи «Ярмарка тщеславия» Гулд признает, что художественная литература Франзена «и вправду великолепна» — порой Франзена, который не использует смайлы и восклицательные знаки, понимают неверно.

«Ключ ко всем мифологиям», например, является отсылкой на одноименную незаконченную книгу чудаковатого учёного Эдварда Кейсобона «Мидлмарч»: это не пример литературного снобизма или самообмана от Франзена, а референс. Это, кстати, и шутка!

Чем дальше мы уходим от творчества автора, тем более неуместными становятся наши жалобы. После всех перипетий от писателя останется лишь его труд, это такая же истина, считает Франзен, как и то, что любой имеет право на ошибку. Вот почему, отмечает Франзен в эссе «Зачем переживать?», одной из «книг, фундирующих [его] веру в литературу», является роман Уильяма Гэддиса «Распознавания», отрывок из которого он тут же цитирует:

«Что остается, кроме ошмётков и груды хлама, когда художник заканчивает свою работу?»

Трудно обижаться на Франзена, учитывая его заинтересованность в критике. Франзен извинился перед книжным клубом Опры, и она снова похвалила его роман «Свобода» (на этот раз он остался признателен).

Что же касается возражений Ситтенфельда по поводу его отношения к женщинам в прозе, то он и сам признал эту проблему в сборнике «Автобиографическая проза», где было сказано, что у его жены возник аналогичный вопрос: «Почему в моих книгах главные женские персонажи постоянно умирают или получают тяжёлые ранения?»

Как последняя книга укрепляет репутацию Франзена

Размышления о любви и ненависти возвращают нас к главному вопросу, почему мы всё ещё говорим о Франзене: упоминая его новый роман «Перекрёстки». Удался ли он?

Ответ: вполне.

Как и «Поправки», «Перекрёстки» — полноценная семейная хроника, на этот раз вращающаяся вокруг пяти членов семьи Хильдебрандт в начале 1970-х годов и чикагской церкви, пастором которой является отец Расс. Франзен в своём стиле и со своим узнаваемым апломбом перемещается между мыслями Расса, его жены Мэрион и их трех старших детей — Перри, Бекки и Клема.

Хильдебрандты, должно быть, самая запутанная семья Франзена, и Франзен постепенно расплетает их историю, не забывая включать в неё наркотики и изрядное количество секса, а также немного рок-н-ролла для каждого персонажа, попадающего в поле его богоподобного зрения. И, как в лучших семейных сагах, у каждого есть свой секрет: мать Мэрион всё еще грезит о своей первой, потерянной любви; отец Расс положил глаз, и не только, на привлекательную прихожанку Фрэнсис; Перри торгует наркотиками; Клем хочет воевать во Вьетнаме; а Бекки только что пережила судьбоносный момент.

В новом романе Франзена есть элементы, которые только укрепят среди некоторых читателей чувство, что он писатель, не умеющий вовремя остановиться.

Именно в конфликтах — как внутренних, так и внешних — вызванных семейными тайнами, Франзен демонстрирует свою силу: динамика порой растягивается на десятки страниц, а сцены, показывающие, откуда пришли герои, захватывают не меньше, чем выяснение того, куда же они идут. Но во всем этом размахе не теряются детали, от параграфа о психологии продаж подержанных автомобилей до момента авторской рефлексии — Франзен осознаёт, что есть читатели, которые считают его старомодным, что бы он ни написал — когда на страницах подмечает, что попытки церкви Расса обратиться к молодежи «означают лишь приближение забвения».

Поскольку это роман Франзена, он, конечно, немного затянут, и некоторые моменты предыстории Расса и Мэрион, которые познакомились во время волонтерской работы в резервации племени навахо, кажутся лишними. Ах, если бы только этот умело исполненный 600-страничный роман был сокращён до мастерски исполненного 400-страничного романа! Есть, кстати, и элементы — такие, как фантазии девочки-подростка, думающей о «неккинге, петтинге и оргазме» — которые только укрепят его репутацию как писателя, который не знает, когда стоит сказать «хватит».

Но Франзен, как мы подозреваем, не хотел бы, чтобы всё было по-другому. Как и другие слишком авторитетные, с большим кредитом доверия, романисты, такие как Мартин Эмис, он знает, что спорные моменты из интервью попадают в воронку маркетинга, разлетаясь с бешеной скоростью по социальным сетям. Как выразился один пользователь Твиттера: «Говорите что хотите о Джонатане Франзене, но он отлично умеет заставить всех в Твиттере говорить о нём, не имея при этом здесь своего аккаунта, то есть он смышлёнее большей части Твиттера».

Даже для тех, кто его ненавидит, Франзен служит определенной маркой, на которую они — «молодые писатели» по типу Лорен Ойлер — могут равняться. Франзен — кость каракатицы, об которую молодняк натачивает свои клювы. Считаем ли мы его ангелом или демоном, Франзен нужен всем нам. Да здравствуют близнецы Франзен!

«Перекрёстки» Джонатана Франзена (Harper Collins) вышли 5 октября 2021 года, в России изданием книги займётся, как и в прошлые разы, издательство «Corpus».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ