Я люблю романы Салли Руни, но они написаны не для меня

Как миф об универсальности удерживает белых женщин в центре литературной экосистемы

Впервые я открыла для себя романы Салли Руни в тот момент моей жизни, который практически казался вышедшим из-под ее пера. Мне было девятнадцать, учеба в колледже приостановилась из-за Covid-19, и я жила вместе с двумя моими самыми близкими подругами, хотя дружба была сложной. В моменты, когда мы все вместе не обсуждали жизнь, политику, секс и мир, я обменивалась длинными электронными письмами с очень красноречивым и часто сбивающим меня с толку человеком из колледжа, в которого я была влюблена, и месяцы разлуки возобновила это чувство. По его рекомендации я купила «Нормальных людей» . Я прочитала ее, а затем и «Разговоры с друзьями» , и, как, казалось бы, каждый двадцати-с-чем-то-летний посетитель BookTok (хештег из соцсети TikTok, под которым пользователи публикуют видео о книгах — прим. пер.), я добросовестно заказала революционный новый роман Руни «Прекрасный мир, где ты?» .

Как студентка колледжа, я нахожу романы Салли Руни о женщинах моего возраста, которые взрослеют и влюбляются, близкими мне на духовном уровне. Я считаю ее работы занимательными и интересными, или даже новаторскими. Руни пишет исключительно о белых, подчеркнуто худых женщинах из образованной элиты с удивительно привлекательными любовниками; я не похожа на ее героинь, но тем не менее я в них заинтересована, отчасти благодаря повествовательному дару Руни, а также ограниченному потреблению мною различных мультимедиа. Я не ожидаю, что Салли Руни опишет опыт, более близкий к моему; она знает свою нишу и великолепно работает в ее рамках. Но когда я становлюсь свидетельницей массового ажиотажа вокруг Руни в интернете и СМИ, я не могу не испытывать раздражение от высказываемого предположения, будто бы понятными для всех и универсальными могут быть только истории о белых героях. То, что Руни часто называют или, по крайней мере, предполагают в качестве голоса ее поколения, не в полной мере верно и актуально для читателей и цветных писателей.

Для меня романы Руни прочно утвердились в современном каноне женских историй о взрослении, который охватывает различные художественные среды, от таких фильмов, как «Леди Берд», до сериала «Дрянь» («Флибэг») и таких музыкальных исполнительниц, как Lorde. Уходя от традиционных историй о взрослении мужчин, этот канон сосредотачивается на женских чувствах, сексуальности и даже социальной осведомленности, что создает освежающий эффект. Он настолько популярен, что породил собственный архетип девушек из TikTok, которые слушают Тейлор Свифт и носят «Нормальных людей» в тоут-сумках. Если вы белая девушка, ищущая репрезентации в медиа, для вас сейчас самое лучшее время жить. Но если вы — цветная девушка, как я, у вас меньше возможностей для выбора — хотя такие авторы, как Акваеке Эмези, Кармен Мария Мачадо и Жаклин Вудсон, великолепно пишут о нас, мало кто из них удостаивается шумихи или статуса Руни. Какое-то время я задавалась вопросом: где же «Нормальные цветные люди»? Но, увидев, как Руни недавно (снова) взорвала интернет своим третьим романом, я поняла, что цветным, возможно, никогда не позволят добиться того же — и это делается намеренно.

Многие из выигрышных литературных формул Руни просто недоступны цветным писателям. Белым писателям разрешается использовать социальную справедливость в качестве интеллектуального эксперимента и эстетического элемента в своих романах в такой степени, в которой цветные писатели никогда бы не смогли. Руни — самопровозглашенная марксистка, что плохо сочетается с ее империей в литературе, и ее персонажи громко спорят о классовом и половом неравенстве, и реже — о расовом. Другие критики высмеивали «самосознание», которое заражает политически-искренних персонажей Руниверсии, или же защищали ироническое противопоставление радикальных идеологий ее персонажей и их банальных жизней. Самосознание — особенно заметная черта в зарождающемся жанре «интернет-романов», жанре, синонимичном романам о белых женщинах, таких как «Фейковые аккаунты» Лорен Ойлер и «Никто не говорит об этом» Патриции Локвуд. В то время как романы, написанные цветными авторами, такие как «Такой веселый возраст» Кили Рид, также описывают непростой характер общения и формирования идентичности онлайн, их романы с меньшей вероятностью получат признание и статус новаторских. Между тем вымышленные интерпретации интернет-дискурса, населенные персонажами Руни и им подобными, кажутся особенно пессимистичными и приукрашенными, оторванными от цифровой экосистемы, созданной черными, квирами и цветными людьми. Литературный мир, кажется, не готов к таким перспективам — по крайней мере, пока. В этом дискурсе также отсутствует признание того, что цветные писатели создают самоосознанных главных героев гораздо дольше и с гораздо меньшей шумихой — героев, которые осознают, что живут как маргинализированные личности, независимо от того, сообщают ли они об этом вслух на каждой странице.

Художественная литература от молодых писателей все чаще сталкивается с темой надвигающейся гибели нашего общества; «коллапс общих систем», как выразилась главная героиня «Прекрасный мир, где ты?» Эйлин, — это восхваляемая тема в творчестве Руни. Но снисходительное заламывание рук молодыми учеными-солипсистами Руни предназначено только для привилегированных, белых, городских персонажей — подобно героям романов Ойлер и Локвуд, а также Дженни Оффилл с ее романом «Погода» . Я раздумывала о том, почему белые женщины стремятся к романам-антиутопиям, таким как «Рассказ служанки» , в которых рассказывается об ужасах — таких как порабощение или лишение репродуктивных прав — которые на самом деле исторически причиняли цветным женщинам. Дело в том, что для белых женщин эта реальная угроза все еще остается в сфере вымысла. Цветные же персонажи не тратят свое время, чтобы лелеять экзистенциальный дискомфорт, потому что они с большей вероятностью окажутся на передовой [борьбы за свои права], и у них будет меньше времени поэтизировать. Конечно, персонажи Руни достаточно осознаны, чтобы быть в курсе это. «Конечно, посреди этого всего, посреди этого мира, где человечество на грани исчезновения, вот она я — пишу еще одно электронное письмо о сексе и дружбе», — говорит главная героиня Алиса в «Прекрасный мир, где ты?» (трогательно и справедливо она добавляет: «Для чего еще жить?»). Тем не менее, для белых женщин, которые только недавно узнали о несправедливости через интернет, социальные проблемы — это просто тема для разговоров с друзьями. Для цветных персонажей это реальность.

Цветные писатели давно знают, как характеристика универсальности автоматически присуждается нашим белым коллегам. Это удивительное, противоречивое благословение: белые персонажи рассматриваются как личности, а не представители целого белого сообщества, и тем не менее их опыт должен говорить за всех нас. Руни пишет о событиях, в которые, я подозреваю, многие читатели поверят только в том случае, если персонажи будут белыми: например, о хроническом недопонимании, гламурном саморазрушении и бесконечном пристальном самокопании, и все это выдается за универсальный опыт. Моменты, где ее персонажи показывают свой эгоцентризм и привилегированность — это резкие напоминания для меня как цветной читательницы о том, что мы с ними разные. Персонажи Руни копаются в отношениях и разбивают сердца, посещают элитные школы, работают на престижных стажировках, публикуют бестселлеры и пишут статьи в журналы. Дело не в том, что цветные девушки не попадают в неопределенные романтические отношения, не жалеют себя за неуспешность или не водят друг друга за нос — я лично подтверждаю, что мы тоже это делаем — но мне трудно представить себе белых читателей, которые отказываются от своих убеждений, чтобы увидеть самих себя в нас. Такие романы, как «Идиот(ка)» Элиф Батуман, «Выходное пособие» Лин Ма, «Доставщица пиццы» Джин Гён Фрейзер, «Жажда» Рэйвен Лейлани и «Квини» Кэндис Карти-Уильямс — превосходные, сложные истории о взрослении или миллениалах, которые не уступают Руни с точки зрения содержания и мастерства. «Идиот(ка)» даже содержит тему недопонимания, любовную тоску, электронные письма и элитный университет. Но объективно говоря, ни один из этих романов не получил такого же уровня внимания, как романы Руни.

В то время как персонажи Руни настаивают на своей нормальности, к цветным девушкам не относятся с той обыденностью, которая бы сделала нас привлекательными для широкой аудитории. Двойные стандарты особенно щекотливы, если учесть, что цветные авторы, как предполагается, пишут исходя из опыта реальной жизни. Однако повествования о взрослении цветных считаются прежде всего связанными с расовой проблемой, а уже потом — произведениями о взрослении. Писатель Брэндон Тейлор, размышляя о том, почему нет экзистенциалистских романов, романов о сознании или интернет-романов от черных авторов, утверждает:

Если бы они существовали, смогли бы мы хотя бы указать на них пальцем? Смогли бы мы вообще распознать их как таковых?

На данный момент ответ кажется отрицательным. Идентичность — это самоуправляемый перфоманс для главных героев Руни, но непреодолимое бремя для цветных персонажей. Наши работы становятся мастридами в месяцы, посвященные этнической истории, окнами в определенные сообщества, но очень редко — чем-то большим.

Жизненность и актуальность — непростые концепции, учитывая политику того, кого считают мерилом универсальности, а кого нет. Хотя я читаю романы, чтобы расширить свое мировоззрение (художественная литература — отличный инструмент для развития сочувствия и понимания людей с разным жизненным опытом), я чаще пытаюсь найти репрезентацию в своих списках для чтения. Как американка в первом поколении и молодая квир-женщина, я часто обращаюсь к художественной литературе за таким необходимым советом о том, как мне жить, поэтому я в первую очередь люблю романы о взрослении. Когда я стану старше, я бы с удовольствием написала снисходительную, апатичную историю собственного взросления, где девушки — это умные и серьезные цветные девушки, а читатели сочувствуют им, даже когда они не спасают мир, а когда все, что они делают, это раздумывают, причиняют другим боль и любят. Для меня фактор близости текста ко мне — необходимый и достоверный показатель, который помогает решить, какие книги мне читать, любить и дарить всем моим друзьям. Этот показатель также изменчивый и эластичный. Поскольку я редко нахожу истории с такими же главными героями, как я, я научилась находить элементы сопричастности в широком диапазоне повествований. Я до сих пор читаю больше белых авторов в сравнении с представителями других рас. Такую гибкость по отношению к вопросу репрезентации ожидают от цветных читателей, но никогда не требуют от белых. И этот широкий, инклюзивный подход к общению — это то, что я все еще ищу в белых людях, обладающих культурной властью. Я люблю читать о грустных белых девушках, но полюбят ли когда-нибудь грустные белые девушки читать обо мне?

Я обожаю искренний, беспощадный женский взгляд Руни и то, как она серьезно пишет, что молодые женщины редко могут позволить себе интеллектуальную и романтическую жизнь. Но я оставляю за собой право критиковать литературную экосистему, которая питает Руни за счет других. Я все еще жду того дня, когда о цветных девушках будут написаны популярные истории взросления, которые будут продаваться миллионным тиражом; когда нас, наконец, начнут рассматривать как нормальных людей, и мы возьмем на себя инициативу.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ