Излишества и кровосмешение — отрада рода Байронов

Автор: Фрэнсис Уилсон

«Словно какое-то проклятие нависло надо мной и моими близкими»¹, — писал лорд Байрон, и благодаря генеалогу Эмили Брэнд можно понять, почему Байрон был так чертовски «байроничен»: излишества, кровосмешение и семейные неурядицы были у него в крови. Мрачность, напоминающая позу эпохи Регентства, была в нем запрограммирована; жизненный сценарий Джорджа Гордона Байрона был выдан ему при рождении. Быть «злыми сумасшедшими, с которыми опасно иметь дело»², — так же естественно для Байронов, как выть на луну для стаи волков.

Когда поэт сравнивал свою семью с «целыми лесами совершенно засохших сосен»³, он нисколько не преувеличивал — каждая ветвь его семейного древа была прогнившей. Будучи сыном социопата, известного как Безумный Джек, и внуком злополучного моряка, получившего прозвище Джек Непогода, десятилетний мальчик унаследовал титул от своего двоюродного деда, пятого лорда Байрона, которого окрестили «Злым Лордом» или «Дьяволом Байроном». Баронство досталось юному Джорджу Гордону в результате преждевременной кончины череды кузенов, о которых он и слыхом не слыхивал, — чтобы заполучить свой венец, пухленький хромой из Абердина переступил через бóльшее количество трупов, чем Ричард III.

Брэнд рисует восхитительный в своей увлекательности портрет предков Байрона XVIII века на фоне Ньюстедского аббатства — родового гнезда этого семейства с 1540 года. Возведенное Генрихом II в качестве искупления за убийство Томаса Беккета, аббатство было подвергнуто набегам королевской армии во время роспуска монастырей, затем разграблено парламентариями во время гражданской войны, после чего его обчистил Злой Лорд, чтобы расплатиться с долгами.

Для поэта-романтика, который поселился в поместье в 1808 году, Ньюстед был не просто домом, а напоминанием о судьбе его семейства. Строение также имело поразительное сходство с замком Отранто или любым другим архитектурным монстром средневековья, не дававшим спать по ночам героине Джейн Остин — Кэтрин Морланд. Что и говорить, готика была в моде. Так, Злой Лорд, который садился за обеденный стол с парой заряженных пистолетов, тренировал «беговых» сверчков; после его смерти сверчки покинули дом большим черным облаком. В духе семейной традиции новый лорд Байрон пил вино из черепа, в то время как его гости танцевали, переодетые монахами.

Падение дома Байрона началось в 1720 году, когда 55-летний Уильям, четвертый лорд Байрон (бывший, по-видимому, недостаточно интересным, чтобы удостоиться прозвища), женился на Фрэнсис, юной дочери лорда Беркли. Будучи человеком со вкусом, он превратил Ньюстед во дворец изящества, где и воспитал пятерых детей, старшие из которых, Уильям и Джон, являются главными героями последующего повествования.

Отсекая прошлое, четвертый лорд заменил темные панели Аббатства деревом, окрашенным в светлые тона, обшил арочные окна желтым шелком и превратил залы с высокими потолками в апартаменты. Реконструкция дворца стала, по словам Брэнд, «шедевром» его светлости и, несомненно, объектом жгучей ненависти его жены, а также одной из причин, по которой наследник уничтожил дворец, как только ему представилась такая возможность.

Когда Злой Лорд унаследовал Ньюстед в 1743 году, он вернул его в состояние прежнего упадка, пристроив при этом жуткую пушечную башню и каменную стену с зубцами и парапетами. Гертруда Сэвил называла этого ленивого, трусливого и некомпетентного аристократа «печальным персонажем во всем», а Гораций Уолпол — «сомнительным лордом» и «никчемным человеком». Выследив и похитив ирландскую актрису Джордж Энн Беллами, он также вспорол живот своему соседу, всеми любимому Уильяму Чавоту, из-за спора о границах поместья. После заключения в лондонский Тауэр он был признан виновным в непредумышленном убийстве и приговорен к выплате небольшого штрафа.

К этому времени он разорил владения своей жены и растратил ее состояние, скупая все, что ему заблагорассудится: Тициана, Рафаэля, Гольбейна, а также модельный флот для своих озер. Трудно представить, как выглядел этот флот, но, похоже, он был в натуральную величину. Армия лошадей приволокла двадцатипятитонные корабли в Ньюстед, и для их обслуживания были наняты моряк с сыном. Брак Байрона тоже продлился недолго, и после расставания с женой Злой Лорд сводил концы с концами, закладывая медные замки и половицы Ньюстеда.

Пока Уильям играл в адмирала со своим игрушечным флотом, его брат Джон (он же Джек Непогода) пустился в настоящие морские приключения. Джону не везло до смешного —каждое из его путешествий было будто проклято альбатросом. В свои семнадцать он пережил кораблекрушение и мятеж, провел несколько месяцев на островной скале, где кровожадные члены экипажа съели его пса Боксера, а затем принялись за стервятников, клевавших трупы. Страдания Джона были изложены в «Повествовании достопочтенного Джона Байрона», одном из величайших морских сказаний того времени; а в «Дон Жуане» поэт позже изложил кораблекрушение своего героя, «сравнивая» его с тем, что «описано в повествовании моего дедушки». Джек Непогода, неотразимый в глазах женщин, служил внуку таким же образцом для подражания, как и Злой Лорд. «Как он не ведал покоя в море, — говорил Байрон о своем дедушке, — так нет мне покоя на суше». Но и Джеку Непогоде не было покоя на суше — семейная жизнь ему претила, а и без того огромные долги продолжали расти.

София Треванион, многострадальная жена Джона, была подругой Эстер Трал и доктора Джонсона; но, что гораздо более важно, она была матерью Безумного Джека, усатого злодея следующего поколения. В возрасте двадцати двух лет Безумный Джек сбежал с Амелией Осборн, женой маркиза Кармартена, но та вскоре умерла, родив от него дочь. Растратив состояние первой супруги, вдовец быстро женился на шотландской наследнице Кэтрин Гордон, которая подарила ему сына. Хорошенько приложившись и к ее наследству, Безумный Джек в итоге отправился во Францию, где и умер в 1791 году. Хотя Кэтрин Гордон в муже души не чаяла, вся страсть Безумного Джека была направлена на его сестру Фанни, которой он писал письма о своих сексуальных подвигах, настаивая при этом, что ей не следует выглядеть «слишком красивой, так как я и так зол сверх меры, что ты моя сестра». Тем временем его двое детей, Августа и Джордж Гордон, унаследовали кровосмесительные устремления своего отца и родили собственного ребенка.

Следовать истории этого семейства не так-то просто: всех мужчин называли либо Уильямом, либо Джоном, а женщины обычно носили имена Фанни или Фрэнсис; десятки детей с одинаковыми именами рождались только затем, чтобы тут же умереть, и Брэнд ведет несколько сюжетных линий одновременно, перемещаясь при этом во времени. Такая повествовательная эластичность призвана придать книге романтическую глубину, дополненную богатыми топографическими описаниями и насыщенным историческим фоном. Исследовательница заключает, что Байроны не столько были отмечены неким проклятьем, сколько являли собой продукт эпохи потрясений. С учетом якобитских заговоров, сумасшедших королей и французской революции, этот род «пережил несколько самых бурных моментов в британской истории». Другими словами, все они были семейством Непогоды.

«Будь, что будет, Ньюстед и я будем держаться или пропадем вместе, — объявил Джордж Гордон своей матери в 1808 году. — Я теперь жил в этом месте, мое сердце привязалось к нему, и никакая сила ни в настоящем, ни в будущем не заставит меня пустить с молотка этот последний корень нашего наследия»⁴. Однако в 1816 году поэт бежал на континент, преследуемый слухами об инцесте и семейной жестокости, а в 1817 году продал поместье, чтобы расплатиться с долгами. Недаром же его семейным девизом было «Верь Байрону».

¹ Перевод цитаты взят из МОРУА А. Байрон. — М.: Худож. лит., 1936. — 449 с. (с. 118)
² Там же (с. 132)
³ Там же (с. 257)
⁴ Там же (стр. 91)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ