Жизнь персонажей под микроскопом: различия между детальным и эпическим повествованием

Мы живем в интересные времена.

Глобальные события, не поддающиеся нашему контролю, очерчивают новые границы нашей повседневной жизни. Изменение климата, глобальные конфликты, экономический кризис и, в последний год, глобальная пандемия коронавируса одновременно ошеломляют нас своим масштабом и душат мельчайшими деталями.

Большинство из нас в настоящее время вынуждены жить непривычно замкнутой жизнью, в то время как наши умы постоянно тянутся к большей картине происходящего. Конфликт между крупномасштабными событиями и их влиянием на жизнь каждого человека подавляет нас и в то же время, кажется, не имеет смысла.

Таким образом, продолжается поиск лекарства от этого противоречивого состояния сознания. Бесконечные видео и книги рассказывают о неуловимой концепции «осознанности» и о том, как мы можем сосредоточиться на повседневном, чтобы сохранить эмоциональную стабильность в своей жизни. При сознательном снижении концентрации внимания мы надеемся вновь обрести чувство, что стоим у руля, а не просто наблюдаем за происходящим с берега.

Когда дело касается художественной литературы, я полагаю, в ней применим тот же принцип масштаба. На расстоянии можно увидеть, как грандиозные события перемещают персонажей будто пешки по доске, но без более близкого взгляда, когда сюжет великого эпоса берет верх, главные герои могут показаться беспомощными или, в худшем случае, лишенными свободы воли.

Когда люди, незнакомые с этим жанром, думают о фэнтези, они часто вспоминают об «эпосе»: Властелин Колец Толкина или Волшебник Земноморья Урсулы Ле Гуин – истории, которые охватывают годы и проносят своих героев в путешествиях через границы, моря и леса к далеким-далеким землям.

Нам может многое нравиться в широкомасштабных эпосах и их грандиозных декорациях. Однако большинство популярных эпических романов сочетают более детальный стиль повествования с целью развития персонажа с более масштабными событиями, составляющими большую часть сюжета. Лично я наслаждаюсь великими приключениями, где войны и катастрофы сталкиваются с жизнями отдельных людей – как в превосходных романах цикла «Гришаверс» писательницы Ли Бардуго или в романах Робин Хобб – но больше всего мне нравятся едва заметные, постепенные изменения во внутреннем мире персонажей, неспешно меняющиеся отношения и связи, построенные с течением времени. Наблюдая за тем, в какой момент персонаж решает взять всё в свои руки, и за тем, как он реагируют на события повседневной жизни, мы убеждаемся, насколько глубоко малый масштаб вещей может повлиять на формирование всего пути персонажа.

Превосходные книги Робин Хобб «Фитц и Шут» (Fitz and the Fool) с их великолепно выстроенными масштабными конфликтами и борьбой за власть, никогда не перестающими волновать, лучше всего показывают мягкость неспешно развивающихся отношений между персонажами. Никто и никуда здесь не торопится. Любовь и верность можно заслужить лишь со временем, а маленькие жесты часто значат больше, чем героические поступки. Конечно, сам объем ее книг также помогает увидеть контекст постепенных изменений в импульсивном и иногда эгоистичном Фитце и отчужденном Шуте. В то время как все подробности войн и мировых конфликтов исчезают из моей памяти после прочтения ее книг, эпизоды, которые все же остаются со мной – это тихие уроки, которые Фитц получает от своих учителей, от лошадиных дел мастера, а позже и от королевского убийцы. Его медленно растущая к ним привязанность и их иногда сдержанная взаимность этих чувств являются одними из самых убедительных и эмоциональных особенностей этого цикла.

В своем творчестве мне легче создавать атмосферу более детальную, замечая небольшие изменения в персонажах, когда их жизнь и амбиции сталкиваются с повседневностью. Мой дебютный роман, вдохновленный славянской мифологией, «Второй звонок» (The Second Bell), намеренно детальный по масштабу, исследует отношения внутри двух очень маленьких сообществ, которые по существу отрезаны от остального мира. Несколько клаустрофобическая атмосфера обстановки позволила мне более внимательно изучить повседневную жизнь персонажей. Потому что, как бы мне ни нравилось читать о захватывающих приключениях, происходящих на разных континентах и в разные десятилетия, в моем писательском творчестве меня больше всего интересует, как маленькие и постепенные изменения в жизни персонажей приводят к значительным переменам.

Хотя эта книга была написана до пандемии COVID-19, мне интересно, насколько она непреднамеренно актуальна по отношению к моей нынешней ситуации. Хотя я ежедневно общаюсь с друзьями и членами моей семьи, находящимися в разных уголках мира, моя личная жизнь ограничена тем районом, где я живу. Теперь мне очень хорошо знакомы все маленькие тропинки и дороги вокруг моего дома, каждое дерево и покрытая мхом стена тщательно изучены и замечены в поисках разнообразия и новизны. Конечно, большой мир все еще существует где-то там, хотя он, по крайней мере временно, кажется мне недоступным и только напоминает мне о том, как замкнуто все вокруг.

В контексте истории «Второго звонка» виден аналогичный ориентир масштаба. Действия в романе «Второй звонок» происходят в горной местности похожей на альпийскую, но судя по тому, как живут персонажи, они с таким же успехом могут быть заперты в коробке. Ничтожность их жизни на фоне земли, внушающей и пугающей своими размерами, является физической параллелью состояния умов, скованных страхом и стыдом, неспособных видеть дальше самих себя. Персонаж может видеть целый мир, разворачивающийся у его ног дразнящими просторами, и все же чувствовать себя пойманным в ловушку.

В книге «Второй звонок» персонажи полностью находятся под контролем всепроникающей силы суеверий и страха, окружающих мифов, созданных вокруг стриг – людей, рожденных с двумя сердцами. Стриги обладают неисследованными, неизвестными способностями, из-за которых они воспринимаются как монстры не только в умах людей, которые их изгоняют, но и в их собственном сознании. Для стригов самопознание запрещено. «Второе сердце» стрига реагирует на страх, гнев и радость, и для того, чтобы взять их под контроль, требуется большая самодисциплина и самоотречение. Если самообладание стрига дрогнет, их бросающие вызов природе и свету тени выдадут их иным. А поскольку стриги считают саму свою природу однозначно злой и опасной, любой акт самопознания карается ради блага всего общества.

Поэтому стриги постоянно наблюдают за своими телами и учатся реагировать на любой признак колебаний самоконтроля. Их постоянное наблюдение не ограничивается только ими самими. Слежка друг за другом – поиск малейшего намека на нарушение правил – становится навязчивой идеей в массовом масштабе, самой основой социальных взаимодействий внутри сообщества. Приблизив объектив своей повествовательной камеры, я смогла зафиксировать небольшие изменения в настроениях и действиях.

Существует непредвиденная параллель между этой стороной романа и нынешней реальной атмосферой карантина и навязанных пандемией законов, где правила, призванные защитить нас, мешают осуществлению даже самых незначительных повседневных задач и поступков. Не обнимать друга и не навещать мать – это неестественно, и все же это необходимый шаг для защиты общества в целом. Конечно, как и в случае с любыми правилами, всегда находятся люди, которые отказываются их соблюдать. Это, естественно, усугубляет разочарование тех, кто жертвует своими интересами в пользу общего блага, и поощряет культуру, в которой стукачество на нарушителей правил преподносится почти как моральный императив.

Когда мы начинаем воспринимать других как угрозу или как самозваных шерифов, это еще больше усиливает чувство клаустрофобии в нашей жизни во время пандемии.

С точки зрения изменений в повествовании, объектив камеры вновь приближается к деталям повседневной жизни. По мере того как наши индивидуальные миры уменьшаются, важность деталей возрастает. Значение малых действий усугубляется. Меня восхищает процесс, в результате которого происходят значительные перемены, проистекающие из повседневных проблем и событий, важность которых полностью осознается только в ретроспективе.

Иными словами, необычное рождается из обычного; малое изменение приводит к большому. Великое вырастает из чего-то простого. И подобно тому, как роман пишется слово за словом, так и герои постепенно растут в пространстве отдельных моментов своей жизни.

Габриэла Хьюстон (Gabriela Houston)

Габриэла родилась и выросла в Польше, воспитанная на диете из мифов и сказок. Она проводила лето, исследуя леса, добывая пищу и выслеживая животных вместе со своей семьей. В 19 лет Габриэла переехала в Лондон изучать английскую литературу и получила степень магистра литературы современности. Она работала помощником редактора и внештатным писателем. Короткие рассказы Габриэлы были отобраны для обзора выбора редактора Bewildering Stories и показаны в подкасте Ladies of Horror Fiction. Она живет в Лондоне с мужем и двумя детьми.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ