«Чужак» — классическая история про монстра. Зачем маскировать ее под детектив?

Автор: Оливия Рутиглиано

Новая экранизация недавно вышедшего романа Стивена Кинга «Чужак» производства НВО жонглирует понятием двойственности: принцип, по которому вещь может существовать в двух версиях, в которых они похожи внешне, но различаются в сущности и методе. Рассказывая о всеми любимом учителе из маленького городка, которого обвинили в убийстве ребенка, но у которого было бесспорное алиби и который яростно отрицал любое отношение к жестокому ужасному убийству, «Чужак» быстро предлагает объяснение своей невероятной уловке: существует монстр, способный принимать внешность другого, чтобы без проблем добиваться своей кошмарной цели. Несмотря на наличие множества второстепенных персонажей, этот монстр скорее всего и становится всем известен, полицейские процедуры начинают расплываться, но не исчезают до конца, некоторое время сосуществуя друг с другом.

На этом сайте много раз спорили (в том числе и я) о том, что любой другой жанр может быть также детективной историей, но «Чужак» делает больше, чем просто смешение методологического подхода с подробной тайной мини-сериала. Он умышленно берет определенные традиции престижной детективной истории и некоторое время использует их.

Что же этот обман позволяет сделать?

Шоу (стоит сразу сказать, что оно под завязку набито талантливыми актерами) начинается стандартно, когда офицер полиции в маленьком городке Ральф Андерсон (Бен Мендельсон), до сих пор преследуемый безвременной кончиной своего сына-подростка Дерека несколько лет назад, узнает о жестоком убийстве местного мальчика, Фрэнки Петерсона. Фрэнки нашли в лесу — изуродованным, изнасилованным, всего в крови, в отметинах от зубов и в человеческой слюне. ДНК его убийцы, его отпечатки и другие доказательства разбросаны по всему телу, а личность преступника подтверждают свидетели и видео с камер наблюдения. Это элементарное дело (хотя герои «Чужака» не настолько глупы, чтобы использовать эту фразу), и вскоре Ральф арестовывает единственного подозреваемого, своего друга Терри Мейтленда (Джейсон Бейтман, который является главным продюсером шоу и режиссером двух первых эпизодов). Терри всю жизнь живет в этом городе: примерный муж и отец двух маленьких девочек, он преподает английский язык в старшей школе и тренирует городскую команду по бейсболу (у каждого есть шанс взять в руки биту). К тому же, он говорит, что был на конференции, когда произошло убийство, — где он был с другими присутствующими учителями и где его выступление передавали по местным новостям. Но улик против него слишком много, и они слишком серьезные, поэтому он ожидает суда, пока его адвокат Говард Сэломан (Билл Кэмп) и частный детектив по имени Алек Пелли (Джереми Бобб) вместе ищут доказательства, способные оправдать его.

Затем происходит цепь трагических событий (о которых я не буду спойлерить здесь, даже если из-за этого пострадает логика повествования), после которых уже не остается подсудимого, которого нужно защищать, семьи, которую нужно поддержать, и дела, которое нужно вести. Тем не менее, загадочность обстоятельств не дает Ральфу покоя, и вскоре он и его коллега из бюро расследований округа Джорджия объединяются с Сэлмоном и Пелли, положив начало тщательному расследованию последствий преступления, которое потребовало найма еще одного частного детектива для разъездов по стране. Ее зовут Холли Гибни (Синтия Эриво), и она — гений, социально неприспособленная, но обладающая почти сверхъестественными способностями — она способна угадать высоту здания с долей ошибки в пару футов. Она находит след похожих убийств, совершенных уважаемыми горожанами с идеальными алиби, который приводит ее обратно к Терри Мейтланду. Проходит немного времени, прежде чем она находит мотив: Мария, молодая женщина, которая находится в тюрьме за преступление, которое, по ее словам, она не совершала, верит, что это ужасное совпадение является результатом деяний дьявола. Холли, открытая необычным объяснениям, расследует данную идею немного тщательнее. Она полагает, что монстр, умеющий перевоплощаться, — монстр, которого Мария знает под именем «эль Куко», но который известен под многими другими именами во многих языках — обычный бугимен: во многих культурах верят, что он похищает детей, чтобы сожрать их в ночи. Дрожащая работа камеры визуально воспроизводит эту идею — во многих кадрах камера расположена практически субъективно — под кроватью, где можно наблюдать за ногами, которые болтаются и ударяются об пол.

Уловка, которую предлагает «Чужак», достаточно противоречивая, но отнюдь не из-за небрежности: ее структура предполагает осязаемые, основанные на уликах ответы, но события не могут реалистично предложить эти ответы. Шоу предлагает следователям поверить в то, что за ужасные убийства детей по всей стране ответственен мифологический демон — такому поверить следователи, будучи жителями реального мира и стражами закона, не могут ни под каким углом. Даже если они сами лично примут такое развитие событий (что они в конечном счете и сделают), вряд ли они смогут написать об этом в полицейском отчете.
Но чужак продолжает появляться, одетый в футболку, сначала к младшей дочери Терри Джессе (разговаривая с ней по ночам и говоря ей найти Ральфа и заставить его отказаться от дела), затем к заботливой жене самого Ральфа Дженни (Мэр Уиннингхэм) с тем же предупреждением. Такое развитие событий служит в качестве напоминания интригующей хрупкости архитектуры полицейских процедур. Почему чужака вообще волнует группка ничтожных людишек с их расследованием? Никто не поверит им. Несмотря на страсть к человеческой одежде, это не человек. Ты не можешь посадить на скамью подсудимых демона. Ты просто не можешь. Можно ли убить его? Неясно.

Правда, стоит сказать, что, хотя в «Чужаке» детективная история превращается в историю про монстра, в сериале нет разделения на черное и белое. Некоторое время шоу идет в неком смешении этих двух категорий. В обоих жанрах история обычно начинается с некой загадки, внося вклад в некую гносеологию или сбор знаний со стороны следователей. В детективной истории это обычно проявляется в форме преступления без вменяемой причины и преступника. В жанре ужасов также появляется вопрос логической возможности — не только «что» привело к данному явлению, но и «как». Жанр историй про монстров обычно предполагает повторное изучение законов, что вообще возможно, чтобы найти истину. Но вторжение монстра в полицейское расследование продолжает губить детектив «Чужака». Нечего раскрывать, если преступник начинает давать следователям ответы. В то же самое время, им нечего делать с этими ответами — даже если они у них есть.

Таким образом, «Чужак» начинает принимать форму другого знакомого лица, эпистолярного романа «Дракула» 1897 года — который тоже перешел от детективной истории к истории про монстра, где группа ученых с разнообразными умениями (шесть людей, к которым ученый Кристофер Крафт обращался как к «Команде света») собрались вместе, чтобы разрешить загадку необъяснимых нападений по всей Англии. Благодаря своему впечатляющему исследованию и технологической экспертизе они выясняют, что преступником является фольклорный титан — сверхъестественный, умеющий менять обличье, которого не остановить и не убить, который оставил след из множества жертв (и из людей, которых он убил, и из тех, кого он обратил в своих слуг). Но эти исследователи тоже выясняют это, так как Дракула продолжает появляться в их жизни, хотя и не должен. Есть способы его остановить, но они кажутся такими сложными — и нельзя никак объявить публично о том, чем они занимаются. Как говорит в эпилоге романа Мина, героиня, укушенная Дракулой: «Мы вряд ли могли попросить кого-нибудь, неважно, насколько мы этого хотели, принять доказательства такой ужасной истории».

В каком-то смысле «Дракула» повествует как о поимке монстра, так и о попытке свыкнуться с новым измерением реальности: что в век технического прогресса и культурной правды мысль о том, что цивилизованный мир может быть суеверным или даже примитивным, может быть такой же правдивой, как и любая другая.

С чем-то похожим мы сталкиваемся в «Чужаке». Но если в «Дракуле» слияние жанров казалось чисто символическим (в контексте Викторианской эпохи вампир олицетворяет тревогу по поводу сексуального желания, включая недовольство и любопытство, касающееся гомосексуализма, и вопросы об отмирающей патриархии, и вопросы о колонизации и феодализме, продвигаемые бессмертной аристократией, и растерянность перед лицом научного прогресса), то в «Чужаке» сначала непонятно, зачем происходит смещение акцента с расследования на историю про монстра, если смотреть с точки зрения культуры. В своем эссе «Культура монстров: семь тезисов» ученый Джеффри Джером Коэн говорит о том, что монстр в литературном произведении всегда имеет какое-то культурное значение: он в доступной форме (обычно в обличии человека) символизирует или характеризует актуальные вопросы и страхи эпохи. Здесь определенно идет речь о том, чтобы смириться с плохими, но значительными вещами, которые мы (даже сильнейшие из нас) не можем остановить, которые перекликаются с актуальными вопросами об американском правительстве или изменении климата.

Но в «Чужаке» все еще остаются несколько человек под угрозой — Клод, владелец стрип-клуба, по всей видимости, может стать следующей жертвой, чью личность заберет монстр; Тамика, офицер полиции (Эттьен Парк), которая только что родила сына, и Джек, коп-алкоголик и любитель богатых мальчиков (Марк Менчака), который стал рабом «Чужака». Но, по крайней мере, есть надежда, что можно предотвратить дальнейший ущерб. Хотя, может и нет. Шоу постоянно ходит вокруг того, как «Чужак» ищет себе временное пристанище в брошенных, сотворенных человеком зданиях, которые представляют собой что-то вроде постапокалиптической планеты с испорченным антропоценом, а сам чужак выступает как некий реликт, агрессивный вид дерева или чего-то подобного, способный выжить, даже если он голодный или раненый, после того как все люди умерли и их могилы заросли травой.

Оба произведения — и «Чужак», и «Дракула» — затрагивают тему создания хранилищ, но в мире, в котором течение времени сотрет их огромную значимость, проблема, которая внушает что-то совершенно противоположное классическому «даже самые могущественные из нас умрут и будут забыты, так какая разница», это литературная печать, прослеживаемая в поэме Перси Шелли «Озимандия»: «Взгляните! Сюда, о сильные, и головы склоните», в которой повествуется об обветшалой статуе давно забытого правителя, чья империя обратилась в пыль.

«Чужак» учит нас, что в этом мире существуют создания, которые живут не связанными законами справедливости. Эта тема позволяет «Чужаку» примкнуть к жанру нуар, в котором часто спрашивают, что должны делать хорошие детективы с верой в правила, когда они сталкиваются с монстрами, которые играют не по правилам и успешно избегают наказания. Это может касаться наших текущих событий в политике, которые включают в себя большое количество следователей и кучу документов (документы, заваленные другими документами), указывающих на коррупцию и гнусные махинации нашего президента, но все же недостаточных, чтобы искоренить все это.

В некоторых местах «Чужак» даже предлагает смотреть на все с точки зрения социальной справедливости. Детективы, которые искали (очевидного) убийцу ребенка, в конце концов понимают, что Терри Мейтланд невиновен, и таким образом центральной проблемой сериала сразу становится размышление о том, что происходит, когда подозреваемого задерживают легко и быстро только потому, что он подходит под описание. Две других жертвы, у которых была похожая ситуация, были не белыми (афроамериканец и латиноамериканка). Пока Терри, белый мужчина, может собрать достаточно логических доводов, чтобы начать расследование, которое должно оправдать его (когда появилась видеозапись с его алиби и люди поверили в это), никто не обращает внимания на практически такие же доказательства в деле двух других подозреваемых, которые сидят в тюрьме. На этом не останавливаются подробно, но можно предположить, пусть и кратко, то, что мы все уже знаем — что это уродство уже есть в нашей системе правосудия, с или без присутствия дьявола.

Несмотря на особый интерес к эпистемологии (сбору знаний) и экзистенциализму (способу жить с этим знанием), «Чужак» спрашивает нас, что делать, когда мы знаем многое о вещах, которые хотят уничтожить нас, но не можем найти силу равной величины, чтобы противостоять им. В «Чужаке», со всем его вниманием к методическому исследованию и построением хранилищ, даже перед лицом силы, которая может все это уничтожить, никто не олицетворяет быстротечность человеческой жизни больше, чем сам монстр, который «носит» тела своих жертв, пока они не изнашиваются. Джесса, дочь Терри, сказала, что когда монстр пришел к ней в первый раз, он выглядел точь-в-точь как ее папа, но когда он пришел во второй раз, он выглядел как папа, но как будто его каким-то образом стерли. В «Чужаке» нам всем напоминают, что дьявол в деталях, но эти детали могут быть непоследовательными.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ