Чувства гордости и вины за расизм в родословной Фолкнера

Автор: Майкл Горра (Michael Gorra)

Уильям Кларк Фолкнер был высоким — в заказе на гроб указано 6 футов 2 дюйма — и талантливым, хорошо управлялся как с пером или пистолетом, так и с бухгалтерским балансом. Даже после Гражданской войны в его карманах бренчали наличные, в то время как больше ни у кого в Миссисипи их не было. Он вырос в бедности в Теннесси, затем перебрался на юг, изучил закон ровно настолько, чтобы стать достойным похвалы адвокатом, но продолжал искать другие сенсационные способы заработать деньги. В 1845 году, когда ему было 20, записал признание убийцы, напечатал его и продавал прямо под виселицей.

Фолкнер обладал острым языком, что с его несносным характером было жизненной необходимостью: после убийства двух человек ему удалось избежать последствий, благодаря способностям.

К 1850 году он владел домом в городе Рипли на севере Миссисипи и пятью рабами, в дополнение к юридической практике занимался разнообразным бизнесом: покупал и продавал землю и рабов. Когда пришла война, организовал военизированную роту из молодых белых людей Рипли под названием «Винтовки магнолии» и добился избрания полковником полка, к которому была приписана рота. В первой битве при Булл-Ран под ним дважды пристрелили лошадей. Позже он собрал отряд нерегулярной кавалерии в родном штате, крал лошадей и преследовал армию Союза.

В семье Фолкнера называли Старым полковником, персонажем фольклора; большинство потомков разделяли его предрассудки конфедерата; в 1939 году последняя остававшаяся в живых дочь ушла с показа «Унесенных ветром» как только было упомянуто имя генерала Шермана.

Так, во всяком случае, рассказывал её внучатый племянник, правнук Старого полковника, другой Уильям Фолкнер . Только Уильям-младший добавил букву «у» к фамилии и получил Нобелевскую премию за серию связанных романов, в которых запечатлел «размером с почтовую марку» родной край, переиначив его в место под названием округ Йокнапатофа. Когда маленького Билли спрашивали, кем он хочет быть, он всегда отвечал, что надеется стать писателем, как прадед.

Старый полковник был занят после войны, строил железную дорогу и добивался избрания в законодательное собрание штата, пока его не застрелил конкурент по бизнесу. Но среди множества занятий было одно более оригинальное, чем простое делание денег. Он был романистом. «Белую розу Мемфиса» (1881) читают и сегодня; безудержный плутовской роман, в котором герои путешествуют по югу, по всей видимости, не имеющему отношения ни к рабству, ни к войне. Книга разошлась поразительным тиражом в 160 000 экземпляров, вслед за ней вышли путевые заметки о поездках по Европе. Фолкнер-младший никогда не имел такого коммерческого успеха, но когда он говорил, что хочет писать, то всегда добавлял, что это семейная традиция.

Однако на самом деле его не интересовала литературная карьера прадеда, ни как писателя, ни как субъекта его собственной беллетристики. Восхищало и тревожило взрослого Уильяма Фолкнера наследие полковника Конфедерации и рабовладельца.

Фолкнер-младший вырос на белом юге, настаивавшем на справедливости своих взглядов на жизнь, но в своих романах «Авессалом, Авессалом!» и «Сойди, Моисей» он описывал рабство как незаживающую рану на земле и в умах людей, грех, который никогда не может быть достаточно искуплен или исправлен. Как ему удалось дистанцироваться от верований своего детства — одна из величайших загадок воображения.

В повседневной жизни Уильям Фолкнер разделял многие ценности белых соседей. Он использовал расовые эпитеты как нечто само собой разумеющееся и с молодости принял социальный порядок Юга Джима Кроу. Единственное, что отделяло его от всех — талант; что-то сверхъестественное происходило всякий раз, когда он оказывался перед страницей прозы. Перо делало его честным, с самого начала Фолкнер смотрел сквозь пальцы на прошлое и расовую иерархию, в которую часть его никогда не переставала верить.

Фолкнер восхищался прадедом. Но также боролся со своей памятью, с тем, что он представлял собой: гражданская война внутри него — Уильям пытался понять и реальную войну, в которой сражался Старый полковник, и рабовладельческое общество, которое стремился запечатлеть. Нобелевская речь Фолкнера характеризует его главную тему как «человеческое сердце в конфликте с самим собой». Он знал, о чём говорит.

Конфликт этот существовал с самого начала — Фолкнер начал карьеру с того, что обратился к памяти прадеда. «Флаги в пыли» (1929), первый роман, написанный им об апокрифическом графстве, повествовал о семье, названной им Сарторис, которая не может отделаться от памяти об основателе спустя четыре поколения. Джон Сарторис — улучшенная версия Старого полковника, более богатая и смелая, более опасная, его наследники хранят старые сапоги и меч предка в верхнем сундуке, сапоги, которые, по их мнению, они не смогут заполучить, даже если захотят. Фолкнер снова обратился к этому персонажу в «Непобедимом» (1938), сборнике рассказов, действие которого развернулось вокруг Гражданской войны, а затем использовал его ещё в полудюжине других романов. И несмотря на всё почтение, которое мальчик — мужчина — мог питать к своему предку, как писатель он не оставлял того в покое.

Джон Сарторис — смелый и находчивый офицер, добродушный, обаятельный и достаточно честный, чтобы видеть, что порабощенный Ринго, товарищ сына по играм, куда умнее его Баярда. Джон Сарторис тоже убийца и не только в бою.

«Флаги в пыли» намекают на случай, когда прадед застрелил двух неизвестных «саквояжников». Фолкнер часто рассказывал эту историю и повторял её, предлагал другие версии, как в «Непобежденных», так и в «Свете в августе» (1932). Саквояжники — янки, которые прибыли в Миссисипи на службу Freedman's Bureau (Бюро по делам освобожденных негров — прим.пер.) и пытались получить голоса черных. Именно их убивает полковник Сарторис.

В «Свете в августе» Фолкнер рассказывает историю с точки зрения Джоанны Берден, родственницы убитых мужчин, которая решает остаться на юге, в месте, где вера её семьи в расовую справедливость вызывает ненависть и страх. В «Непобедимых» — от лица Баярда Сарториса, который восхищается своим отцом и поначалу верит, что тот прав. Но ни один из Сарторисов не статичен; оба меняются, и только один к лучшему. Отец убивает всё больше людей, собирает «ночных всадников» и возглавляет местный клан. Хотя писатель никогда не показывает, как Сарторис стреляет в чернокожего, белых противников тот убивает без колебаний.

Сарториса убивает соперник, как и Старого полковника, но к тому времени Баярд видит, что убеждения отца устарели. Все в фолкнеровском воображаемом городе Джефферсоне ожидают, что молодой человек возьмёт револьвер и отомстит. Он отказывается, но таким образом, чтобы сохранить уважение общины. Баярд знает, что старые традиции должны уйти, что Юг должен выйти за пределы отцовской жестокости.

Фолкнер тоже это знал, хотя и не представлял пути, как этого добиться. Он считал, что движение за гражданские права 1950-х годов должно «идти медленно», что не следует рисковать и заставлять отдалиться умеренных белых. Он мало что мог сказать о том, какое общество могло бы заменить то, в котором он вырос; слабо представлял мир, в котором мечта станет реальностью. Но мы читаем его не поэтому, обращаемся к Фолкнеру не за видением будущего, а скорее за пониманием прошлого, удушающей силы мира традиции, от которой невозможно полностью избавиться.

В «Авессалом, Авессалом!» молодой белый южанин Квентин Компсон не может помочь и живет устаревшими традициями, как будто он всего лишь потомок полковника Конфедерации; для него не существует надежды на новый старт, новый мир, не связанный старым. В «Сойди, Моисей» предлагается нечто гораздо более ранящее, чем традиция как таковая: признание зла в основе семейной истории, зла, которое принимает форму систематической сексуальной эксплуатации черных женщин белыми поработителями.

Ни один из романов Фолкнера не написал бы талантливый романист в наши дни, но в каждом есть страницы, которые могут заставить вздрогнуть. Они остаются непревзойденными в передаче ощущения бремени прошлого, в том, как осмысление истории может стать полем внутренней битвы. В этом и заключается ценность Фолкнера для нас сегодняшних — в драматизации сражений наших собственных сердец. Он показывает, как и почему подобные ему люди — «белая» Америка в целом — должны встретиться с проклятием и преступлением истории страны — расовой несправедливостью, на которой она основана.

Конечно, все страны получили по наследству особые преступления. Нет «чистых» историй, но многие американцы почему-то всегда считали, что являются исключением. Фолкнер говорит, что это не так.

Старый полковник никогда не стрелял в «саквояжников», нет никаких свидетельств того, что он был ночным всадником. Чтобы удержать чёрных в узде, он нашёл методы современнее, чем простой террор. Главным его предприятием в годы после Гражданской войны было строительство железнодорожной ветки, протянувшейся на север от Рипли до Теннесси, где она соединялась с восточно-западным коридором Мемфиса и Чарльстона. Он связал свой маленький городок с внешним миром, и сделал это с помощью каторжного труда чернокожих мужчин, которых арендовал у государства по 50 долларов в год за каждого.

Многих из них посадили в тюрьму по сфабрикованным обвинениям, чтобы обеспечить источник дешёвой рабочей силы в послевоенном мире. Такой ценой легко потратили их жизни. Лауреат Пулитцеровской премии историк Дуглас Блэкмон описал эту систему в книге «Другое название рабства» (2008).

В фолкнеровском Джефферсоне статуя Джона Сарториса смотрит на окружающий ландшафт, а в Рипли на местном кладбище стоит статуя полковника Уильяма Фолкнера, высокого бородатого человека на пьедестале, чья лысеющая голова возвышается более чем в 20 футах над землёй. Трава вокруг могилы хорошо ухожена, в тот день в 2017 году, когда я проезжал мимо, перед ней всё ещё был воткнут флаг Конфедерации. Ибо пережитое, по самым знаменитым словам правнука Старого полковника, «никогда не умирает. Никогда не становится прошлым».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ