Борьба за авторские права, благодаря которой Дракула появился на киноэкранах

Автор: Оливия Рутильяно

Немой фильм о вампирах «Носферату», который снял Фридрих Вильгельм Мурнау в Германии в 1922 году, откровенно признает свое сходство с романом Брэма Стокера «Дракула» 1897 года: во вступительных титрах указано, что это адаптация романа. Эта приписка, вероятно, была для того, чтобы избежать потенциальных обвинений в плагиате, поскольку Мурнау и его творческая команда вообще не приобретали права на адаптацию текста Стокера.

Когда «Носферату» вышел на экранах, Брэм Стокер, автор «Дракулы», был мертв уже десять лет. Но его вдова, живущая в Лондоне Флоренс Балкомб Стокер, была против очевидной связи фильма с бестселлером ее мужа. Нет никаких свидетельств того, что миссис Стокер когда-либо смотрела фильм Мурнау, хотя она наверняка знала о различиях между фильмом и романом. Миссис Стокер сочла это пиратской версией романа своего мужа, который был ее основным источником дохода в течение десяти лет, и незамедлительно начала кампанию против кинокомпании «Prana-Film» Мурнау, чтобы остановить потенциальное распространение фильма.

Однако, Мурнау действительно позаимствовал только скелет сюжета Стокера. В «Носферату» знакомые персонажи (те немногие, которые остались, то есть самые крепкие персонажи из романа) носят новые имена, а самое эффективное оружие против вампира – это не кол, а солнечный свет. Единственный персонаж, который действительно может победить монстра – самоотверженная женщина, отступление от слаженной групповой мужской работы по истреблению в кульминации романа. Самое главное, однако, то, что в Носферату сам злодей с новым именем Орлок (которого сыграл актер Макс Шрек) — не энергичный (так сказать) нестареющий англофил Стокера, а жуткий гуманоид. Орлок выглядит как оборотень, только вместо волка ключом к животной трансформации является ночной примат. Во многом сохраняя сюжет, когда это касается атмосферы, в которой живет Носферату, или изменения тела вампира, фильм избегает многих тем из истории Дракулы, которые включают в себя эротизм, мужественность, сотрудничество, создавая историю о вампирах, которая, как я уже писала на сайте «Public Books», «показывает вампиров охваченными голодом, болезнями, одиночеством и тьмой. Вампир Мурнау скорее пленник, чем захватчик».

Носферату был «шауэрфильмом», фильмом ужасов эпохи Веймара, в котором история Стокера видоизменилась, и, по словам Зигфрида Кракауэра , затрагивала больше тему «страдания» символического вампира, а не «тиранию». Корни прочтения Кракауэром немецкого экспрессионизма идут еще глубже – он утверждает, что мучения, вызванные Первой мировой войной, привели к тому, что Германия была сломлена и ждала хозяина (который придет в образе Гитлера), и что эта динамика однозначно раскрывается в фильмах этого периода. Поскольку Мурнау и его команда очень многое изменили в истории Стокера, действительно становится любопытно, почему они выбрали для первой адаптации именно ее. Лотте Айснер , чье обоснование немецкого экспрессионизма поддерживает прочтение Кракауэра, предполагает, что адаптация истории Стокера Мурнау соответствовала ценностям, установленным немецким движением «autorenfilm» предыдущего десятилетия, которое стремилось отметить достижения различных авторов, а не режиссеров фильмов, которые они адаптировали. Согласно этой логике, Мурнау следовал общему признаку собственной эпохи, и, возможно, подсознательно искал в Стокере мастера, за которым нужно было бы следовать в своем поиске истории с властным учителем. Фильм, который был показан на роскошной премьере в Берлинском зоопарке, предоставил зрителям возможность поучаствовать в потрясающей фантазии, не ограниченной искусством фильма. Одна реклама этого события подчеркивала опасность вампира: «Вы хотите увидеть симфонию ужаса? Вы можете ожидать большего. Будьте осторожны. "Носферату" – это не весело, это не что-то, что вы можете воспринимать легкомысленно. Еще раз: будьте осторожны».

Критики были поражены. Бела Балаж писал, что просмотр этого фильма подобен ощущению «ледяного сквозняка судного дня». Другие рецензенты также отзывались о фильме так, словно это было мистическое событие; один рецензент отвлекся от страшной составляющей, вместо этого отметив, что фильм пробудил в нем скрытое понимание метафизического мира: «"Носферату" то и дело называли симфонией ужаса, но ужас, кажется, находится на втором или третьем месте; на первом... самая примитивная тенденция чистой человеческой души к трансцендентальному. Этот фильм — повествование со времен детства обычной поэзии и фантастики, нечто совершенно нереальное и сказочное».

Флоренс Стокер не интересовало, в какое произведение искусства превратили роман ее мужа.

Ее безжалостный семилетний крестовый поход начался с судебного процесса, но «Prana-Film» вскоре объявили о банкротстве, возможно, чтобы попытаться избежать выплат. В 1924 году немецкий суд вынес решение против «Prana-Film», но компания отказалась выплатить миссис Стокер желаемую сумму, поэтому дело дошло до апелляции — дважды. В феврале 1925 года, разочарованная тем, что она не продвинулась вперед, она разработала новый план, требующий, чтобы копии фильма Мурнау были уничтожены. Ее желание было исполнено в июле того же года; немецкие суды послали агентов, чтобы отследить и уничтожить копии и негативы «Носферату».

Она также разослала заказное письмо организаторам любых показов, о которых она узнала, сообщая им о своем новом законном праве препятствовать таким показам и запрещая распространение фильма. Копии «Носферату» еще распространялись, даже после того, как их запретили (в 1929 году копия обнаружилась в кинематографической гильдии Гринвич-Виллидж — хотя я не могу сказать, что с ней после этого случилось), но теперь даже в центрах, которые стремились защитить копии, было не просто их сохранить (например, на копию, которая хранилась в Лондонском обществе кино, была объявлена охота). Примечательно, что в разгар борьбы госпожи Стокер оригинальные негативы Мурнау действительно были утеряны.

Поэтому невероятно, что коллекционер фильмов Анри Ланглуа приобрел копию (в частности, версию, выпущенную во Франции в 1926 или 1927 году) и положил ее в кинематографическое хранилище, которое станет архивом французской синематеки. Неясно, как или когда ему это удалось. В 1943 году фильм определенно оказался в списке инвентаризации, после того, как организация получила большое количество фильмов — копии своих собственных фильмов, которые оказались у нацистов в 1940 году в результате массовой конфискации, и которые были возвращены после переговоров, проводимых Жермен Дюлак (французский кинорежиссёр, сценарист и теоретик кино – прим. пер.), а также множество очень ранних фильмов о Фантомасе и вампирах, которые продавались обанкротившейся на тот момент студией Gaumont. «Носферату» был среди этих пленок, но сейчас неясно, был ли фильм в коллекции до нацистской реквизиции или это было новое приобретение. И, возможно, в архиве Ланглуа было больше одной копии еще в 1930 году, без ведома его или других коллекционеров; в 1958 году Лотте Эйснер, которая отвечала за управление коллекциями Синематеки во время войны (и делала это в подполье, поскольку ее разыскивали нацисты) обнаружила в своих архивах вторую копию – версию, озаглавленную «Die Zwolfte Stunde» (Двенадцатый час), записанную человеком по имени доктор Вальдермар Роджер, который планировал выпустить свою собственную версию с музыкой.

Но Лангуа приложил колоссальные усилия, чтобы спасти фильм от уничтожения перед лицом двух потенциальных угроз: разъяренной английской вдовы и, конечно, чиновников в оккупированной нацистами Франции. Эта копия, украденная и сохраненная Лангуа, станет окончательной версией фильма, который будут показывать в театрах и музеях весь двадцатый век; в 1947 году его отправили в Музей современного искусства, где его титры были переведены на английский язык, а затем он был отправлен в Национальный киноархив в Лондоне и в другие места по всей Европе.

Почти забавно то, что «Носферату» официально отказались признавать экранизацией «Дракулы» не только из-за их сильной схожести, но и, вероятно, из-за того, что фильм был слишком скверный. Дэвид Дж. Скал в своей книге «Голливудская готика: запутанный путь Дракулы от романа к сцене и к экрану» (Hollywood Gothic: The Tangled Web of Dracula from Novel to Stage to Screen) (в которой представлен лучший и самый подробный отчет об этой битве за авторские права) писал, что несмотря на похвалу французов и немцев, работающий тогда лондонский цензор фактически запретил кинотеатрам покупать фильм, поскольку он был просто «слишком ужасен». В 1928 году, когда Лондонскому кинематографическому обществу удалось его показать, было мало ажиотажа — даже в самой программе было объявлено, что фильм «смешон». В обзоре фильма в 1931 году кинокритик газеты «Нью-Йорк Таймс» Мордонт Холл не только посчитал фильм едва ли страшным, но в основном нашел его скучным, написав: «Его можно посмотреть в полночь и едва ли у вас будут потом проблемы со сном. По факту, вчера в кинотеатре "Film Guild Cinema", где сейчас показывают этот фильм, был по крайней мере один человек, который громко храпел, а другой либо был в ужасе, либо пытался не заснуть и поэтому часто моргал». Критик «The New York Herald Tribune», писавший в 1929 году, назвал фильм «беспорядочным и запутанным произведением» и предсказал, что зрители покинут кинозал в «недоумении». «Variety», которые отправили своего критика для обзора фильма в Германии вскоре после его премьеры в 1922 году, назвали его «не стоящим такого шума — после всего сказанного и сделанного, мы получили мертворожденную копию «Кабинета доктора Калигари», сравнивая его со знаменитым фильмом Роберта Вине, который вышел годом ранее. Когда семь лет спустя премьера состоялась в Соединенных Штатах, «Variety» снова написали на него отзыв, назвав «запутанным» и «депрессивным». В то время как немецкие критики и французские сюрреалисты часто игнорировали факт, был ли «Носферату» фильмом ужасов, в пользу более актуальных эстетических прочтений, английская и американская аудитория заострила внимание на этой детали и сообщила, что фильм не заслуживает доверия, добавив, что пытаясь быть мрачным, фильм свои мрачные качества только теряет.

Но заурядная пресса в англоязычном мире была недостаточно наказанием. Миссис Стокер уже начала еще один маневр, чтобы покончить с «Носферату»: план по привлечению потенциальных поклонников к другим адаптациям «Дракулы», театральным, которые она лично лицензировала.

У Брэма Стокера, когда он еще был жив, была похожая идея предложить театрам определенный вид защиты авторских прав. Во вторник, 18 мая 1897 года (в 10:15 утра), за восемь дней до выхода его романа «Дракула», театр «Лицеум», где Стокер был коммерческим директором, предложил зрителям театральную постановку еще неопубликованного романа, которую поставил сам Стокер. Эта пьеса, «Дракула, или вампиры», показывалась только один раз. По словам Сильвии Старшайн, издателя первого опубликованного издания пьесы в 1997 году, Стокер, вероятно, беспокоился, что после издания «Дракулы», кто-нибудь еще позаимствует его сенсационные идеи для своей пьесы, и поэтому он решил поставить свою собственную театральную адаптацию еще до выхода книги; если бы кто-нибудь написал пьесу о вампирах с подобными темами после того, как «Дракула» попал на книжные полки 26 мая, у него уже была бы готовая сценическая версия и он мог бы на законных основаниях объявить о нарушении авторских прав. Из сохранившихся записей театра «Лицеум» Старшайн сделала вывод, что на спектакль не планировали продавать билеты (лишь небольшое количество для друзей и работников театра, чтобы выполнить квоту по аудитории, предоставив необходимое количество человек, чтобы пьеса могла бы считаться «публичным исполнением» и на нее можно было бы заявить авторские права). Она также предполагает, что Стокер написал пьесу очень быстро. Огромные монологи переполнены пересказами, а целые куски романа появляются в диалогах; это просто подробная адаптация и плохая пьеса.

Но миссис Стокер не полагалась на этот документ, давая права на новые, гораздо менее экспериментальные или тематически любопытные театральные постановки романа своего мужа. Скал пишет, что она передала права на театральную адаптацию драматургу Гамильтону Дину в 1925 году. Успешная постановка его драматической адаптации «Дракулы» в Лондоне привела к спросу за рубежом, и уже адаптированная пьеса Дина, к новой версии которой приложил руку Джон Балдерстон, отправилась на Бродвей в 1927 году, главную роль в ней сыграл загадочный венгерский актер Бела Лугоши. А затем миссис Стокер и Дин продали свои права на фильм компании «Universal Studios». В 1931 году режиссер Тод Браунинг создал из пьесы Дина фильм, с Бела Лугоши, который повторил свою роль графа. Таким образом, сложная юридическая битва (случайно оказавшаяся во многих моментах похожей на события в романе «Дракула», особенно момент с «охотой» на иностранного злоумышленника), которая начала сохранять контроль после того, как «Дракулу» спиратили (а это именно то, чего боялся сам Стокер), сделала возможной всплеск ранних киноадаптаций «Дракулы», которые подстегнули увлечение вампирами в кино, что позже поглотило и забыло тот самый исходный текст, который миссис Стокер с самого начала старалась защитить. И действительно, большинство из огромного количества адаптаций «Дракулы» чаще возрождают историю из пьесы Дина и фильма Браунинга. Сама оригинальная книга, к удивлению, не является общим источником и не является историей, которую вы могли бы ожидать на экране.

Интересно, что сам «Носферату» Мурнау также содержит темы, которые отражают — даже скорее, предсказывают — странную двойственность его существования в двадцатом веке. История исследует отношения между нежелательным существом на окраинах общества и основным внутренним миром, который появляется в его жизни. В неожиданном повороте сюжета реальный фильм выжил в изгнании во время и после яростного иска миссис Стокер. И вскоре «Носферату» будет считаться полуживым прародителем помешательства двадцатого века на вампирах, в первую очередь благодаря которому вышло множество фильмов под брендом «Дракула».

Фильмы про Дракулу и фильмы «Носферату» в корне отличаются. Фильмы про Дракулу традиционно романтичные, изысканные, захватывающие. Пожалуй, самый узнаваемый образ графа в кино — это носящий смокинг, учтивый ксенофил Лугоши с его сложным акцентом. Тем не менее, другое поколение может выбрать Фрэнка Ланжеллу, его граф красивый, чуткий и благородный — одинокий байроновский кавалер в поисках родственной души. Другим претендентом может быть Кристофер Ли из фильмов про Дракулу студии «Hammer». Он сыграл в семи подобных фильмах и сначала его граф был надменным, хищным английским аристократом, но претензия его персонажа на голубую кровь поблекла вместе с (или, возможно, из-за) качеством продолжений фильма, и в конечном итоге он представлялся зрителю как высокий, тихий жнец, с ярко-розовой кровью, размазанной по его обнаженным клыкам, и красивой женщиной, потерявшей сознание в его руках.

Немногие существующие фильмы о Носферату привлекают внимание к друг другу, связаны с друг другом, а не соперничают между собой за значимость и переосмысление, как это традиционно происходит с фильмами про Дракулу. Вернер Херцог поставил ремейк в 1979 году, в котором Клаус Кински стал лысым вампиром, похожим на летучую мышь, а в 1988 году появился приквел «Носферату в Венеции». И, конечно же, «Тень вампира» 2000 года с Уильямом Дефо в роли Макса Шрека в роли Орлока — переосмысление создания фильма Мурнау, рассказывающее историю о том, что мрачный актер Шрек с самого начала был настоящим вампиром. Традиционно фильмы про Носферату рассказывают о лишениях и одиночестве, но предлагают зрителю очень творческую и значимую культурную самобытность, поднимая послевоенные проблемы того времени, вопросы и идеи о грусти, ужасе и смерти. Наследники идеи Носферату вместо того, чтобы разбегаться в погоне за господством, объединяются и дополняют друг друга.

С выпуском «Дракулы» от «Universal» миссис Стокер намеревалась вбить последний гвоздь в гроб «Носферату», навсегда изменив его положение основополагающей адаптации романа ее мужа. Но это вряд ли сработало; «Носферату» постоянно называли «основанным на «Дракуле». То, что незаконнорожденный «Носферату» действительно несет ответственность за свою кинематографическую родословную, а также за кинематографическую родословную Дракулы, не означает, как могла предвидеть миссис Стокер, враждующие отношения между ними. Тем не менее, битва за авторские права, которая привела к расколу и огромной популярности истории Дракулы, является полезной предысторией, которую можно иметь в виду изучая создание двух этих кинематографических традиций; «Носферату» интерпретировал, а не просто адаптировал «Дракулу», чтобы исследовать конкретные тематические и художественные проблемы того времени. Разделение этих двух традиций позволяет «Носферату», по крайней мере, превратить свое прежнее отчаяние в определение для последующих фильмов, которые захотят сделать свой вклад в эти темы. И это помогает обоим вариантам адаптации «Дракулы» найти более подходящий материал для исследования, развития и расширения динамики и потенциалов истории. И, по крайней мере, дает некогда заброшенному Носферату не один дом, а два.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ