Дев Патель никогда не был фанатом Диккенса (не говорите Армандо Ианнуччи)

Автор: Джули Блум

«Стану ли я героем повествования о своей собственной жизни, или это место займет кто-нибудь другой – должны показать последующие страницы». Это самые известные слова в истории английской литературы, и отсылкой к ним начинается «История Дэвида Копперфилда».

В своём новом фильме Армандо Ианнуччи, режиссёр сатирического фильма «Смерть Сталина», вышедшего в 2017 году, а также создателя таких же не менее едких телевизионных шоу, как «Вице-президент» (англ. Veep), нашёл иной подход к классическому произведению Диккенса. Актёры, нечувствительные к цвету, примесь магического реализма, стремительные диалоги с новомодной чувствительностью к комическому помогают рассказать историю о том, как мальчик становится мужчиной и одним из самых известных писателей, которых когда-либо знал мир.

В фильме снялись Тилда Суинтон, Хью Лори и многие другие. Но держится фильм на игре Дева Пателя, воплощающего собой Дэвида с юмором в стиле Бастера Китона и глубокой добротой. Актёрское мастерство уже принесло Пателю множество похвал и показало, насколько искусство в силе помочь нам выжить в тяжёлые времена. На прошлой неделе мне удалось связаться с Пателем и его непослушными волосами в Лос-Анджелесе по Zoom.

Привожу отредактированные отрывки нашей беседы.

Ты был фанатом Диккенса до сьёмок фильма?

Если быть честным – я знаю, кощунственно так говорить, – но нет, не был.

Конечно, я мог бы оценить его творчество по достоинству, если бы меня не заставляли насильно читать его в школе. Не знаю, может, так было только в нашем классе, но у нас всё внимание заострялось на безнадёжной мрачности бутылочных заводов, и это был совсем не тот тип эскапизма, о котором я мечтал, так и так вырастая в таком городе как Лондон.

Я с восторгом читал сценарий. Единственным желанием Армандо было подарить миру немного настоящих красок и душевной энергии, выжав из произведения Диккенса весь тот юмор, которого я не замечал ребёнком.

Как всё началось?

Мои агенты говорят мне: «Армандо Ианнуччи хотел бы, чтобы ты сыграл роль Дэвида Копперфилда». А я в ответ: «Кого? Иллюзиониста?ц Я смогу обрить голову и носить чёрную футболку. Я скорее поклонник магических трюков Дэвида Блейна.

Как Армандо представил идею своего фильма?

Он рассказал мне об этой книге, классическом романе Диккенса, которую я никогда не читал. Нужно было просто видеть этот детский восторг в его глазах. Ну я и спросил, подожди, его отец – индиец? А он: «Нет, совсем нет. Это как в театре, я не хочу обращать никакого внимания ни на чей цвет кожи, я просто хочу самых лучших людей для каждой роли». И я в ответ: «Класс, ты удивительный человек. Да, я готов».

Какую исследовательскую работу тебе пришлось провести? Ведь это Копперфилд, ну и в то же время Диккенс, так?.. Где происходит слияние главного героя и писателя?

Кевин Лоудер, наш продюсер, дал мне почитать книгу под названием «Как быть викторианцем». Я не сразу понял, что это была шутка. Две недели мы усиленно репетировали; ты вдруг начинаешь по-другому ходить, когда у тебя на голове цилиндр, и Армандо спрашивает меня: «Что ты делаешь? Я не хочу ни скованности, ни помпезности. Всё должно чувствоваться легко и жизненно. Это твоё настоящее, тебе не нужно из 2019 года возвращаться в прошлое, чтобы сыграть роль. Это будет твоим сейчас, так что выбрось из головы текст роли. Представь, что ты просто разговариваешь с друзьями в школе». Это помогло нам совершенно по-новому взглянуть на мир теми глазами, какими видит его Армандо.

Расскажи об использовании языка в сценарии, и каким образом ты вдруг начинаешь осознавать, как поток слов в голове персонажа заставляет его понять, что он хочет быть писателем.

Забавно, что Дэвид страдал дислексией, судя по тому, как слова вдруг существенно начинают сливаться [на странице] и перемещаться с места на место. Отклонюсь от темы, что действительно кажется невероятным – в то же время Диккенс говорил о дислексии, он говорил о душевном здоровье мистера Дика.

В фильме мы видим, как Копперфилду очень часто приходится сталкиваться с бедностью и несправедливостью.

Изменение социального окружения Дэвида действительно важно для его продвижения в мире. Достигнув многого и потеряв всё, он снова пытается вскарабкаться вверх по социальной лестнице. Мы видим моральное развращение на улицах, бездомных, и тот отрезвляющий эффект, который всё это оказывает на Дэвида. Это напомнило мне Индию. Речь идёт о классах и подобии иерархии или структуры в обществе. Это очень современно.

Я слышала, как кто-то сравнил твою актёрскую игру с Чарли Чаплином. Были другие источники вдохновения, на которые ты ориентировался?

Армандо [спрашивает меня], ты много смотрел Китона? А я — Майкла Китона? А он — нет, Бастера. И подарил мне полный набор со всеми его фильмами. «Ты действительно напоминаешь мне его, когда становишься Дэвидом». Это тот парень, который всё бьётся и бьётся, просто пытаясь удержаться на плаву. Но я вырос, боготворя Роуэна Аткинсона и Джима Кэрри. Когда я был ребёнком, я только их и смотрел всё время.

Язык Диккенса такой насыщенный. Было сложно всё запомнить?

Армандо убил бы меня за то, что я говорю это, но – да. И это потому, что он пытается выжать из тебя все соки. Ты на съёмках весь день, а тут вот тебе ещё 10 миленьких страниц с диалогами. О нет, думаешь ты. Но в диалогах есть свой настоящий ритм. Важно не только то, что ты говоришь, важна оркестровка сцен и то, что делают другие, и какой резонанс ты получаешь. Всё это ты видишь в работе Армандо, и, поймав правильный ритм, ты наслаждаешься игрой.

Что для тебя как актёра стало новым?

История Дэвида – это история о взрослении молодого человека, постигающего свою истину и свою историю, чтобы стать по возможности самым лучшим писателем. Он постоянно примеряет на себя разные образы и пытается быть другими людьми. И лишь когда он принимает себя таким, какой он есть – в романе это видно по тем разным именам, которыми его называют – он примиряется с самим собой, сознавая, что он – Дэвид Копперфилд и может гордиться тем, что помогло ему стать тем, кто он есть. Мне это нравится, круто разговаривать с Армандо, ведь это он в какой-то мере и есть. Ода писателю, не так ли?

Ты был в Лос-Анджелесе во время пандемии?

Довольно часто. Вообще-то я собирался режиссировать фильм в Индии, когда всё вдруг началось, и мне пришлось уехать. Я смог улететь за час до того, как отменили все авиарейсы.

Попытка снять фильм вот прямо сейчас – на что это похоже?

На всю эту историю с пандемией я смотрю со стороны привилегированного человека. Страдают мои чернокожие и смуглые братья и сёстры, пандемия стала периодом потрясения для многих людей во всём мире. Мне она помогла осознать моё привилегированное положение: у меня есть крыша над головой и медицинская страховка, которую я могу себе позволить. Что касается творческой стороны вопроса, – у меня было время просто быть Девом, а не каким-либо другим персонажем. Некоторое время у меня не было возможности побыть с ним один на один.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ