Сила книг поможет нам пережить самые тяжелые времена

Автор: Кэтрин Смит

«Желание читать, — пишет Вирджиния Вульф в "Литературном приложении Таймс" в 1923 году, — как и все другие желания, которые отвлекают наши несчастные души, поддается анализу». А затем, конечно, оставаясь Вульф, одной из самых строгих и оригинальных мыслителей, она начинает проводить такой анализ, спрашивая себя, почему нас иногда тянет к Пипсу или Рембо , тогда как в другое время мы бы перерыли весь дом в поисках Дизраэли или Доктора Бентли . Ответ, говорит она, заключается в природе наших нынешних обстоятельств; наши желания как читателей формируются условиями нашей жизни, тем, хотим ли мы более внимательно изучить проходящий момент или хотим от него убежать. «Большинство художественной литературы… заставляет нас больше осознавать себя», — заключает она, в то время как другая часть исполняет наше «желание погрузиться в воображение».

Когда мой отец умирал от рака, и я проводила почти все свое время в больнице, именно последнее желание побудило меня читать. В своем желании убежать я оказалась втянута в толстые романы XIX века даже сильнее, чем обычно. Утонув в «Красном и черном» и в «Грозовом перевале» , я могла попрощаться с местом у постели моего отца и вместо этого скрыться в тюремной камере, где Матильда, замаскировавшись, тайно навещает Жюльена Сореля, или в туманных, изрезанных колеями пустошах, которые ставят в тупик мистера Локвуда, когда он прибывает в Мызу Скворцов. Погружение в эти миры подарило мне невероятное утешение, словно с этими словами я переносилась туда и подглядывала из какого-то забытого уголка тюремной камеры или фермы, за всей их страстью, интригой и печалью. Безансон Стендаля и Йоркшир Бронте вдруг стали реальнее и надежнее – парадоксально, но гораздо реальнее, чем бледная, бессодержательная больничная палата моего отца, — и их реалистичные персонажи тоже стали гораздо более яркими, чем беспорядочная тень родителя, которая теперь лежала в центре моей собственной истории.

Однако через месяцы и годы после смерти моего отца я нуждалась в литературном утешении другого рода. Он был моим лучшим другом, и я предполагала, что его смерть опустошит меня; вместо этого мое горе было переменчивым, как погода, иногда неистовым, но чаще всего слабым и приглушенным. И поэтому, желая разобраться в своем опыте, я начала обращаться к тем авторам и работам, которые отказывались поддаваться пагубным клише о тяжелой утрате – в частности, к Вирджинии Вульф и ее книге «На маяк» , а также к Итало Звево , Элизабет Бишоп и Ральфу Уолдо Эмерсону , который написал безжалостно честное эссе «Опыт» о своей бесстрастности в связи с потерей двухлетнего сына. И на самом деле, Вирджиния Вульф описала подробное изображение потери, признавая разочарование, изменчивость и даже утомительность скорби, которые добавляются к ужасу. И это дало мне не только долгожданный вызов распространенному убеждению, но и жизненно важный источник утешения. После смерти моего отца я поняла, что горе является личным и непредсказуемым, что оно ставит наши ожидания в тупик так же часто, как их оправдывает, что исчезновение любимого человека, даже самого любимого, не обязательно непреодолимое препятствие. Для меня было утешением увидеть эти уроки на бумаге; это заставило меня почувствовать, что я не одинока.

С тех пор прошло тринадцать лет, и, по крайней мере, на данный момент, я больше не чувствую потребности искать книги о смерти и трауре. И все же, как скажет вам любой поклонник Вульф, жизнь способна на великое коварство точно так же, как и на большое вознаграждение. После смерти отца прошло не так много времени, когда я впервые пережила сложный развод, а затем я сломала шею в автомобильной аварии, и эти переживания вновь вернули меня к книжным полкам в поисках спасения и просветления. Как и прежде, мне хотелось отвлечься с помощью убедительных персонажей и эпических сюжетов – могу я предложить все 1234 страницы «Графа Монте-Кристо» для длительного периода постельного режима? – а затем я начала обращать внимание на те произведения, которые, перефразируя Вульф, помогли бы мне лучше осознать себя. «Дни одиночества» Элене Ферранте , книга, которая очень задела меня за живое в недели после расставания с мужем, в дальнейшем дала мне линзу, с помощью которой я смогла изучить мое меняющееся чувство идентичности. «Престижность» Рейчел Каск («Kudos» Rachel Cusk) познакомила меня с сообществом женских персонажей, которые сами обрели независимость и в то же время расплачивались за разочарование, вызванное мужчинами. Более того, недавно опубликовав книгу, я имела честь и привилегию услышать от десятков моих читателей, что они нашли утешение на ее страницах – некоторые нашли там модель, как справляться со скорбью, в то время как другие увидели отражение их собственной травмы – взросление рядом с родителем-алкоголиком. Третьи просто признали во мне родственную душу, которая разделяет их любовь к чтению. Таким образом, литература также является проводником, беседой между писателем и читателем, между прошлым и настоящим, которая помогает нам лучше узнать не только себя, но и друг друга.

«На маяк» – автобиографический роман о смерти матери Вульф, возможно, ее самый пессимистический взгляд на вероятность обнаружения того, что она называет «ясными словами правды». Но он действительно предлагает альтернативу, которая, хотя это и может прозвучать высокомерно на первый взгляд, должна найти отклик у любого, кто в погоне за ясностью или утешением, или просто восхитительным чувством, известным и понятым, оказался в постели с хорошей книгой. Если мы не можем найти смысл в реальном мире, считает Вульф, если облегчение, которое он предлагает, является просто обманом, то, возможно, мы должны вместо этого обратиться к искусству. В середине романа мы узнаем, что новый поэтический сборник мистера Кармайкла пользуется удивительным успехом, что война возродила интерес людей к литературе. Мистер Кармайкл – персонаж, погрязший в потерях, потере своей жены и лучшего друга одновременно. Но стихи, которые он пишет в ответ на эту утрату – так же как сам роман «На маяк» вырос из утраты – даруют утешение населению, пострадавшему от смерти и войны. Книги могут не дать нам однозначных истин, которых мы желаем от нашего мира, но они могут обеспечить защиту от его хаоса и путаницы.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ