23 октября 2021 г., 14:23

5K

Время и место смерти: очарование Кента четырнадцатого века для писателя-криминалиста

55 понравилось 0 пока нет комментариев 12 добавить в избранное

С. Д. Сайкс рассказывает о привлекательности английской сельской местности и её средневековой истории

У меня, как у писателя, часто интересуются, где я беру свои идеи. Ответить на этот вопрос бывает непросто, ведь, по правде сказать, я нахожу их везде и всюду. Более того, этот нескончаемый процесс появления новых идей в моём воображении мне неподконтролен: видимо, восприятие мира через призму историй во мне заложено природой. Источником моего вдохновения может стать и газетный заголовок, и фотография, и семейная тайна, и подслушанный разговор, но если меня всё же попросят дать конкретный и односложный ответ, тогда я скажу, что основной источник — это моё окружение: мой деревенский дом и этот всеми позабытый уголок английского графства Кент, в котором он находится.

Возможно, у вас возник вопрос: почему именно четырнадцатый век? Почему бы просто не написать криминальный роман, местом действия которого станет Кент наших дней? Мой ответ будет такой: игнорировать прошлое этой части Англии невозможно. Оно проявляет себя в каждой улице, в каждом переулке, в каждом клочке земли, в живых изгородях и изгибах реки. Я заметила это сразу же, как переехала сюда в 2007 году. До этого я жила в бывшем мельничном городке на севере Англии. Для той местности были характерны печные трубы, каналы и огромные, часто заброшенные, заводы. Но как только я переехала в эту часть Кента, ощущение было такое, будто промышленной революции никогда и не было. Сначала мне показалось это странным, затем — интригующим. Не зря эта местность считается одной из «наиболее сохранившихся средневековых ландшафтов Северной Европы», или, иначе говоря, Естественной Англией. Не может быть никаких сомнений в том, что так оно и есть.

Мой дом хранит в себе особенные черты, благодаря которым создаётся впечатление, будто он находится в самом сердце феодальной усадьбы. В действительности же — в небольшом поселении, расположенном рядом с Нормандской церковью на вершине горы. Большинство деревянных домов и магазинчиков главной улицы, огибающей двор церкви, сохранились с четырнадцатого или пятнадцатого века. Сохранились и их искривлённые балки, и нависающие этажи, несмотря на то, что сами дома были модернизированы за прошедшие года. Сельская местность вокруг деревни усыпана небольшими фермерскими поселениями, окружёнными рвами, замками, утоптанными тропинками и древними, заросшими лесами. Встречаются, правда, признаки некогда присутствующей здесь индустрии хмелеводства, которая появилась здесь уже конечно после 14 века, но в остальном место сохранило свои средневековые черты.

Трудно сказать, почему это место так мало изменилось за последние семьсот лет. Вероятно, это связано с географией этого места и тем, насколько сильно оно не подходит для промышленного производства. Леса, расположенные на возвышенности, традиционно были труднопроходимыми, в то время как поля в низинах, с их плодородными почвами и благоприятным климатом, дают большую часть фруктового урожая Британии. Исторически, эти территории принадлежали зажиточным фермерам и землевладельцам, которые, возможно, не желали продавать свои земли для промышленного пользования и видеть неряшливость промышленности на своём пороге. Какие бы ни были тому причины, отсутствие современного воздействия на ландшафт делает возможными мои прогулки, полные ощущения того, что я нахожусь в четырнадцатом веке. Конечно, не обходится и без помощи воображения, но его вклад не так велик, как вам может показаться.

Но где же тёмные стороны этого пейзажа? Ведь каждый писатель-криминалист должен найти и высвободить нечто, скрывающееся под поверхностью выбранного им ландшафта. Отыскать укромный уголок с подходящими условиями для зарождения и созревания тайны убийства. На первый взгляд может показаться, что здесь царит полная идиллия, что этот пейзаж не тронут в значительной степени рукой человека, но есть и другая сторона всего этого буколического очарования. Не почувствовать это было бы довольно сложно, ведь всё здесь готичнее самой готики. Если мне вздумается посетить одну из трёх церквей, расположенных в шаговой доступности, то при взгляде наверх я увижу не горгулий эпохи возрождения викторианской готики, а гротескные, злобные лица демонических существ, вырезанные из самого воображения средневекового каменщика. Меня будто телеграфировали назад на семьсот лет, в царство суеверий и различных иррациональных верований. В те времена, когда люди верили, что такие горгульи либо олицетворяли само зло, либо обладали силой отгонять злых духов.

Если же я окажусь в одном из множества древних фермерских домов или в местном пабе, то немедленно буду поражена жутковатой готической архитектурой. Это строения, которые будто выросли сами прямо из земли только лишь для того, чтобы как можно больше искривиться и скрутиться со временем. Я очарована их чудаковатостью, их природными, искажёнными чертами, маленькими дверцами и кривыми половицами, при виде которых в моём воображении пробуждаются образы призраков, скрывающихся во множестве теней. Есть также нечто восхитительно-жуткое в этих зданиях, и это жуткое связанно с людьми, обитавшими в них на протяжении более чем семисот лет. Я писатель, и я не могу не думать о них. Об их рождении, об их жизни… и, конечно, их смерти.

Однако тёмные проявления этой местности выражаются не только в архитектуре. Есть ещё и история, в особенности история середины четырнадцатого века, о которой я и решила писать. В период между 1348 и 1350 годами Европа переживала одну из самых страшных гуманитарных катастроф за всю историю. Иногда её называют бубонной чумой. Иногда — чёрной смертью. В одной лишь Англии она забрала жизни половины населения, а в сельских общинах доля погибших достигала 70%. Здесь, на другой стороне долины, есть церковь, которая в те времена была окружена целой деревней. После чёрной смерти бо́льшая часть этих домов оказалась заброшенной и впоследствии была снесена, а церковь осталась стоять сама по себе, лишь несколько домиков сохранились по одну сторону от неё. Это происходило по всей стране, о чём свидетельствуют существующие сейчас так называемые «заброшенные средневековые деревни» (Deserted Medieval Villages). В Англии их насчитывается более 3000, большинство из них опустели именно после чумы.

Стоит отметить, что любая история о чуме сама по себе имеет свою ужасную, готическую сторону, однако меня больше интересуют последствия этой катастрофы. Годы после чумы — это годы огромных перемен для Англии. Для нас, писателей, такие периоды в истории чрезвычайно привлекательны: в один момент теряется статус-кво, а вместе с тем открываются широкие возможности для повествования. Угнетённые, восстаньте! Великие, падите! Оппортунисты наносят удар, а весь мир борется за установление нового общественного порядка. Иногда жестокой борьбы за контроль избежать не удаётся. Именно это и произошло после чёрной смерти.

Крестьяне, которым счастливым образом удалось пережить чуму, внезапно обнаружили, что их труд пользуется большим спросом. В результате они стали получать более высокую заработную плату, чем когда-либо прежде. Вместе с этим они приобрели уверенность и, вдохновлённые, они объединились против аристократии, требуя «свободы и равенства для всех людей» во время крестьянского восстания 1381 года.

Эти мятежи были безжалостно подавлены Ричардом II, но в конечном счёте мальчик-король не смог предотвратить начавшиеся изменения, имеющие глубокие и долгосрочные последствия для английского общества. Благодаря чёрной смерти был нанесён первый серьёзный удар по феодализму, по системе контроля, используемой государством со времён нормандского завоевания в 1066 году. Столь же значимым для британской истории (и, возможно, для всей мировой истории) стало появление первого шёпота несогласных с католической церковью. Он был слышен со стороны более бедных слоёв общества, от тех, кто был разочарован очевидной коррупцией духовенства и считал чуму наказанием от Господа. Возможно, Генриху IV потребовалось бы ещё 180 лет, чтобы окончательно порвать с Римом, однако корни реформации уходят глубоко к этим годам, годам последствий чумы. Этот период настолько властный, непреодолимый, что игнорировать его невозможно.

Я готова бросить вызов любому гостю моего дома — не только тем, кто пишет романы — и проверить, сможет ли он противостоять этому неконтролируемому чувству, которое пробуждает в воображении новые истории. Тем не менее, эта часть графства Кент не является тематическим историческим парком. Люди здесь живут и работают очень по-современному, но гордятся его прошлым. Заглянув за завесу тайн этого места, можно увидеть настоящее средневековье. Возможно, это лучшее, что есть у нас в Англии, и я не могу устоять перед этим очарованием.

С.Д. Сайкс (S. D. Sykes)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ

В группу Клуб переводчиков Все обсуждения группы
55 понравилось 12 добавить в избранное

Комментарии

Комментариев пока нет — ваш может стать первым

Поделитесь мнением с другими читателями!

Читайте также