«"Дом листьев" изменил мою жизнь»: культовый роман в 20 лет

Автор: Эндрю Ллойд

История создания дебютного романа Марка Z. Данилевского «Дом листьев» будто бы сошла со страниц самой книги: растрепанная пачка бумаги передавалась из рук в руки в среде литературного андерграунда до момента официальной публикации издательством «Пантеон букс» в марте 2000 года. Роман быстро стал культовым и получил высокую оценку за эксперименты с типографикой, лабиринтным дизайном и необычным сюжетом: хозяин дома обнаруживает, что его новое семейное жилище больше внутри, чем снаружи, на один дюйм.

Когда в доме появляется таинственный дверной проем, ведущий в лабиринт гладких пепельно-серых стен, владелец дома Уилл Нэвидсон, фотожурналист и лауреат Пулитцеровской премии, начинает расследование. «Пленка Нэвидсона» — его фильм, посвященный этим изысканиям. Пленка становится объектом пристального внимания слепого человека по имени Зампано, который пишет о ней подробно и с академической точностью. Когда Зампано находят мертвым в его же квартире, беспокойный татуировщик Джонни Труант обнаруживает записи и наследует навязчивую идею Зампано. История пленки постепенно подчиняет себе Труанта, а вместе с ним и читателя.

Два десятилетия спустя Данилевский сравнивает свои отношения с первой книгой с таковыми несколько сдержанного родителя и ребенка. «Посмотрите на это так, — говорит он, — "Дом Листьев" — ребенок. Я отец этого ребенка. К настоящему времени мой ребенок завел много друзей, установил с ними тесные связи, у него множество личных отношений, о которых я ничего не знаю. Время от времени друзья моего ребенка думают, что встретиться с отцом — это круто, но вряд ли кому-то бы хотелось, чтобы папаша околачивался поблизости слишком долго; они ведь дружат не с самим отцом, они дружат с ребенком».

Дрибс Торнхилл — модератор книжного клуба «Дом листьев», группы в Facebook, насчитывающей более 7000 членов, число которых продолжает расти. Торнхилл согласна с тем, как Данилевский очеловечивает свой роман. «"Дом листьев" — живое, дышащее существо, — говорит она. — Это как раз тот случай, когда вы не можете расслабиться, пока не обсудите роман с кем-то еще».

Тайны романа сплотили множество читателей в группе, и новые поклонники книги продолжают присоединяться, ища руководства. «Наша группа превратилась в крепкую семью, члены которой преданы друг другу, — отмечает Торнхилл. — Многие читатели восприняли группу как окно в темной комнате. "Дом листьев" не просто выходит на связь с людьми, но связывает их между собой. Воздействие романа оказалось чрезвычайно значительным».

Бенджамин Мьюир, докторант Университета Западного Сиднея, свидетельствует в пользу огромного влияния книги. Он отмечает, что книга безвозвратно изменила ход его жизни. Исследователь особенно поражен тем, как роман воплощает тему утраты, которую сам Мьюир рассматривает в своей диссертации под названием «"Мы создаем истории, чтобы защитить себя": травма, горе и способность отпустить в «Доме листьев» Марка Z. Данилевского».

«Мне казалось, что многие критические работы [о романе] были несколько ограниченны или, возможно, близоруки, поскольку фокусировались на типографских экспериментах и чудаковатостях романа, а не на его темах, — делится исследователь. — Травма и горе — две главные темы произведения».

До знакомства с книгой Мьюр, по его собственным словам, праздно проводил свой первый год в университете, куря траву и пытаясь справиться с личной травмой, которую он на тот момент не мог как следует осмыслить. «"Дом листьев" изменил все. Книга научила меня отпускать, — признается он. — Я узнал, что роман вырос из рассказа, написанного Марком в последние дни жизни его отца. Я начал понимать роман намного лучше и увидел, что писать книгу — это как отплачивать добром за добро, направляя его при этом на читателя, чтобы стало возможным справиться со своим собственным горем».

Стоит отметить, что молодые парни проявляют особый интерес к книге — возможно, именно по этой причине. «Я думаю, что Данилевский писал роман для всех, но мне также кажется, что многие мужчины, которые не обязательно были воспитаны с тем же набором эмоциональных инструментов, что и большинство женщин, вполне могут найти в книге что-то ценное, что помогло бы им справиться с горем и травмой», — говорит Мьюир.

В некотором роде «Дом листьев» также об одержимости: роман требует ее от своих читателей. Просто закончить книгу с ее преднамеренно сложной структурой является актом самоотдачи — для кого-то в большей степени, для кого-то в меньшей.

«Я бы описал [себя] как полностью слепого», — говорит Тимоти Питерс, поклонник книги с генетическим заболеванием глаз под названием «врожденный амавроз Лебера». Из-за своей сложной структуры «Дом листьев» — не лучший материал для аудиокниги, но Питерс прослушал бутлег-версию на YouTube, прежде чем обнаружил копию Брайля длиной в около 1400 страниц.

«Когда мне что-то нравится, я становлюсь в какой-то степени одержим этим, — говорит он. — Я думаю, что концепция ходов и лабиринтов тематически важна для меня как слепого человека, так как мне не раз приходилось заблудиться на своей же улице».

До прочтения «Дома листьев» Питерс понятия не имел, что в книге есть слепой персонаж. Он отмечает, что использование звука в романе, а не визуальных описаний, превратило чтение в совершенно уникальный опыт. «Мы всегда читаем визуальные описания персонажей, мест и предметов, но литература не понимает, что зрение, хоть и важное чувство, все же всего лишь одно из пяти», — говорит он.

В течение последних 20 лет «Дом листьев» продолжает радовать читателей, готовых пробираться сквозь его лабиринты, в то время как сообщество поклонников готово поддержать новичков, если им вдруг случится потеряться в темноте. Даже сам Данилевский недавно снова вошел в лабиринт, перечитав свой дебютный роман от корки до корки. «Я был горд, смущен, поражен, сбит с толку, — делится автор. — А в конце я плакал».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ