13 ноября 2021 г., 21:37

4K

Божественный Данте

50 понравилось 4 комментария 21 добавить в избранное

Даже спустя семьсот лет «Божественная комедия» Данте остается хорошим уроком духовного интеллекта

Проблему современного поколения Данте Алигьери осознал рано. Он первый из писателей начал использовать в итальянском языке слово «модерн» и обнаружил некую сложность для современного ума, а именно — ограниченное восприятие окружающей реальности, особенно её духовной части. Это суждение может показаться неожиданным, учитывая, что «Божественная комедия» слывет одним из самых выдающихся творений средневекового воображения. Считается, что Дантов шедевр гениально олицетворяет отвергнутое мировоззрение эпохи, когда все воспринималось относительно высшей реальности, именуемой Богом. Но Данте родился в переломный период и осознавал, что современная концепция видения мира подвергается сомнению. Он не стремился ни отвергнуть её, ни восстановить. Задача состояла в переосмыслении.

Масштаб Дантовых стремлений частично поясняет, почему свое повествовательное путешествие в трёх частях — Ад (Inferno), Чистилище (Purgatorio) и Рай (Paradiso) — он написал не латынью, коей на нужном уровне владели только литераторы, а на итальянском языке — для массовой аудитории. «Божественная комедия» мгновенно стала хитом. Сохранились сотни ранних рукописей поэмы, и вскоре люди потребовали публичного чтения. И на этом популярность не закончилась. «Божественная комедия» волновала воображение и поздних поэтов — от Т. С. Элиота до Клайва Джеймса, а также художников — от Уильяма Блейка до моей любимой современной иллюстраторки Моники Бейснер. Дело в том, что Данте переносит нас туда, где мы раньше не были. Так получается, потому что его эпическая поэма есть осознанная реакция на изменения самого сознания, с коими, по существу, мы до сих пор продолжаем бороться.

Родной город Данте был эпицентром перехода от средневековья к модерну. Флоренция прямо-таки наводнялась деньгами. Новаторские формы в банковском и торговом деле сеяли капитализм и революционное общество, но при этом способствовали росту экономики в ХIII веке.

Горнило Ренессанса, Флоренция взращивала таких художников, как Джотто. Они первыми начали изображать на полотне внутренний мир человека, в котором мы распознаем наш собственный. Почти наверняка Данте знал Джотто и был увлечен идеей современного духовного движения. Это было настоящее землетрясение религиозного мира — добровольная бедность францисканцев, бросивших вызов непомерному богатству и могуществу церкви; духовная свобода бегинок — европейского движения тысяч женщин, заявивших о социальной и религиозной независимости с целью посвятить жизнь служению Богу.

Тем не менее только на середине жизненного пути Данте осознал важность произошедших событий. Дитя старой флорентийской семьи, он впервые оказался вовлеченным в политическую суматоху, когда баланс сил постоянно качался между папскими и имперскими фракциями. Данте занимал ряд общественных постов и некоторое время был одним из членов правительствующего совета приоров. Но затем, в 1301 году, когда Флоренцию разрывали ссоры и войны, выбрал не ту сторону. Его отправили в ссылку.

Для мастера «нового сладкого стиля» изгнание казалось губительным. Данте больше не мог широко общаться с носителями любимого диалекта. Потеряв имущество, связь с семьей и узнав горечь от ходьбы «по лестницам чужих домов», поэт решил, что ссылка продлится до конца его дней. Но удивительное произведение, которое Данте начал приблизительно в 1308 году и закончил за год до смерти в 1321, — не только рассказ о коллапсе и восстановлении после разрушительного кризиса среднего возраста. Это рассказ о преображении.

«Божественную комедию» можно прочитывать по-разному. Произведение состоит из 14 000 строк о самом прекрасном и самом развратном в человеке. «Комедия» написана терцинами (terza rima) — канонизированная Данте новая стихотворная форма, которая играет важную роль в процессе формирования современного итальянского языка. Более того, «Божественная комедия» исследует тончайшие любовные устремления.

Трепет жизненного духа, который, по Данте, обитает в тайной комнате сердца, потряс его до глубины души в момент невинной юношеской встречи с молодой женщиной. Вероятно, она и была Беатриче «Биче» ди Фолько Портинари, дочерью успешного торговца. Беатриче умерла юной, в возрасте 24 лет (1290 г.), но ее улыбка оставила неизгладимый след в душе поэта. Он почувствовал, что это знак, и то, что он нашел, следуя за ним, имело фундаментальное значение.

Данте совершил путешествие длиною в три «царства» загробной жизни, какими они виделись многим христианским религиям, включая ислам. Согласно Данте, Ад — это и место, и состояние души человека. Своеобразная ловушка. Души в аду верят, что приговорены — хотя проблема их намного заковыристей, чем просто проклятие прихотливого божественного суда. Ложные и скверные привычки этих людей укоренились в них так, что в глубинах душ не осталось надежды на перемены.

Чистилище — территория изменений. Здесь человек не очищается от того, что считается нечистым, но получает возможность освободиться от блоков, мешающих познать жизнь. Особенно её духовный аспект. Чистилище Данте изображает в виде горы, которая ведет к свободе по мере восхождения душ. Их желания становятся яснее, а понимание — глубже, и это указывает на другие, более обширные пути. Чистилище готовит к Раю, последнему и самому трудному этапу. Данте говорит, что для входа на эту территорию нужно «трансгуманировать». Это пример одного из его многочисленных неологизмов. «Трансгуманизация» означает, что человек должен превосходить повседневные заботы и ощущения, если стремится ценить космическую природу во всей ее полноте.

Так мы подходим к самой сути — почему Данте остается важным и сегодня. Поэт подчеркивает, что знания о жизни основываются на полученном опыте и на пережитом, что само по себе противоположно изучению и проверке. Он помогает понять, что жизнь не в том, чтобы собирать и сортировать накопленную информацию, а в том, чтобы доверять собственным чувствам и следовать внутреннему зову. Данте представляет интуитивную открытость, ведущую к соитию. Например, значение слов «Адам познал Еву», которое можно найти в старом переводе Библии, означает не только то, что они были знакомы, но и то, что они были любовниками. Данте говорит нам: чтобы ориентироваться в пространстве и времени этого мира (читайте: Рая) и понимать вечные сферы бытия, мы должны согласиться с их разнообразием и позволить себе проникнуться ими. Я говорю «мы», потому что Данте недвусмысленно обращается и к своим современникам, и к «нам», кто должен был ещё прийти. Таким образом, в тексте «Комедии» Данте призывает нас следовать за ним.

В этой статье я говорю о таком роде ума, который способствует развитию духовного разума. И говорю, в частности, из-за того, что принадлежу к междисциплинарной группе, созданной Международным обществом науки и религии, цель которой лучше сформулировать этот способ познания. Ещё одна причина кроется в том, что про связь духовного интеллекта с флорентийским искусством уже упоминалось не единожды. Этот вопрос поднимает Джон Тук, биограф и ученый. Он исследует творческий и жизненный путь флорентийского поэта. Джон Тук затрагивает тему духовного интеллекта, чтобы продемонстрировать, как сознание возникает из «сильнейшего самоконтроля (самоконфоронтации)», самосозидания и самопреодоления. В книге «Почему Данте важен» (2020) Тук объясняет, как Данте поощряет это озарение от первого лица, создавая образы, диалоги и истории, которые могут спровоцировать появление других неизвестных типов понимания. Данте знал, что изображения направляют, разговоры служат катализатором, а повествование — заставляет мыслить. Духовный интеллект — это не о заумных абстрактных рассуждениях, как будто бы, попав в Рай, сразу становишься хорошим философом-аналитиком. Это не эмоциональный интеллект и не способность учиться на собственном опыте. Скорее, духовный интеллект проявляет свою главную сущность через все эти элементы. Например, то, что Айрис Мердок в романе «Суверенность блага» называет «тканью бытия» (в ориг.: the 'fabric of being'), предполагает осознание того, как мы резонируем с ней.

«Божественная комедия» начинается с иллюстрации этой мысли. (Я буду использовать цитаты из двух переводов: первый — перевод Марка Муса для Penguin Classics — он доступнее, второй — перевод Роберта Холландера и Джина Холландера, — более поэтичный. Оба перевода сохраняют особенность дантовской стихотворной строки — терцины (terza rimma), при этом переводчики не пытаются использовать рифму, потому что при переводе на английский язык это возможно только частично.)

Рассмотрим начало поэмы, когда Данте просыпается в тёмном лесу. Сцена сразу же сообщает читателю важную информацию. Воздух горький. Тени — ужасающие. Данте осознает, что что-то не так. Однако это пугающее состояние предполагает возможность хорошего конца, о котором читателю уже известно из заглавия. Ключ к концовке Данте оставил в названии — комедия, история, которая закончится чем-то восторженным, божественным. Вопрос уже не в том, произойдет это или нет. Вопрос в том — как?

Итак, начало обещает ответ тем, кто присоединится. Рассказчик как будто настаивает на активном участии читателя. Это давление не только чтобы заинтересовать нас в происходящем, но и для внутренней трансформации, чтобы, участвуя, мы ощутили изображаемую борьбу как собственную. Данте даёт совет: держись рядом, читатель, потому что заблудиться и запутаться в этом путешествии проще простого. Аналогично нужно рассматривать и другие ключевые моменты путешествия: сначала вниз, затем вверх и, наконец, наружу.

Первая часть поэмы — Ад, раскрывает вопросы права. Их можно обобщить в группу неправильных и ограниченных способов познания. Взять хотя бы первую и одну из самых известных встреч Данте — влюбленные Франческа да Римини и Паоло Малатеста. Франческа рассказывает герою, как влюбилась в Паоло:

Любовь, любить велящая любимым,
Меня к нему так властно привлекла,
Что этот плен ты видишь нерушимым.

Когда Франческа говорит, тело девушки подбрасывает адский ветер, отражая бурю страсти, которую она испытывала в жизни. Но рассказ этот вызывает у нас сочувствие: с кем не случалось такое? Кто не хотел бы ощутить подобное воссоединение с возлюбленным? И почему это желание считается чем-то плохим?

Суть в том, что желание никогда не расставаться превратило жизни влюбленных во вселенную на двоих. Близость переросла в одержимость. Позже Данте услышит, что и он был одержим Беатриче. «Это слишком!» Он превратит ее почти что в идола. Хоть любовь и дарует ощущение райской близости, в конечном счете стремление постоянно поддерживать восторг влюбленности связывает. Таким образом, эпоха Данте подобна нашей в идеализации романтического чувства. Именно глубина чувства заставляет человека думать, что это лучшее, что жизнь может предложить. Именно поэтому трудно поверить, что есть что-то большее. Но во что еще труднее верится, так это в то, что это «большее» появится после разлуки.

Когда Данте и его спутник Вергилий спускаются на нижние круги Ада, проявляется ещё одна грань подобного образа жизни. Они встречают души, постоянно стремящиеся к мести за надуманные обиды; души, которые не представляют для себя другого существования, кроме обмана, воровства, сутенерства и жульничества. Данте, по сути, соглашается с Ницше, который в «Ecce Homo» (1888) точно подметил, что человек становится тем, кем является по своей сути. Образ жизни, который человек ведет, в конце концов, поглотит его самого.

Однако, опускаясь вместе с Вергилием все ниже, Данте начинает понимать кое-что еще. Озарение приходит, когда герой задумывается о том, как эти страдающие души проживают время. Они продолжают переживать поступки прошлого и плохие привычки, потому что забыли, что настоящее может быть разным. Данте видит, что этим существам суждено проживать жизнь в постоянном повторении — прошлое доминирует над ними, препятствует любому проявлению новизны и свежести. Когда спутники достигают дна, это подтверждается. Оно не пылающее и горячее, но застывшее и холодное. Все вокруг неподвижно и скованно льдом.

Могущество прошлого уступает, когда Данте и Вергилий поднимаются на гору Чистилище. Здесь души осознают то, что находится за пределами понимания в Аду — порок не обязательно означает тиски. Вместе с пониманием, что можно не связывать себя недостатками, ошибками, ненавистью и страхом, рождается относительная свобода. Вопрос, касающийся определенного мировоззрения — замечательная способность человеческого сознания усваивать, постигать и развиваться, когда появляется пространство. Это приносит освобождение, потому что человек открывается возможностям, которые проникают в него вместе с широким течением жизни, которому он прежде сопротивлялся. Данте видит, что души, с которыми они здесь встречаются и разговаривают, растут. Они рассказывают, как учатся ценить жизнь и мир вокруг. Обретают способность доверять и распознавать само воображение, а вместе с воображением приходит ещё одна важная способность — созидание.

Жизнь как искусство — чтобы создавать и быть созданным. Художники, которые встречаются во время восхождения, подтверждают это. К Данте обращаются поэты, потому что он и сам — поэт. Все встречи в Чистилище дают возможность роста. Души рассказывают, что в земной жизни часто не понимали, о чём пишут, хотя и ощущали очарование творчества. Сейчас они учатся преодолевать это.

Пик путешествия для Данте на вершине Чистилища. Здесь он встречает Беатриче. Мы ожидаем праздничный миг, полный любви и радости. Что за чистый восторг он должен испытать теперь, когда снова увидит её улыбку, преодолев царство смерти? Только Беатриче не дарует ему нежного приветствия. Вовсе нет. Она бранит Данте в двух покаянных песнях.

Беатриче упрекает Данте в том, что он превозносил её как Бога, тоскуя только по ее лицу, и не понимал, что красота может стать для него пробуждением. Опять же, речь о том, что каждое мгновение может быть приглашением к чему-то большему. Нужно только обнаружить эту энергию и правильно ею управлять. Таким образом, любовь — это духовный путь, а не романтический идеал, и смысл чувства не в совместном удовольствии, а в том, чтобы вместе стать чем-то большим. Важно не быть понятым, а само понимание.

Беатриче желает, чтобы Данте вернулся и продолжил познавать жизнь. Если в загробном мире они просто воссоединились, Данте бы потерялся в мечтах о прошлом, которого никогда не было. Беатриче страдает, но она также полна твердой решимости не допустить, чтобы Данте остался. Именно это позволяет ему принять и познать другую сторону собственной трансформации.

Данте подробно рассматривает вопрос свободной воли, благодаря которой и возможно его возвращение. Духовным разумом он понимает, что свобода воли — это не наивное представление о беспрепятственном действии или безудержном выражении, но использование того, что в психологии называется намерением: способность сознательно направлять внимание разума на тот и другой объект или идею. Осознание того, что мы способны на внутренний выбор, обычно требует практики, поэтому саморефлексия находится в центре внимания многих духовных упражнений, таких как исповедь и медитация. Через свой выбор Данте готов к трансгуманизирующему переживанию рая.

Но сначала подведем итоги.

Черты духовного интеллекта проявляются по-разному. Становится ясно, что с кризисом можно подружиться, как с поворотным моментом; что образы и истории несут в себе правду; что общее знание требует личной трансформации; и что свобода не в том, что ограничений становится меньше, но в том, чтобы замечать сокрытые горизонты.

Это открытие произошло с Данте, потому что, встретив души в Аду, он столкнулся с другими гранями самого себя, а затем, в Чистилище — открылся, разделив их переживания. Он видел, как жизненные трудности ведут к прорывам, и теперь был готов к третьей фазе — трансгуманизации, хотя понимал, что это означает не бегство из этого места, а ещё большее погружение. Именно поэтому Рай — самая сложная часть путешествия.

Единственный способ разобраться — понять, как осознание времени снова меняется для Данте. Перемена происходит спустя ещё один раунд испытаний: Рай обостряет проблему основательнее, чем Чистилище, и не даёт быстрых решений, потому что цель в том, чтобы понять самому, а не получить все на блюдце. Хорошим примером является сложная проблема страдания, которую автор поднимает, когда на нижних небесах герой встречает Пиккарду Донати.

Пиккарда — сестра Фореса Донати, Дантового друга дества. Он не удивлён, встретив её на небесах, потому что и на земле душа девушки была прекрасной. Он удивлён, что встретил её вот так сразу, а не на высших небесах, ближе к Богу. Это удивление переростает в шок, когда Пиккарда объясняет, что причиной низкого положения стало то, что в смертной жизни с ней жестоко обращались. Другой её брат по имени Корсо был подстрекателем. Против воли он увёз её из монастыря клариссинок и выдал замуж ради выгодного союза. Похищение всё равно означает нарушение клятвы, поэтому Пиккарде не попасть в высшие сферы.

Данте возмущён. Его смертный ум стремительно делает вывод, что несправедливость, из-за которой девушка страдала на земле, повторилась и на небесах. Он возражает, ведь выбор уехать из монастыря не принадлежал Пиккарде. У нее вообще не было выбора. Разве это справедливо?

Однако, как и Беатриче на вершине горы Чистилище, Пиккарда только взвинчивает напряжение, чтобы Данте мог смотреть глубже. Спуску предшествует подъем. Большее понимание приходит тогда, когда другие формы интеллекта уже освоены — теперь, с Пиккардой, Данте смог использовать то, что уже узнал.

Пиккарда объясняет, что то, что произошло, помогло ей открыть истину, которую она не увидела бы, оставшись: девушка отпустила будущее, которое планировала для себя, и обнаружила то, что не предполагала. Оглядываясь назад, она больше не чувствует себя оскорблённой несправедливостью и не ощущает страдания. Пиккарда теперь осознаёт, что судьба открыла ей возможность познать более глубокую, совершенно стойкую радость. Она может спокойно принять то, что произошло. Говоря «да», она тем самым допускает будущее и всё, что может в нём случиться. Девушка не только свободна от прошлого и живёт в настоящем, но и может ценить жизнь sub specie aeternitatis — смотря на нёё с высоты вечности.

Психотерапевт Дональд Винникотт работал с этой темой, когда в 1947 году обнаружил, что невозмутимой природе любви возможно довериться лишь познав дикость ненависти. Комиссии по установлению Истины и Примирения, подобные тем, которые проводились в Южной Африке, тоже поддерживают такое суждение. Когда тьма открывается свету, неожиданно появляются новые возможности. Это может показаться оскорбительным тем, кто знает, сколько вреда может нанести насилие. И это действительно трудно понять. Но Пиккарда не говорит, что добродетельная душа должна принимать страдание; девушка не учит нас религиозному мазохизму и не потворствует насилию. Как позже узнает Данте, её брат столкнётся с последствиями собственных действий.

Напротив, Пиккарда показывает, что к трагедии можно относиться по-другому. Не так, как трагедию изображали древние греки, когда появляется deus ex machina, чтобы расставить все точки над і. И не в ницшеанском смысле, когда то, что не убивает, делает тебя сильнее. Пиккарда, скорее, предлагает особое мировоззрение: несмотря на всё плохое, в мире всегда можно отыскать что-то хорошее. Более того, она напоминает, что можно сознательно выбирать добро.

Такой способ восприятия доступен человеку, когда он доверяет ценностям добродетели. Привычки, индивидуальные черты также могут воплощаться в социальных институтах и в самом обществе. Они помогают определить, что есть добро и делать добро. Тогда мы неожиданно начинаем замечать хорошее вокруг и внутри.

Другими словами, Данте понимает, что добродетель во многом раскрывает реальность. Смирение — здесь главное понятие. Но смирение не тождественно самопожертвованию и не значит, что нужно отодвинуть себя на последнее место. Скорее, речь идёт о неограниченном восприятии, когда наполняешься, дабы наполниться ещё больше. У Данте есть образ, где он сравнивает смирение с морем, потому что самое глубокое место означает, что, в конце концов, все воды впадают в море. Таким образом, море можно назвать смиренным, потому как оно умеет дружить — принимая всех без остатка. И так, подобно морю, наполняется скромный человек. Он открыт многому и также многое знает — равно доброе и злое. Такой человек не привязан к чему-то одному. Наоборот — он связан со многими вещами в мире и приближается к бесконечности.

Всё это подводит нас к кульминационному эпизоду «Божественной комедии». В Раю герой Данте достигает области вне пространства и времени, зовущейся Эмпиреем. Он переживает слияние с самой пульсацией жизни, которая, как теперь ему известно, есть ткань самого бытия. И, как провозглашается в последней строке, находится с ней в свободном, радостном созидании — с «любовью, что движет солнце и светила». В другой не менее прекрасной метафоре Данте определяет это осознание:

Любовь как в книгу некую сплела
То, что разлистано по всей вселенной.

Только разумом любви можно понять, как и почему всё, что существует, является отражением вездесущего начала и божественного света. Таким образом осознаешь, что твоё существование так же, как и моё существование, так же как существование всего мира есть одно бытие.

Сегодня эта идея распространена в разных сферах, например, в индийском философском учении Адвайта-веданта, согласно которому фундаментальной природой реальности считается не-двойственность. Или в суфизме, где всё (вещи и люди) отражается в божественном лике. В христианской традиции германский теолог Майстер Экхарт, современник Данте, указывает на эту же концепцию, когда говорит: «Мой глаз и глаз Бога — один глаз, и один взгляд, и одно знание, и одна любовь».

Данте осознаёт, что по мере того, как он всё больше становится самим собой, проникая в сокрытое и открываясь жизненному свету, он взаимодействует со всем, что его окружает — не через слияние, но через отражение и гармонию. Он не теряет себя в других, ведь это могло бы оскорбить истину важности отдельной личности. Вместо этого Данте признает себя в Боге, как и все мы. Он познал фрактальность духовного осознания: часть отображает целое, потому что отдельная жизнь — это ещё одно яркое отображение самой жизни в движущемся, распыляющемся единстве.

Это видение потрясающее и простое. Это великолепная формулировка того, чем является обычное человеческое сознание. Мы осязаем и осознаём, что способны осязать. И это послание Данте: в некотором смысле все, что нужно сделать, чтобы переосмыслить суть собственного разума и открыть способность взаимодействия с реальностью целиком — особенно в духовных аспектах — это обратиться к опыту собственных чувств и исследовать то, что найдешь. Всё это — правда, присутствие и свобода, намерение и воображение — есть в историях и трансформации времени. И расти в этом смысле означает становиться лучше в том, что мы называем «жизнью».

Марк Вернон (Mark Vernon)

Марк Вернон — психотерапевт, писатель. Работает с исследовательской группой Perspectiva. У него докторская степень (PhD) по древнегреческой философии, теологии и физике. Написанные книги: «Тайная история христианства: Иисус, Последний Инклинг и эволюция сознания» (2019) и «Божественная комедия» Данте: Путеводитель по духовному путешествию (ожидается в сентябре 2021 года). Живёт в Лондоне.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ

В группу Клуб переводчиков Все обсуждения группы

Книги из этой статьи

Авторы из этой статьи

50 понравилось 21 добавить в избранное

Комментарии 4

Сильная статья. Такие нам нравятся.

Читайте также