Обладатель Букеровской премии Дуглас Стюарт: «Я обязан Шотландии всем»

Автор: Лиза Эллардис (Lisa Allardice)

Для мальчика из рабочего класса Глазго Дугласа Стюарта одним из способов справляться с перепадами настроения матери-алкоголички было притворяться, что он пишет ее мемуары. Они никогда не продвигались очень далеко, но всегда начинались с посвящения: «Элизабет Тейлор, которая ничего не знает о любви». Так были посеяны семена его дебютного романа «Шагги Бейн» ( Shuggie Bain ), который получил на этой неделе Букеровскую премию.

«Используя эту хитрость 40 лет назад, я никогда не думал, что буду разговаривать с вами о своей книге», – говорит автор во время разговора по Zoom из Нью-Йорка, где он живет последние 20 лет. Вместо обычного официального ужина в Лондонской Ратуше (на виртуальной церемонии появился Барак Обама) Стюарт набрасывается на тарелку ветчины с сыром, которую для него приготовил муж. «Происходит столько удивительных вещей, а я не покидаю своего дивана», – говорит он о жизни в самоизоляции.

Он «потрясен» своей победой над такими признанными авторами, как Мааза Менгисте с эпическим романом «Король тени» ( The Shadow King ) и Тситси Дангарембга с романом «Это скорбное тело» ( This Mournable Body ). Много было сказано о разнообразии короткого списка этого года. Как подчеркивает Стюарт, «Шагги Бейн» – «разнообразный роман», его победа – «большое дело для голоса Шотландии, голоса гомосексуалистов, голоса рабочего класса». Он всего лишь второй шотландец, получивший Букера, после Джеймса Келмана с романом До чего ж оно все запоздало 1994 года, который стоит у него за спиной на книжной полке в его элегантной квартире в Ист-Виллидж, которую целый мир отделяет от жилого комплекса, в котором он вырос.

Он писал роман 10 лет и был отвергнут 32 издателями. Первый американский издатель, которому он отправил свою рукопись, боялся, что книга о Шотландии 1980-х не найдет своего читателя. «Никто здесь не имеет предстваления о том, что сделала Тэтчер, – говорит он. – В настоящий момент мы смотрим сериал "Корона", и Маргарет Тэтчер и правительство кажутся решительными, могущественными людьми, которые добиваются своего».

Как у Шагги, мать Стюарта умерла от алкоголизма, когда ему было 16, но он изо всех сил старается подчеркнуть, что это вымышленное произведение. «Это преуменьшает и затмевает то, через что может пройти любой семилетний мальчик». Темы бедности, женоненавистничества, гомофобии, наркотической зависимости и межконфессиональной вражды присутствуют в романе, но прежде всего это история о любви матери и сына. «Она о подвергающейся испытаниям безусловной любви, о ежедневном возрождении надежды, которую могут иметь только дети по отношению к своим несовершенным родителям», – говорит он.

И Шагги, и его мать Агнес – изгои. «Агнес – потому что женщинам позволялось быть только тем, кем они должны быть по представлению общества. А Шагги – потому что он молодой гомосексуалист, он женоподобен, и мужчины не знают, как с ним быть, – объясняет Стюарт. – Они в некоем роде брошены и цепляются друг за друга в противостоянии этому городу, который переживает действительно тяжелые времена».

Это эпоха магнитофонных кассет, бесконечных сигарет, закрытых шахт и «плесневеющих на диванах мужчин», торгующих валиумом женщин, водки и ежедневной жестокости. «Ты не можешь писать книгу о Глазго 80-х и не затронуть политику, – говорит он. – Настолько это переплетено с тем, как люди чувствовали себя невидимыми и не имели надежды». ( Кен Лоуч прислал ему письмо с поддержкой.) Но он не хотел, чтобы роман стал книгой «о забастовках шахтеров или романом о ланче в жестяной коробке».

Стюарт говорит с экрана на церемонии вручения Букеровской премии 2020
в четверг после того, как узнал, что победил.
Фото: David Parry/The Booker Prizes/AFP/Getty Images

В Шотландской литературе, от Агнес Оуэнс до Келмана и Ирвина Уэлша , нет недостатка в мужчинах-наркоманах и «милых негодяях». Но Стюарт хотел написать о влиянии бедности на женщин и детей, поместив в центр повествования трагедию матери-одиночки и ее сына. «Когда женщины делают ошибки, и конечно когда матери делают ошибки, общество относится к ним по-настоящему сурово», – говорит он.

Жизнь в Нью-Йорке дала ему необходимую возможность дистанцироваться и очистить разум, чтобы начать писать. Он писал в метро и во время уикэндов и отпусков, все это время работая на «очень изнурительной работе на огромный американский модный бренд». Его единственным читателем был его муж, Майкл Кэри, специалист по творчеству Пикассо и куратор Галереи Гагосяна, которому он представил 900-страничную рукопись. И за которого он вышел замуж после более чем 20 лет, проведенных вместе, на церемонии в Ратуше Нью-Йорка в тот день, когда подписал контракт с американским издательством Grove Atlantic.

«Мальчик, которым я был, и мужчина, которым сейчас являюсь, живя в Нью-Йорке, кажутся двумя разными людьми. Так, хотя это дилетантская философия, это был для меня хороший способ познать себя, собрать себя по кусочкам, – говорит он. – Я люблю мальчика, которым был. Не всегда было легко, но я хотел заколдовать тот мир». Он не оправдывается за терапевтическую причину написания романа. «Литература позволяет тебе контролировать ситуацию, которую, возможно, ты не можешь контролировать в реальной жизни». Он никогда не хотел написать мемуары. «На западном побережье Шотландии тебе не позволено думать о своей исключительности: ты не исключительно великий и не исключительно пострадавший, – говорит он. – А мемуары предполагают, что есть что-то исключительное, чем стоит поделиться».

Он хорошо понимал, что пишет «сафари бедности» преимущественно для читателей среднего класса. «Люди любят съездить в тур, а затем вернуться к волнующей их теме овсяного молока», – говорит он. «Я подумал: «Ну, если мы затеваем это, вам придется задержаться». Мы посмотрим на пьющую женщину. Вы будете находиться в одной комнате с этими людьми настолько, что, оставив книгу, станете в некоторой степени понимать их».

В доме его детства самым похожим на книги были полки с виниловыми макетами классических книг, которые на самом деле были видеокассетами. «Ты открывал их и находил там Бетамакс», – смеется он (Бетамакс – формат видеокассет – прим. пер.). Книги могут быть «довольно опасной штукой» для некоторых молодых парней, думает он, «потому что ты должен показывать миру, что ты крепкий. А они могут ранить, потому что ты никогда не увидишь себя на их страницах». Он благодарен двум учителям английского, «которые просто увидели мальчика, который боролся, и сказали: «Вот! Почитай это!» Он помнит, что первой он прочитал Тэсс из рода д'Эрбервиллей в семнадцатилетнем возрасте. «Забавно, что я написал роман в духе Гарди , только с местом действия в Глазго, – говорит он. – О том, как общество использует женщин».

Но он отдает системе должное в том, что она спасла его. «Была социальная фабрика, социальная сеть», которая поймала его, когда он упал сквозь трещины. В отличие от старших мужчин своей семьи, которые были «преданы профессиями, в которые верили», у него был доступ к образованию.

«Я обязан Шотландии всем», – говорит он. Страх и целеустремленность заставили его закончить школу, пока он жил сам по себе в хостеле после смерти матери. Они сопровождали его в колледже, где он изучал дизайн текстиля, прежде чем стать дизайнером вязаной одежды, а затем вице-президентом бренда Banana Republic; настоящее путешествие для бедного мальчика из Поллока. «Нельзя было дать задний ход», – говорит он. «Мне некуда было возвращаться». А теперь он получил одну из самых престижных литературных премий мира за свой дебютный роман.

Он думал, что написал исторический роман, но события этого года придали книге злободневности. «В романе есть целая статья о бесплатном школьном питании, а в 2020-м заголовки кричат о том, как звезда спорта вынужден напоминать правительству о необходимости кормить школьников во время пандемии», – говорит он о кампании футболиста Маркуса Рашфорда.

Он уже закончил свой второй роман, историю любви о двух мальчиках на фоне межконфессиональной вражды. Местом действия опять является Глазго, но на десять лет позже Шагги Бейна. Он уже работает над третьим романом, который возник из поездки по Внешним Гебридским островам, которую он предпринял в прошлом году. «Я всегда пишу об одиночестве, принадлежности и любви, – говорит он. – Вот что заставляет меня продолжать писать».

Он надеется оставить работу и стать писателем на полный день. Безусловно, теперь будет проще это осуществить. Мать научила его вязать, чтобы он вел себя тихо, и он не потерял интерес, который она пробудила к вязанию и письму, «двум вещам, которые стали такой большой частью моей жизни».

Лучшее в успехе романа, говорит он, это то, как он связан с читателями. «Из Детройта или Иннерлитена люди говорят: «О, я пережил нечто подобное». Он думает, что травма это что-то, «о чем мы в обществе просто не говорим, что мешает многим людям получить помощь и чувствовать себя нормальным. Я рад, что Шагги может это сделать».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ