Неистощимый сарказм последнего незаконченного романа Джейн Остин

Автор: Джанет Тодд

Был ли когда-нибудь роман, подобный «Сэндитон» Джейн Остин ? Выдающаяся романистка, страдающая длительным упадком – ее брат Генри утверждал, что «симптомы упадка, глубокого и неизлечимого, начали проявляться в начале 1816 года», – использовала свои последние месяцы для сочинения произведения, которое высмеивает энергичных ипохондриков и радикально отступает от растущего акцента на внутреннюю жизнь, что отмечается в предыдущих романах.

Каким бы слабым ни было ее тело – а она сначала написала несколько абзацев карандашом, будучи не в состоянии справиться с пером, – очевидно, ее дух был крепок. Мало того: переживая из-за денег после банкротства семьи, она написала книгу анекдотов о рискованных инвестициях и комических спекулянтах.

Для нас, ее читателей и поклонников, фарсового, восторженного «Сэндитона» это до боли печально, ибо заканчивается оно «18 марта», что аккуратно написано на почти пустой странице. Последняя дата означала, что Джейн Остин больше не будет писать романов. Через несколько дней она призналась: «В моем возрасте болезнь – опасное увлечение». Она начала свою работу в период ремиссии, но теперь вздохнула: «Я не должна рассчитывать, что когда-нибудь моя работа снова станет плодотворной». В апреле она призналась: «Последние две недели я действительно была слишком больна, чтобы писать что-либо». Она страдала от «приступа желчи, сопровождаемого сильной лихорадкой». Через четыре месяца после того, как она прервала свой последний роман, она умерла.

Бережливая относительно бумаги, которая была плотно покрыта аккуратным почерком, она оставила после себя пустым большую часть самодельных буклетов «Сэндитона» (созданных путем складывания и разрезания листов писчей бумаги, а затем сшивания их вместе). Мы знаем, что она умирала, но она не могла быть уверена. В результате этих пустых подготовленных страниц, окончательной датировки и загадочного характера сюжета, то, что не написано, преследует то, что есть, и никакое количество продолжений с помощью камер и других ручек не может полностью вытеснить призрачное присутствие этой пустоты.

В отличие от более ранних романов о больших домах и сельских деревнях, 12 глав «Сэндитона» описывают не сплоченное деревенское общество, а развивающийся прибрежный курорт, полный беспокойных путешествующих людей – роман становится буйной комедией не органического сообщества, а скорее тел, чьи слабости представляются с изюминкой. Это удивительная тема для последней работы Джейн Остин, которая не вписывается ни в ее предыдущие тонкие комедии манер, ни в сентиментальную романтическую ностальгию, которую они породили в ее глобальном фандоме. Мир «Сэндитона» абсурден, неустроен и тревожен.

В роман вводится массив умных, глупых и нелепых персонажей. Подобно «Нортенгерскому аббатству» и «Мэнсфилд-парку», он начинается с перевода героини, Шарлотты Хейвуд, в место, где она может войти в историю. Она является первой героиней Остен с именем (хотя друг Элизабет Беннет Шарлотта Лукас играет значительную роль в «Гордости и предубеждении»). В письме от 1813 года Остин рассказывала, как она познакомилась с некой «Шарлоттой Уильямс», чьей проницательностью и вкусом восхищалась: «Эти большие темные глаза всегда хорошо судят. Я сделаю ей комплимент, назвав героиню в ее честь».

Поездка Шарлотты Хейвуд происходит случайно. По пути из Лондона к побережью, делая крюк, чтобы найти хирурга для своего нового курорта, порывистый мистер Том Паркер неосторожно настаивает на том, чтобы катить нанятую им карету по плохо ухоженной дороге. Она опрокидывается, и от удара он растягивает лодыжку. Он вынужден жить у ближайших сельских землевладельцев, практичных лесорубов, занятых в то время заготовкой июньского сена; уезжая, он платит им за двухнедельное гостеприимство тем, что берет с собой одного из их 14 детей.

В отличие от героинь «Нортенгерского аббатства» и «Мэнсфилд-парка», Шарлотта не помещается в большой дом, чтобы справиться с издевательствами или обитателями-тиранами. Вместо этого она попадает на новый курорт «Сэндитон», который находится на побережье Суссекса, где, так же, как ее вымышленные предшественники, она будет в течение ближайших недель, наблюдать, судить, может быть, даже сможет измениться и, возможно, найдет свою любовь, хотя к концу фрагмента появляются несколько намеков на возлюбленного, за многообещающим упоминанием здравого смысла и богатства младшего брата Тома Паркера Сидни.

(Возможно, это странно для читателей, жаждущих найти романтику в самом авторе. Семейная традиция гласит, что Джейн влюбляется в девонском прибрежном курорте Сидмаут, вероятно, в священника – младшие члены семьи часто стремятся предоставить мужские любовные объекты своей знаменитой тети. Отсутствие писем с 1801 по 1804 год, когда она посетила пять или более курортов, заслоняет возможную романтику от биографов, но не от поклонников ее творчества.)

В своей роли наблюдателя ясноглазая Шарлотта меньше похожа на обычную героиню Остин, которая созревает через инциденты и ошибки, а больше похожа на иностранку или незнакомку, используемую в сатире, чтобы заметить и прокомментировать эксцентричные и запутанные местные привычки – как, например, молодая, приземленная Алиса Льюиса Кэрролла, пытающаяся оценить Страну Чудес с помощью надземных инструментов. Более пожилой, более зрелый рассказчик суетится время от времени, чтобы подчеркнуть неопытность Шарлотты и склонность к категоричным суждениям – рассказчик, далекий от «безличного», «непостижимого», что Вирджиния Вулф обнаружила в работе Остин.

Молодая женщина в возрасте Шарлотты вполне правильно оценивает сексуальный интерес и должна наслаждаться вниманием красивого баронета, замечает рассказчик. Но чаще всего она позволяет нам смотреть на мир глазами своей юной героини, иногда с неодобрением, так что мы начинаем смеяться над распространением травяных чаев или осторожным рассмотрением мяса мясников и заработной платы слуг, не сомневаясь в том, что это мудро.

Джейн Остин как раз пересматривала свой старый роман «Нортенгерское аббатство», когда начала писать «Сэндитон». В своем характере судьи и наблюдателя Шарлотта почти полностью противоположна более ранней героине, поскольку она принимает рациональность в иррациональном, где Кэтрин Морланд делает противоположное. Люди, которых Шарлотта в основном встречает, – это не молодые мужчины и женщины, конкурирующие за брачных партнеров, а спекулирующая пара, стоящая за созданием курорта: ее хозяин, восторженный мистер Паркер, и леди Денем, местная великая леди с «многими тысячами в год, чтобы завещать их» и тремя наборами родственников, ухаживающих за ней. Скупая и подлая, она, как и многие женщины в романах Остин, более осторожна в денежных вопросах, чем окружающие ее мужчины.

Среди пребывающих в Сэндитоне гостей есть братья Тома Паркера, две сильно больные сестры и третий брат, ленивый, жадный Артур, который подхватил привычку к плохому здоровью, как инфекцию, от своих сестер. Со смаком трио самодиагностирует и самолечит, и вместе они составляют забавный комментарий к новой досуговой погоне за ипохондрией и инвалидизмом, которую использует старший брат Том Паркер.

Сюжет инцидента проходит через круг подхалимов вокруг леди Денем. Среди них были два соперника вдовы в борьбе за ее необычайно доступную собственность: бедный наследник и племянник мужа, сэр Эдвард, «остаток» второго мужа, и Клара, дальняя родственница, избранная компаньонкой леди Денем вместо ближайших родственников.

Обычно предполагалось, что донкихотские девушки (такие, как Кэтрин Морланд из «Нортенгерского аббатства», Лидия Лэнгвиш в «Соперницах Шеридана» и Арабелла в «Дон Кихоте в юбке» Шарлотты Леннокс) были наиболее восприимчивы к вымыслу, но из своих детских сказок до «Сэндитона» Джейн Остин знала, что мужчины также могут быть ошеломлены. В «Любви и дружбе», написанной, когда ей было 14 лет, сэр Эдвард обнаруживает, что его сын, другой Эдвард, имеет голову, полную «бессмысленной тарабарщины» из сентиментальных романов, в то время как второй сэр Эдвард в «Сэндитоне» омрачен нашумевшей романтикой (Остин была частым переработчиком имен и мотивов).

Оба молодых Эдварда являются жертвами именно того вида вымысла, который она сама не пишет, но к которому некоторые из ее менее острых сторонников пытались направить ее, предлагая больше «инцидентов». В «Сэндитоне» сэр Эдвард намерен обеспечить «инцидент», будучи тем, что Остин назвала «очень хорошим злодеем». Неправильно читая и злоупотребляя литературой, он предлагает быть харизматичным повесой в линии Лавлейса, который насилует добродетельную героиню в огромном трагическом романе Сэмюэля Ричардсона «Кларисса», написанном в 1748 году. Конечно же, это устаревшая модель распутного молодого человека 1817 года, когда самым известным соблазнителем общества был лорд Байрон – хотя Байрон редко нуждался в насилии Лавлейса.

Чтобы удовлетворить свое гнусное честолюбие, сэр Эдвард предлагает похитить прекрасную Клару из лап леди Денем. Он мечтает поселиться в одиноком доме неподалеку от Тимбукту, чтобы отвезти ее туда – на самом деле все, что у него есть, это его собственная сырая собственность и туристический коттедж, который он строит на пустыре леди Денем. Роман обрывается прежде, чем сэр Эдвард может предпринять какие-либо действия, а Клара – сопротивляться.

Шарлотта считает сэра Эдварда «совершенно глупым», хотя он не одинок в том, что видит Клару Бреретон сквозь призму литературной мелодрамы или готики: Шарлотта тоже называет Клару «персонажем» и «героиней» романа. «Скромная спутница» была типичной фигурой женских романов того времени, и Клара с ее красотой, бедностью и зависимостью кажется Шарлотте вполне подходящей для такой литературной роли.

Помимо каждого отдельного человека, в «Сэндитоне» морской курорт является предметом и центром романа – и мистер Том Паркер почти синонимичен ему:

Сэндитон был для него второй семьей, столь же близкой его сердцу, но, очевидно, более занимавшей его ум. В разговоре он постоянно возвращался к этой теме. И Сэндитон действительно имел на это все права: он был не только родиной, собственностью, домом, но еще и золотыми копями мистера Паркера, его лотереей, игрой на бирже, а также постоянным предметом для размышлений; его занятием, надеждой и будущностью.

Он вторгся в его разум, так что он может хвастаться с сумасшедшей искренностью, что его морской воздух и вода «исцеляют, смягчают, расслабляют – укрепляют и бодрят».

Семейная традиция Остин имеет в качестве предполагаемого названия романа не морской курорт, а «Братья». Это предположение имеет некоторое значение, поскольку, насколько мы можем судить по двенадцати главам, три брата Паркер – Том, Сидни и Артур – образуют интересные контрасты на протяжении всей истории. Однако такое мужское название и такая доминирующая тема мужских отношений были бы таким же разрывом с шестью полными романами, как и комически преувеличенные персонажи.

Джейн Остин действительно описывает близкие отношения между мужчинами – Дарси и Бингли в «Гордости и предубеждении», братьями Найтли в «Эмме», – но она не очень много останавливается на них, у нее есть гораздо больше изображений женщин вместе, особенно сестер, близких друг другу.

В своей жизни, помимо туманных гетеросексуальных романов, Джейн Остин обнаруживает тесные связи с женщинами, ее сестрой Кассандрой, конечно, но также и с веселой, доброй Мартой Ллойд, называемой «другом и сестрой», с которой она, Кассандра и их мать жили большую часть времени с 1805 года до смерти Джейн; сестры Бигг, пожизненная дружба с которыми пережила фиаско однократной помолвки Джейн со своим братом Харрисом Бигг-Уитером; две ее старшие племянницы, Фанни Найт и Анна Остин; и еще две женщины ниже ее собственного статуса благородной дамы: Энн Шарп, часто болеющая гувернантка Фанни в Годмершеме – ее «сладкая лесть» писательскому успеху Джейн сделала ее «превосходной доброй подругой» – и мадам Бигеон, французская эмигрантка и экономка Генри Остина, которой она оставила в своем завещании 50 фунтов стерлингов. В «Сэндитоне» наиболее интригующими женскими отношениями являются отношения между бедной компаньонкой Кларой Бреретон и покровительницей леди Денем.

В непосредственной семье Джейн Остин также существуют тесные отношения между Джейн и ее пятью братьями, хотя они отличаются близостью. Это менее всего заметно с Эдуардом, самым отдаленным по обстоятельствам и месту – единственным, чье имя используется в романе (для хищного баронета), – больше всего с Генрихом, о котором есть больше описаний в ее сохранившихся письмах.

Вместе со старшим братом Джеймсом она любила читать и писать, питала огромное уважение и привязанность к Фрэнку и Чарльзу, а также восхищалась их авантюрной морской карьерой. В «Сэндитоне», независимо от того, что могло бы быть предназначено для готового романа, в той части, которую мы имеем, доминирующими семейными игроками являются не три брата, а восторженная, зависимая пара братьев и сестер, Том и Диана Паркер. Если работа должна быть названа в честь членов семьи вообще, то, возможно, лучше всего было бы назвать «Энтузиасты: Томас и Диана Паркер».

Брат и сестра высмеиваются за этот энтузиазм, а также за их общее желание окружить себя компанией. Хотя Джейн Остин была общительна, особенно в последние годы своей жизни, она наслаждалась периодами одиночества, временами, когда ее «очень мало беспокоили гости», когда она могла наслаждаться «тишиной и свободой от мыслей и ухищрений, которые дает любая компания».

Том и Диана всегда жаждут компании всех видов, Диана воображает и интригует для посетителей, а Том Паркер видит весь Сэндитон как своего рода домашнюю вечеринку, только успешную, если она переполнена – он хотел взять всех Хейвудов с собой в Трафальгар-Хаус. В этом отношении он наследник сэра Джона Миддлтона по здравому смыслу и чуткости, а также мистера Уэстона по «Эмме», чья жажда общества часто превосходит жажду общества более взыскательных гостей.

Для развития вымышленного сюжета, однако, дом, полный гостей и частые приезды и отъезды имеют много преимуществ.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ