Стивен Фрай рассказывает о том, как творить историю

Роман «Как творить историю» был опубликован в 1996 году. Что вдохновило вас на его написание?

Эта идея зародилась давно, когда мне было лет 10 или 11. Я играл в доме родителей и обнаружил старую фотокарточку. На ней была запечатлена большая группа детей, в центре я опознал своего дедушку, окруженного самыми разными людьми, одетыми в шикарные меха. Я отнес фотокарточку маме и спросил: «Кто все эти люди рядом с дедулей?» А она ответила: «О, это его семья. Но все они погибли во время войны». Я спросил: «Они были солдатами?» И она ответила: «Нет, их убил Гитлер».

И я, конечно, как свойственно детям, решил, что Гитлер был лично виноват в случившемся. Я представлял всем известного усатого типа заносящим над моими родственниками окровавленный нож. Так что в романе я хотел рассмотреть идею, была бы жива моя семья, если бы определенный сперматозоид так и не достиг определенной яйцеклетки? Кажется логичным, что да. Но может ли одна случайная деталь изменить весь ход истории?

Каковы ваши воспоминания о процессе написания романа?

Этот период был для меня очень сложным. За год до того я играл в спектакле в Вест-Энде, который я покинул, к стыду своему, и сбежал в Европу, подняв изрядную шумиху. Я думал, это событие удостоится максимум крошечной колонки в театральной хронике одной из газет, но скандал раздули, как могли.

Несколько позже я снял документальный фильм о срывах душевного здоровья [Безумная депрессия со Стивеном Фраем, 2006]. Но в тот момент я все еще пытался самостоятельно справиться с проблемой. Мне очень повезло снять квартиру в Нью-Йорке — поскольку мне казалось, что в Британии меня больше не примут, — и засел за написание книги.

Я писал взахлеб. В этот период я много думал о разнице между англичанами и американцами, а также о своем происхождении, особенно о своих еврейских корнях. Это определенно был роман, концептуально насыщенный роман идей, при этом довольно рискованный.

В каком смысле — рискованный?

Когда ты шутишь на тему Холокоста, ты всегда идешь по тонкому льду. Благодаря фильму Бениньи «Жизнь прекрасна», «Кролику Джоджо» и многим другим теперь мы знаем, что это возможно. Мне кажется, что главной моей ошибкой стало то, что я не кричал на каждом углу, что я еврей. И многие люди в то время этого не знали. Помню, тогда мне казалось, что это будет нечестно. Будто бы принадлежность к еврейскому народу давала мне какие-то особые права — хотя, в некотором смысле, так оно и есть.

Я знаю, что рецензент New York Times, который раскритиковал мою книгу, понятия не имел о моем еврействе, он счел меня просто белым английским умником, решившим заигрывать с ужасами Холокоста. Этот отзыв был опубликован, когда я присутствовал на вечеринке в Нью-Йорке, и Брет Истон Эллис крепко обнял меня со словами: «Наконец-то кто-то отгреб рецензию еще хуже, чем на “Американского психопата”». Я ответил: «Что ж, принимаю, поскольку считаю “Американского психопата” произведением гения!»

Как другие события того периода повлияли на книгу?

Пока я записывал аудиокнигу, думал о том, насколько хорош был мир в 1995-м, несмотря на мои личные трудности. Пала Берлинская стена. В ЮАР завершился Апартеид. Все шло к тому, что мы шли к новому тысячелетию в мире и процветании, с многообещающим техническим прогрессом, который, казалось, не имел недостатков. Словно наступил золотой век: не за горами были брит-поп и победа Тони Блэра в 1997-м. Правое крыло бездействовало и всем казалось, что может существовать третий путь — между левыми и правыми. Мы не предполагали, что колесо рока обернется, и все это окажется сброшенным вниз.

О таких крутых поворотах и идет речь во второй части книги. Но, самое главное, альтернативная реальность, в которую попадает Майк, оказывается еще хуже, чем мир, в котором существовал Гитлер. Альтернативная Америка, где царит дух Эйзенхауэра, все эти напудренные домохозяйки в передничках и их прилизанные мужья в галстуках. Страна, где ты не можешь открыто быть геем, не можешь быть тем и не можешь быть этим. Я затронул тему гомосексуализма в «Как творить историю», потому что это важно для меня лично, а также потому, что в 1996 году казалось очевидным, что это (быть геем) не является проблемой.

Каково место «Как творить историю» среди других ваших книг?

Она очень отличается от других — такой себе островок — потому что является скорее жанровой литературой, чем-то в духе научной фантастики. Мики, главный герой романа, видится мне достаточно невинным, очаровательным и беспомощным, по-своему привлекательным. Должен сказать, что одной вещью я определенно горжусь — я изобрел iPad на 15 лет раньше, чем он появился. В романе описаны планшеты с голосовым управлением, которые используются для хранения данных. Определенно, Ричард Кертис тоже украл у меня идею — Мики буквально поет Yesterday другому герою, так как группы Beatles в новом мире нет. Так что мне еще судиться и судиться.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ