Почему, когда я пишу о психопатах, это помогает мне оставаться в здравом уме

Автор: Нина Садовски (Nina Sadowski)

По меньшей мере десять раз в день я спрашиваю себя: «Что, черт возьми, не так с людьми?» Подозреваю, что я не одинока в этом порыве — мы живем в особенно трудные времена, и люди ежедневно доказывают свой идиотизм или уродство.

Но даже до возникновения наших нынешних общих проблем меня сбивали с толку и приводили в замешательство разнообразные поступки, совершенные моими согражданами — начиная от выражения их наплевательского отношения к общепринятым нормам вежливости и заканчивая совершением отвратительных преступлений. Я хочу понять психологию человека, который бросает свою тележку с покупками посреди парковки, а также раскрыть секреты психики семейного человека, который убивает всю свою семью.

Для меня писательство – это способ восприятия мира. Впитывая в себя то, что меня окружает, а затем направляя свой писательский взгляд на наблюдаемый объект, я исследую свои страхи, тревоги и смятение, и в то же время укрепляю свои надежды, свое видение мира, работаю над осуществлением своих желаний касательно такого мира, который я хотела бы видеть вокруг. Тщательно исследуя тему, чтобы создать сложные, узнаваемые и чуткие персонажи, я сама себе помогаю понять их поведение; в противном случае я возвращаюсь к моменту, с которого начинается эта статья, качая головой и вопрошая: «Что, черт возьми, не так с людьми?»

В своем последнем триллере «Убеди меня» я создала историю, в центре которой — нераскаявшийся патологический лжец. Когда я писала книгу, меня подпитывала ярость по отношению к обществу постправды, в котором факты больше не являются фактами, наука подвергается постоянным нападкам, а искреннее и честное поведение – это нечто исключительно старомодное. Поскольку я пишу с целью разобраться со своими страхами и гневом относительно окружающего мира, я начала с вопроса о том, как можно раскрыть эту тему в моем романе. А поскольку я пишу в основном психологические триллеры, то поставила перед собой вопрос: что значит быть социопатом в эпоху неправды?

Конечно, при создании персонажа я опиралась на личный опыт, а также на наблюдения и исследования. Я проработала в Голливуде, стране иллюзий и грез, более 20 лет. Голливуд несет в себе мифические надежды на переосмысление, и многие из людей, которые стекаются сюда, преуспевают в переосмыслении самих себя. Но многих в результате давит собственное отвращение к себе, они тонут в громких словах самовосхваления, слабеют от разрушительной неуверенности в себе. Это приводит к большому количеству лжи, не говоря уже о другом сомнительном поведении.

За время, проведенное в Лос-Анджелесе, я повидала немало обманщиков, нарциссов, любителей выплеснуть свой беспричинный гнев на окружающих, всяких позеров и явных мошенников. Мне пришлось столкнуться с огромным разнообразием обмана и лицемерия, от деликатной лжи во благо до раздутой рекламной кампании и до откровенной травли и спекуляции. Я повстречала отъявленных болтунов и улыбающихся змей, натерпелась больше, чем многие манипулятивные психопаты моих романов.

В книге «Убеди меня» Джастин Чайлдс, человек, которого все, кто его знает, считают харизматичным, щедрым и обаятельным, оказывается коварным, манипулирующим мошенником после того, как он погибает в подозрительной автокатастрофе, оставляя за собой следы растраты чужих средств, тайного сговора, самоубийства и убийства. Роман начинается с похорон Джастина, и мы видим, как его внешняя сторона раскрывается нам с точки зрения трех самых близких ему людей: его вдовы Энни, его матери Кэрол и его лучшего друга Уилла, поскольку они по-настоящему узнают человека, которого любили, только после его смерти.

Во время своих исследований и написания книги я с удовольствием ныряла во все эти кроличьи норы.

О, какую извращенную радость я испытывала, погружаясь в психологические трактаты о социопатии, пограничном расстройстве личности, нарциссическом расстройстве личности и множестве других впечатляющих диагнозов! Восхитительные часы, которые я провела, превращая различные черты, связанные с этими болезнями, в действия, которые лучше всего подошли бы моим персонажам и темам. Но самое большое волнение я испытала, когда стала архитектором творения этого лжеца, а затем приняла решение убить его.

Я знала, что Джастин, не в силах ни отвлечься, ни защититься с помощью своего обычного набора хитрых, самовлюбленных трюков, должен был умереть еще до того, как история начнет развиваться. Когда я придумывала ложь, которую рассказывал Джастин, правду, стоящую за ней, и весь путь, который проходят другие персонажи романа, чтобы раскрыть все это, я упивалась знанием того, что этот конкретный лжец, по крайней мере, заплатит за свои грехи. Моя ярость по поводу более широкой общественной проблемы лжи без последствий была полностью направлена на Джастина Чайлдса — персонажа, которого я могла безнаказанно уничтожить.

Убив Джастина, я тем самым избавилась от всех придурков, которые когда-либо пользовались моей юношеской наивностью или оптимизмом. Я отомстила льстецам, которые прятались за ложью и улыбками, прежде чем открыть свою истинную природу хищных чудовищ. Я наконец-то разобралась с чувством стыда, которое испытывала каждый раз, когда меня разводили на деньги, обманывали или разыгрывали эти лжецы. Убивая Джастина и исследуя причины и условия возникновения его патологии, я смогла примириться с некоторыми своими личными переживаниями, а также излить свою ярость по поводу более масштабного культурного феномена.

Но Джастин — не первый персонаж испорченного или страдающего человека, в который я углубляюсь, чтобы исследовать как мир, так и свой опыт в нем. Одного из своих персонажей я наделила телесно ориентированным двигательным расстройством (выражается, например, в нанесении себе порезов или в навязчивом выдергивании волос — трихотилломании), потому что наблюдала страдания знакомых молодых женщин, пойманных в крепкие сети этой болезни. Некоторым моим персонажам приходится бороться с расстройствами пищевого поведения – я сама через это прошла. Мои персонажи формируются под действием многих факторов: домашнего насилия, одиночества, сексуального насилия, торговли людьми и наркомании; а также через отражение не только большого мира вокруг меня, но и опыта моего более узкого круга друзей и знакомых.

Каждый раз, когда я работаю над созданием персонажа, который воплотит в себе мои поиски понимания того, что травмирует нас, ломает и делает «плохими», я напоминаю себе, что необходимо найти ответы и на встречные вопросы — понять, что может помочь нам исцеляться и расти, быть лучше, быть добрее. Именно нахождение этого баланса при описании жизни социопатов и окружающих их людей помогает мне оставаться в здравом уме.

Я признаю, что у этого катартического процесса (катартическая терапия – лечение, которое позволяет субъекту вспомнить и даже вновь пережить события, послужившие источником травмы, и отреагировать на них – прим. пер.) есть свои недостатки. Несмотря на мое глубокое погружение в попытки понять человеческую психику, я все еще слишком часто задаю вопрос «Что, черт возьми, не так с людьми?» У меня также появилось глубокое и непоколебимое подозрение, что человек, который не возвращает свою тележку с покупками, скорее всего, и оказывается семейным человеком, который убивает всю свою семью.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ