Донна Тартт — авторский путь

Я отчетливо помню: Милан, Пьяцца Кастелло, 27, 2-й этаж, 4-й номер по правую сторону. Если вкратце — это мой офис в итальянском Vogue в 1992 году. Это было в первой половине дня. Вошел Умберто Пасти — корреспондент Vogue, писатель, садовник, антиквар, душа, измученная вечными скитаниями между Миланом, Танжером и Парижем. «Вы должны прочесть Тайную историю , — тихо сказал он мне, — это книга, которая вам понравится». И я прочла, не задавая ему вопросов.

Я уже была наслышана о Донне Тартт — новом событии на американской литературной сцене — и ее дебютном романе, который пленил меня своим вызывающим и загадочным названием (по-итальянски «Dio di illusioni», дословно — «Бог иллюзий»). Мне понравилось изящное течение ее прозы, ее знание и искренняя любовь к древнегреческой литературе, а также напряжение, которое она смогла создать на каждой странице, хотя имена убийц раскрываются уже в первых абзацах.

Перенесемся вперед во времени. Я переехала в Нью-Йорк, чтобы работать редактором специальных проектов в Condé Nast (одно из ведущих журнальных издательств, выпускает в том числе GQ, The New Yorker, Vanity Fair и Vogue — прим. пер.), и тут вышла вторая книга Донны Маленький друг . Я проглотила ее, восхищенная прической и нарядом писательницы, которыми она щеголяла на обложке, не меньше чем самой книгой.

Затем, в один прекрасный день, друг из Италии пригласил меня на обед. И появилась она: в безупречном пиджаке глубокого синего цвета, накрахмаленной рубашке и серых брюках, с яркой красной помадой, идеально сочетающейся с лаком на ногтях. Она была остроумной, душевной и общительной, с неподдельной любовью к моде. Возможно, именно поэтому между нами завязалась дружба.

Когда она бывает в городе, мы можем гулять в парке, встречаться с общими друзьями, ходить по магазинам, ужинать или выпивать, смеяться и разговаривать на любые темы, какие только можно себе представить: как серьезные, так и легкомысленные. Донна любит французские, а также старые добрые американские рестораны (она провела свой ужин в честь получения Пулицера, на котором я присутствовала, в прекрасном зале ресторана «21» (известный ресторан на Манхэттене, существующий с 1929 года — прим.пер.)), а также страстно любит независимые театры и книжные магазины.

Она пишет электронные письма шрифтом красного цвета и посылает открытки — сегодня это почти что археологическое сокровище — и дарит в качестве подарков редкие, ценные книги и венское печенье. Она дисциплинированная и эксцентричная, закрытая и в то же время очень дружелюбная: настоящая rara avis (лат. — редкая птица — прим. пер.), единственная в своем роде.

Однажды вы сказали: «Как писатель, я даю читателю знаки, чтобы он помог мне создать историю».

Книга — это сон, который писатель и читатель видят вместе. Писатель создает каркас и приглашает с собой читателя, получая от него мечты, воспоминания и желания, которые заполняют структуру, так что книга приобретает в некотором роде форму сознания читателя. Каждая книга для каждого читателя своя, в зависимости от того, что он привносит в нее.

Вы изучали классику, как и я. Как изучение прошлого повлияло на вашу дисциплину и писательскую деятельность?

Это сделало мои интересы эклектичными. Современная тенденция — узко ограничиться одной небольшой областью, однако изучать классический мир значит изучать искусство, архитектуру, философию, мифологию, эстетику, поэзию, театральное искусство, государство. Чтобы научиться распознавать софиста или демагога, нет ничего лучше сочинений Платона. И даже я устала от размышлений об Антониновой чуме (пандемия инфекционной болезни, предположительно оспы или кори, в начале нашей эры, также известна как Чума Галена — прим. пер.) и Афинской чуме (эпидемия чумы в Древних Афинах в 400-х гг. до н.э. — прим.пер.) во время пандемии.

Вы пишете от руки или пользуетесь компьютером?

И то, и другое. Романы я начинаю писать от руки, вычеркивая что-то и подчеркивая разными цветами, а затем, когда рукописные страницы становятся слишком сумбурными (зачастую из-за того, что я разрезала листы ножницами, чтобы переставить предложения и абзацы), я перехожу к компьютеру, набираю текст и распечатываю разные наброски на бумаге разных цветов.

Можете ли вы описать свой распорядок дня?

Я пишу по утрам в течение трех часов. Если что-то не получается, я останавливаюсь и занимаюсь чем-то другим, но если все идет хорошо, я работаю до тех пор, пока не устану.

Есть ли определенное место, где вы предпочитаете писать?

Я люблю работать в тихих комнатах. Городской шум меня не беспокоит, но я не выношу, когда фоном звучит телевизор. Но на самом деле я могу работать практически в любом месте. Однако мне трудно сосредоточиться, если в течение дня в работе требуются перерывы. Поэтому, когда у меня есть задачи или встречи, я обычно выделяю целый день, бегаю от завтрака до обеда, чая, ужина, а все оставшееся в промежутках между делами время встречаюсь с друзьями.

Вы знамениты тем, что публикуетесь раз в 10 лет. Процесс написания книги для вас мучителен?

Вовсе нет. Вещи не кажутся мне реальными, пока я их не запишу, отчасти поэтому я везде ношу с собой блокнот. Но публикация законченного произведения — это нечто другое. Я не получаю особого удовольствия от процесса публикации.

Расскажите, каковы были изначальные идеи, послужившие основой «Тайной истории» , «Маленького друга» и «Щегла» ?

Это невозможно — у всех моих романов было много разных источников вдохновения, которые накапливались довольно долгое время, хотя я знаю, что у меня часто все начинается с места и настроения. «Тайная история» связана с греческой трагедией и философией, которые я изучала, с моим первым опытом зимы в Вермонте, но также с делом об убийстве Леопольда и Лёба (убийство подростка в 1924 году, известное как «преступление столетия» — прим. пер.) и нераскрытым исчезновением студентки по имени Пола Уэлдон в 1940-х годах. «Маленький друг» — это фантазия о моем детстве в Миссисипи. В «Щегле» я, как хотела уже некоторое время, написала об Амстердаме и Нью-Йорке, а многие идеи, воплощенные в романе, появились в моих дневниках за двадцать лет до того, как я начала писать его. Но я не могу сказать, что было самым первым источником любого из моих романов. Множество различных элементов неожиданно сочетались друг с другом именно таким образом, и это относится и к роману, над которым я сейчас работаю.

Когда вы понимаете, что ваша книга закончена?

Точно так же, как вы знаете, что обед, или шутка, или телефонный разговор закончены. Вы просто знаете.

Вы пишете длинные книги. Меняется ли сюжет в процессе написания?

Я бы не сказала, что он сильно меняется, не на 180 градусов. Но определенно сюжет развивается и становится более сложным. Обычно я прихожу туда, куда предполагала, но несколько иным маршрутом.

Когда вы начали любить писать?

Писательство для меня — это почти что способ чтения, только на один уровень глубже. Почти сразу после того, как я начала читать — очень рано — я стала и писать.

Можете ли вы рассказать нам что-нибудь о своем новом романе?

Боюсь, что нет... Если бы я рассказала о своей книге до того, как дописала ее, не стало бы причин ее заканчивать.

Слушаете ли вы музыку, когда вам нужно отдохнуть от писательства?

Иногда и во время написания! Мне помогает сосредоточиться музыка эпохи барокко, иногда — эмбиент. Я много слушала Сибелиуса (финский композитор — прим.пер.), когда писала «Тайную историю» — нордическое настроение соответствовало настроению книги.

Кто ваши любимые певцы/композиторы?

Артисты, к которым я постоянно возвращаюсь, — это Билли Холидей, Телониус Монк, Чет Бейкер, Брайан Ино, Филип Гласс, Гленн Гульд. Я выросла на поп-музыке и никогда не устаю от Дэвида Боуи, Velvet Underground или Jesus and Mary Chain. Я люблю Эллиотта Смита. Лана Дель Рей — моя любимая поп-певица последних лет. Я слушаю много Сиднея Беше.

А классика?

Я люблю раннюю музыку, например, Палестрину и де Машо. Еще из композиторов люблю Брамса, Бетховена, Курта Вайля, Моцарта.

Готовите ли вы?

В деревне мне приходится готовить, если хочу хорошо питаться. Особенно люблю готовить со свежими овощами из огорода. В то же время я устала от этого и теперь, когда пандемия, кажется, пошла на убыль, готова вернуться в рестораны.

В эпоху социальных сетей у вас нет аккаунта в Twitter, Facebook или Instagram.

В середине 2000-х годов я была в Индии, и все говорили о социальных сетях. Я впервые о них услышала — это было настолько давно, что My Space считался событием — и это было интересно. Но Бекки Свифт, дочь писательницы Маргарет Дрэббл, которая сидела за моим столом во время ужина, сказала: «Донна, ты ДОЛЖНА противостоять этому. Поверь мне, ты никогда, никогда не должна ввязываться в социальные сети. Это отупляет и сократит время на писательство и чтение так, как ты и представить себе не можешь. Пообещай мне, что никогда не будешь к этому прикасаться». И я никогда не прикасалась. Бекки умерла слишком рано, и мне интересно, понимала ли она, какой подарок преподнесла мне в тот вечер за столом. Если ты читаешь это на небесах, Бекки, спасибо тебе.

Кого из писателей вы почитаете?

Гомер , греческие поэты и трагики, Данте и Шекспир — мои постоянные ориентиры. Во время пандемии я перечитала Макбета и Гамлета . Я также уважаю Диккенса , Набокова , Пруста , Достоевского , Йейтса , Борхеса , Эдит Уортон , Ивлина Во , Сэлинджера , Вирджинию Вулф . Диккенс был частью моего семейного ландшафта, воздухом, которым я дышала.

Не могли бы вы рассказать подробнее?

Семья моей матери читала Диккенса вслух на протяжении многих поколений (эта традиция, к сожалению, прервалась на мне), и когда я слышу определенные отрывки из Диккенса, я слышу и голоса моей бабушки и ее сестер. Я считала Диккенса своим предком — он был огромной частью моей жизни в детстве, неотъемлемой составляющей того, как в семье моей матери рассказывали истории и вообще понимали жизнь и характер, и я была удивлена и разочарована, когда узнала, что Диккенс никак не был связан с моей семьей. Хотя, по существу, возможно, он все-таки был связан.

Кто из современных авторов вам нравится больше всего?

Я больше люблю читать авторов 19-го века, чем 20-го или даже 21-го. Шатобриан и «Замогильные записки» занимали меня большую часть 2020 года. При этом я люблю Эдварда Сент-Обина , Харуки Мураками , Ольгу Токарчук , Дона Делилло , Винфрида Зебальда , Джоан Дидион . Моими любимыми книгами во время пандемии — новыми для меня, хотя все написавшие их авторы уже не с нами — были «Лобзик» ( «Jigsaw» ) Сибил Бедфорд , «Все впустую» ( «All for Nothing» ) Вальтера Кемповски и «Балкон в лесу» Жюльена Грака .

Помните ли вы первую прочитанную книгу?

Я точно помню: «Ветер в ивах» Кеннета Грэма . Эту книгу я люблю до сих пор.

Вы также очень любите поэзию. Вы когда-нибудь писали стихи?

Писала и до сих пор иногда пишу. Я начинала как поэтесса. И как читатель я люблю поэзию больше, чем романы, и чаще обращаюсь к поэзии за вдохновением. Я была в восторге, когда Луиза Глюк получила Нобелевскую премию, ведь она одна из моих любимых ныне живущих поэтов.

Чем вы занимались, когда получили известие о том, что награждены Пулитцером за «Щегла» в 2014 году?

Я гуляла с собакой, а когда вернулась грязная и замерзшая, наверху послышались крики, и все телефоны в доме звонили. Я была в легком шоке. Ты не знаешь, что тебя вообще рассматривают, и когда пришло известие, это было как гром среди ясного неба. Я стояла и дрожала в мокрой одежде, отвечая на звонки, пока, наконец, не ушла в ванную. В тот момент, когда я скользнула под воду, а внизу все еще звонил телефон — только тогда я погрузилась в то, что произошло.

Вы любите Италию. Какой ваш любимый город, если он есть, и что вам больше всего нравится в нашей стране?

Поскольку я изучала классику, наверное, больше всего я люблю Рим. Но мне еще предстоит посетить множество мест. Мне нравятся классические памятники и храмы на Сицилии, где я провела несколько завораживающих недель в свои двадцать с небольшим. Болонья — город Моранди — пронизана тем же спокойным блеклым светом его картин, так что мне показалось, что я уже знаю этот город, когда увидела его впервые. И Венеция. Я бывала в Венеции только в межсезонье, поэтому я не очень хорошо знаю многолюдную туристическую Венецию. Но я люблю меланхоличную Венецию конца сезона, когда пробирает холод и зонтики в кафе трещат от ветра.

У вас особые отношения с Капри: в 2011 году вы были гостем литературного фестиваля Le Conversazioni, организованного Антонио Монда и Давиде Аццолини. На Капри вы получили премию Premio Malaparte (Итальянская литературная премия для международных деятелей — прим. пер.) в 2018 году. Вы даже вернулись на остров в качестве туриста. Чем это место так привлекает и завораживает вас?

Честно говоря, я бы хотела, чтобы это место было более тайным! Мне не очень нравится «джет-сет» составляющая: толпы людей, дорогой крем для загара и все такое. Тихие уголки и сады — вот что меня интересует, и море. И я люблю, когда мисс Розальба из Il Laboratorio или девочки из Ferella выкрикивают мое имя и бегут обниматься, когда я захожу в магазин! Люди здесь замечательные, и я каждый год с нетерпением жду встречи с ними.

Вы одна из немногих интеллектуалок и писательниц, которых я знаю, глубоко разбирающихся в моде. Как это произошло?

Я интересовалась одеждой с самого детства — моя мама обожает одежду и хорошо меня одевала, — но моя любовь к моде как таковой началась с классических фильмов, которые я смотрела по телевизору. Я обожала мерцающие платья-слипы Адриана для Джин Харлоу в фильме «Обед в восемь». Когда я была подростком, я заинтересовалась Эдит Хэд, голливудской художницей по костюмам, которая была для меня воплощением элегантности. Мне нравилась одежда, которую она создавала для таких великих звезд, как Вероника Лейк и Лана Тернер, но то, как одевалась сама Эдит Хэд — белая сорочка и круглые очки в темной оправе — имело для меня больше смысла и до сих пор имеет.

Вещи от каких дизайнеров вы любите покупать?

Я люблю многих небольших дизайнеров — в нью-йоркском магазине IFSoho самая лучшая коллекция, которую я знаю, — но из крупных дизайнеров я люблю Valentino, Yves Saint Laurent, Carolina Herrera, Dries Van Noten, Chloé, Etro. Первые дизайнерские вещи, которые я купила, были из ранних коллекций Анн Демельмейстер, а также Prada, Comme des Garçons, Рика Оуэнса, Жиль Зандер. Я до сих пор ношу многие из этих вещей, они выглядят так же авангардно, как и в тот день, когда я их купила.

А теперь я хотела бы закончить разговор, задав пять вопросов из анкеты Пруста. Позвольте мне начать с первого: каково ваше представление об идеальном счастье?

Разговор о Капри вызвал у меня тоску по нему. Я бы хотела оказаться сейчас на виа Трагара и купить апельсиновый коктейль у женщины, напевающей оперу, прежде чем спуститься по лестнице к морю — кто назвал эти скалы «балконами для элегантных самоубийств»?

Какую черту вы больше всего осуждаете в себе?

Беззаботность.

Какую черту вы больше всего осуждаете в других?

Жестокость.

Какая ваша самая большая экстравагантность?

Брать с собой в путешествие домашних животных. Я бы с удовольствием путешествовала с газелью, как маркиза Казати (Луиза Казати — итальянская аристократка, роковая красавица — прим .пер.), если бы это было разрешено.

Каково ваше нынешнее душевное состояние?

Неопределенное, но оптимистичное. Счастлива, что мне сделали прививку, что я обедаю в ресторанах и снова встречаюсь с друзьями.

Грация д'Аннунцио (Grazia d'Annunzio)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ