Как задумчивая блондинка Эдварда Хоппера стала нуар-иконой

Автор: Стефани Кейн

Американский художник-реалист середины века Эдвард Хоппер сейчас опять актуален. Наиболее известный своими отстраненными посетителями у освещенной неоновым светом стойки закусочной и своей девушкой, уставившейся на чашку кофе в одиноком кафе-автомате посреди ночи, Хоппер изобразил социальную изоляцию до того, как пандемия сделала ее образом жизни. Неудивительно, что знаменитый художник-затворник во время творческих кризисов увлекался фильмами, читал бульварные романы и оказал неизгладимое влияние на нуар-фильмы. Он даже оказал влияние на Альфреда Хичкока: дом в «Психо» смоделирован по картине Хоппера.

Картины Хоппера описывают как «вечное воскресенье» и изображающими «мир без будущего». Детям не было места в этом мире. На одной картине Хоппера колли игнорирует хмурую женщину и опустошенного мужчину, который пытается привлечь внимание собаки. Стоячие уши и поднятый хвост, может быть, колли услышала звук, выходящий за рамки кадра, но, похоже, собака собирается броситься прочь. И кто может ее винить?

Хопперовские «Полуночники» входят в число его «групповых» картин. Он снова и снова возвращался к грудастой блондинке с жесткими чертами лица. Мы видим ее через дверной проем или окно, она изображена в профиль или смотрит вниз, часто с чемоданом или саквояжем в качестве реквизита. Иногда она вместе с мужчиной. Кажется, что их единственное занятие — это игнорировать друг друга, но они сошлись в смертельной схватке. Не важно, зачесаны ли ее волосы как у девушки Гибсона, подстрижены под боб-каре или разметались по сцене в ритме бурлеска, это все та же задумчивая девушка.

Классический нуарный антигерой циничен и отчужден. Его визави — роковая женщина, хищная сексуальность которой движет сюжетом. Ставки — любовь или смерть; в финале лежит взаимное разрушение. 50 лет Хоппер рисовал свою блондинку. В конце концов она в корне изменила ситуацию.

Хоппер родился в 1882 году в городе Найак, штат Нью-Йорк, и вырос в строгой баптистской семье, в которой доминировала его мать, Элизабет Гриффитс Смит Хоппер. Застенчивый, невзрачный и затравленный в школе (к 12 годам он был шести футов (182 см) ростом), он рано проявил талант к рисованию. Изучив иллюстрацию, он поступил в Нью-Йоркскую школу искусств. В 1906 году он совершил свою первую из трех поездок в Париж. Он жил в пансионе, который Элизабет предпочла баптистской школе. Позже он отрицал, что Париж оказал на него большое влияние, но его задумчивая блондинка родом из тех лет.

До недавнего времени считалось, что во взрослой жизни Хоппера есть две женщины: англичанка по имени Энид Марион Сайс и Джозефина Нивисон, художница, на которой он впоследствии женился. Однако после смерти Джо на старом чердаке Хоппера в Найаке были найдены 58 писем и одна записка без подписи светской львицы из Миннесоты Альты Хилсдейл. Каждая из этих женщин могла быть заменой задумчивой блондинке.

Хоппер познакомился с Энид Сайес во время своей первой поездки в Париж. Высокая и жизнерадостная Энид изучала французскую литературу в Сорбонне и жила в том же пансионе, что и он. Хоппер возил ее в Версаль и в Оперу; он смешил Энид. Намереваясь жениться, он последовал за ней обратно в Лондон. После ужина в Сохо он сидел в ее саду, пока она вышивала жилет, и помогал ей, откусывая нитки. Жилет, однако, предназначался для французского кавалера, с которым была помолвлена Энид. Как позже Энид рассказала своей дочери, Хоппер внезапно отпрянул и заявил, что не собирается делать этого ради другого мужчины. Он послал родителям телеграмму, попросив денег, еще несколько недель покатался по Европе и вернулся домой.

Альта Хилсдейл некоторое время пересекалась с Энид в сердце Хоппера. Вся информация, которая известна об ее отношениях с Хоппером, взята из тайника с письмами на чердаке дома его детства.

Собранные и отредактированные Элизабет Томпсон Коллири в книге «Мой дорогой мистер Хоппер», письма датированы 1904-1914 годами и проштампованы в Париже, Нью-Йорке, и Саук-центре, Миннесота. Это десятилетний шквал отказов, написанный плавным курсивом и обиженно-кокетливым тоном: «Мне действительно очень должна понравиться поездка в Сен-Клу, но я не представляю, когда бы я могла поехать... Мне очень жаль, что меня не будет в субботу вечером — может быть, вместо этого вы придете во вторник? … Конечно, я могла бы уделить вам время вечером на этой неделе — я могла бы даже уделить время еще нескольким людям — и где бы тогда были мои вечера?»

Альта, возможно, опасалась, что слишком далеко оттолкнула Хоппера. В письме к нему 1908 года она рассказывает о кошмаре, в котором он сбросил ее со скалы за то, что она не ответила на одну из его записок. Ее единственная записка без подписи и без даты, нацарапанная без знаков препинания и с помарками, прямо отвечает: «Вы относитесь к типу мужчин, которые не верят, что можно вечность любить девушку платонически. Мне кажется, вы принадлежите к классу, который считает, что каждая девушка хочет осадить вашу привязанность».

В 1914 году Альта закончила свою переписку, сообщив Хопперу, что она собирается выйти замуж за мистера Бликера и умоляла его простить ее за причинение ему такого несчастья.

В 1924 году Хоппер женился на Джо Нивисон. Они учились вместе в Нью-Йоркской школе искусств, и снова воссоединились, когда им было чуть за 40, в своем рисовальном турне в Глостер. Хоппер зарабатывал себе на жизнь иллюстрированием обложек журналов — работа, которую он ненавидел, — и продал только одну картину. Джо, успешная акварелистка, выставляющаяся вместе с Ман Рэем, Модильяни и Пикассо, убедила кураторов Бруклинского музея включить картины Хоппера в групповую выставку. Выставка положила начало карьере Хоппера, но отправила Джо в долгий путь к забвению в качестве художницы. Когда она умерла в 1968 году, завещав свои картины Музею Уитни, Уитни отверг все работы Джо.

Джо была пробивной и миниатюрной, Хоппер — замкнутым одиночкой. Их 40-летний брак был непостоянным и даже жестоким; она кусала его и царапала, он давал ей пощечины и ударил головой о полку. Он с пренебрежением относился к ее картинам, но повесил зеркало рядом со своим мольбертом, чтобы смотреть, как она рисует. Он унижал ее карикатурами в виде бестелесного пучка волос с серьгами, воротником, манжетами и в туфлях. Биограф Гейл Левин цитирует подругу пары Барбару Новак, которая отзывается о Джо: «Она видела мир сквозь завесу колючей проволоки обиды». Новак говорила, что в переполненном помещении они вместе излучали замкнутость.

Джо вела дела Хоппера и контролировала его отношения. Хорошая актриса и его единственная модель, она не просто позировала. Как она писала в своих многочисленных дневниках, они вместе придумывали названия картин и придумывали характеры его персонажей, сплетничая о том, чем бы они могли заниматься.

На картине 1941 года «Стриптиз Шоу» рыжеволосая стриптизерша с красными губами и острой грудью с алыми сосками танцует на возвышении перед аудиторией из безразличных мужских голов и скучающим ударником. Джо позировала для стриптизерши обнаженной, растянувшись на спине, изображая мертвую. Еще в процессе рисования она фантазировала об ударнике. «Он убил ее?» — спрашивает Джо. «Пока не могу сказать».

Это подводит нас к задумчивой блондинке Хоппера.

Блондинка впервые появляется в акварели Хоппера 1906 года «Пара возле тополей» (Couple near Poplars) в образе миниатюрной девушки Гибсона («девушки Гибсона» — идеал женской красоты, созданный американским иллюстратором Чарльзом Дана Гибсоном на рубеже XIX и XX столетий; девушка Гибсона была высокой, худой, с узкой талией, большой грудью и широкими бедрами — прим. пер.) рядом с простоватым ухажером. С зачесанными наверх волосами, с передником на затянутой в корсет талии, она стоит против ветра, скрестив руки и мрачно поджав губы. Сорок лет спустя она — девушка на крыльце «Летнего вечера» 1947 года, вызывающе одетая в розовый лифчик и короткие шорты. Она угрюмо смотрит вниз, в то время как ее спутник умоляюще к ней наклоняется. На картине 1932 года «Комната в Нью-Йорке» она — жена в вечернем платье за пианино, лениво трогающая клавиши, в то время как муж игнорирует ее, углубившись в свою газету. Ее рука вот-вот упадет с клавиш пианино.

Когда блондинка одна, она рассказывает другую историю. На картине 1927 года «Автомат» она — молоденькая девушка, задумавшаяся над чашкой кофе в освещенном неоновым светом кафетерии. Если она обдумывает свой следующий шаг, на это у нее уйдет четыре года.

В «Комнате в отеле» 1931 года она сидит на краю кровати в сорочке, сбросив туфли, на полу лежат сумки, а она склонилась над расписанием поездов на коленях. Готовясь бежать, как колли в траве.

На картине «Западный мотель» (Western Motel) она изменяет ситуацию.

Светлые волосы зачесаны назад, в ярком красном платье, она сидит прямо у изножья аккуратно застеленной кровати. Панорамное окно за ее спиной обрамляет то, что можно было бы назвать декорацией из вестерна: голубое небо, горы, зеленый седан бьюик с хромированной фигуркой на капоте, стремительно рвущейся вперед. Снабженные ярлыками и упакованные, ее чемоданы стоят у двери. На кресле висят синие мужские трусы-боксеры.

Она уезжает без него. И спустя 50 лет она наконец-то смотрит прямо на зрителя.

Здесь, когда она встречается с нами впервые, сюжетная арка блондинки Хоппера заканчивается. Выходя из западного мотеля в мир, эта роковая женщина выбирает жизнь вместо любви или смерти.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ