Как визит Оскара Уайльда в Сан-Франциско погрузил город в едкое, кричащее безумие

Сан-Франциско сегодня – это город, яростно терзаемый множеством противоречивых вопросов, от наименования школ до того, должно ли вращаться колесо обозрения в парке Золотые ворота. Но в 1882 году главной причиной общегородского фурора стало прибытие 28-летнего ирландского денди.

Более чем за столетие до легализации в городе однополых браков его посетил Оскар Уайльд в своих лавандового цвета брюках и с манжетами из тюленьего меха, и поразил город кусачим остроумием и тростью цвета слоновой кости, хотя многие и пытались заставить его примолкнуть с того самого момента, как его итальянские броги ступили на паром.

Продлившееся целый год путешествие через всю Америку – якобы лекционный тур по эстетике и дизайну интерьеров – получило свой знаменательный старт, когда Уайльд, как известно, сказал таможенным агентам в Нью-Йорке, что «ему нечего предъявить, кроме своего гения». Это самомнение в стиле Канье стало настоящим подарком для журналистов, в чьих спорах был рождён концепт современной знаменитости.

Ирландский поэт и драматург был описан как самый язвительный сатирик в истории английского языка. И так как эти слова преследовали Уайльда из Нью-Йорка до Чикаго, Детройта, Миннесоты, и, наконец, Калифорнии, жители Сан-Франциско заранее подготавливались к прибытию этого театра одного актёра.

Оскар Уайльд в Нью Йорке, 1882

Тысячи собрались в Platt’s Hall (который позже был снесён) на улице Монтгомери, чтобы послушать размышления Уайльда о мире искусства, хотя большая часть пришедших просто хотели своими глазами взглянуть на яркого поэта.

У каждого в городе, по-видимому, сложилось своё мнение о происходящем, как считали San Francisco Chronicle: «Город разделился на два лагеря, в одном из которых Уайльда считали обаятельным оратором и оригинальным мыслителем, а в другом полагали, что он – самый претенциозный мошенник из всех, когда-либо выступавших перед стонущей публикой».

На время своего пребывания в городе Уайльд остановился в Palace Hotel, бывшем тогда самым большим отелем в Калифорнии. Ночами он перепивал всех и каждого, почти не пьянея при этом (абсент был его любимым алкогольным напитком), в Bohemian Club – скрытной общине, также известной благодаря совиным жертвоприношениям и бесконечным теориям заговора. «Я никогда в жизни не видел так много хорошо одетых, упитанных и деловых представителей богемы», – писал он позже.

Между лекциями он ездил на пароме из Сан-Франциско до Окленда и обратно, и везде был встречен многотысячной толпой из преклоняющихся женщин и ожесточённых журналистов. Большая часть критики в адрес Уайльда исходила от репортёров и их плохо скрываемой гомофобии.

Как писатель Билл Липски написал в San Francisco Bay Times, старые американские архетипы тогда уже начинали отходить от образов крепкого фермера и выносливого первопроходца, уступая место для более современного «нежного идеала» мужественности. Но эстетика ценностей Уайльда – любовь к артистизму, красоте, хорошему вкусу и удовольствиям, – всё ещё была немного «слишком» для американских мужчин, и воспринимались ими как «ужасная изнеженность».

Журналисты превосходили самих себя в водовороте едких комментариев, радостно высмеивая Уайльда. Истории из той эпохи показывают, что женщины им восхищались, а образованные мужчины поглядывали на его стиль с презрением. Как писалось The Museum of the San Francisco, длинные брюки в обтяжку, высокие жёсткие воротники и полные усы были привычны для Сан-Франциско 1880-х, и радикально короткие бриджи Уайльда, длинные шёлковые чулки и стрижка по плечи считались, по-видимому, оскорблением всего американского общества.

В 1880-х о сексуальности нельзя было открыто писать в газетах, потому репортёры умышленно подбирали каждое своё слово так, чтобы передать, насколько Уайльд «немужественный» и «ненатуральный». В газете Newark его брови описывались как «на зависть любой женщине», а New York Times отзывалась о нём «маменькин сынок» и «нарочитая женственность».

Даже речевые обороты одного из величайших английских ораторов были высмеяны прессой. Репортёры были в ужасе от выражений Уайльда, «слишком перегруженных», «чрезмерных» и «навевающих смертельную тоску».

Следующая карикатура, опубликованная в San Francisco Wasp, требует некоторых пояснений, но ирландскому поэту она вовсе не льстит.

«Современный мессия», San Francisco Wasp, 31 марта 1882
The San Francisco Wasp

Это едкое произведение искусства, во времена визита Уайльда опубликованное в и поныне существующем еженедельном журнале, называется «Современный мессия», и изображает множество хорошо одетых членов сообщества S.F., большая часть которых присутствовала ещё на самой первой его лекции в городе.

Подсолнухи олицетворяют собой символ эстетического движения Уайльда. Мешок с деньгами – отсылка к гонорару в 5 000 долларов, который Уайльд получил за своё американское турне, а на замке изображён Чарльз Лок, директор театра, ответственного за бронирование мест на лекции поэта в городе.

В ответ на этот шквал жестокой клеветы Уайльд возразил своими наиболее знаменитыми словами: «В мире есть только одна вещь хуже, чем когда о тебе говорят на каждом углу: когда о тебе не говорят вовсе».

8 апреля 1882 Уайльд покинул Сан-Франциско после своего двухнедельного пребывания и больше никогда не возвращался в этот город. В течение следующего десятилетия он снискал огромный успех и восхищение благодаря публикации своих шедевров Портрет Дориана Грея и Как важно быть серьезным , а после в его жизни произошло несколько жестоких поворотов, которые в конце концов привели к тюремному заключению и нищете.

В 1895 году он был приговорён к двум годам лишения свободы в тюрьме Reading за грубое и непристойное поведение с мужчинами, – эта история попала на первые полосы газет в Сан-Франциско.

В Англии он никогда больше не жил свободно, и последние свои годы провёл в нищете во Франции, пока не умер от менингита в возрасте 46 лет. Визит Оскара Уайльда в Сан-Франциско – город, который он описал как «город с самыми живописными окрестностями, за исключением Неаполя», – оставил на нём свой след как на авторе.

Как он однажды написал в «Портрете Дориана Грея»: «Это странно, но говорят, что всех исчезнувших людей можно повстречать в Сан-Франциско. Вероятно, этот замечательный город притягивает к себе даже из загробного мира».

Эндрю Чемингс (Andrew Chamings)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ