14 декабря 2019 г., 15:58

3K

Кое-что о чувстве тревоги

58 понравилось 0 пока нет комментариев 22 добавить в избранное

Очень личное признание Фредрика Бакмана

Автор: Фредрик Бакман

Этот текст написан в Лос-Анджелесе, где заканчивается серия моих встреч с читателями. Если совершенно случайно его прочтет кто-то из журналистов, я очень прошу вас не цитировать его в своих изданиях. Он личный, дался мне тяжело, поэтому, пожалуйста, не используйте цитаты из него в заголовках. Я пока не стану давать интервью по поводу написанного – не из неуважения к вам, а просто из-за своего дискомфорта при обсуждении затронутых тем. Благодарю вас.

Привет.

Мать одной девочки побывала на моей встрече с читателями, на которой я рассказывал о своих приступах депрессии и чувстве тревоги, подошла ко мне после выступления и сказала, что с ее дочерью происходит то же самое. Она попросила меня изложить все сказанное письменно, чтобы она могла прочитать это дочери дома, а я ответил, что не уверен, поможет ли это. Демоны – они индивидуальны, каждого преследуют его собственные призраки.

Но к концу этой серии встреч с читателями я обнаружил, что обращаюсь к этой теме все чаще. Поэтому решил, что потрачу время на то, чтобы превратить устный текст в письменный. Приношу извинения за свою неидеальную английскую грамматику.

Депрессию сложно объяснить. Это боль души. Например, сейчас я нахожусь в солнечном Лос-Анджелесе у бассейна вместе со своей семьей; мы только что закончили трехнедельный тур по семи городам, где я встречался с читателями, а мой новый роман «Мы против вас» на этой неделе попал в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс». День замечательный, я это знаю. И странно звучит сегодня жалоба на то, что мне плохо. Но иногда надо оказаться в по-настоящему замечательном месте, чтобы почувствовать себя в силах обсуждать места иного свойства.

Это мой пятый роман, попавший в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс». Я помню, как сказал себе, когда это произошло впервые: «Я этого добился». На этот раз, если честно, мне хочется произнести: «Я этого добился… ценой самоуничтожения». Потому что эта книга далась мне дорого: в конце прошлого года у меня произошел срыв, по ночам я просыпался с носовым кровотечением. Начались головные боли. Я начал забывать поначалу мелочи, а потом, посмотрев однажды на фотографии, сделанные в отпуске, спросил жену: «Откуда это?» Я ощущал постоянное давление… все эти связанные со мной ожидания… карьерные соображения… я остался по-настоящему без сил. Головные боли превратились в ужасную мигрень. Появились панические атаки. Пару раз я попадал в больницу, один раз в экстренном порядке, поскольку врачи заподозрили у меня инфаркт. Оказалось, что это стресс так действует на организм. В конце концов я сдался. У меня были билеты на самый важный футбольный матч сезона, но я позвонил лучшему другу и сообщил, что пойти не смогу. Я испытывал необычное для себя чувство полного истощения. Я забрался под одеяло и в общем и целом проспал две недели.

Мне с рождения везло во многом, но самая большая моя удача – родные и друзья, которые меня знают и любят. Они поняли, что со мной происходит. И отменили все мои встречи, договорились о переносе сроков сдачи всех моих работ, отправили меня к психиатру – и я начал медленно приходить в себя. Этот процесс еще продолжается. Я далек от полной нормы, у меня остается масса проблем со здоровьем, я по-прежнему много сплю и часто плачу, постоянно торможу и впадаю в стресс по пустякам. Не уверен, что смогу когда-нибудь на вопрос «как дела?» ответить: «хорошо». Но мне будет достаточно и… «в порядке».

Я состою в браке с самым умным человеком из тех, кого знаю, и это помогает. Я дружу с теми же людьми, с которыми дружил, когда мне было восемнадцать, им безразлично, чем я зарабатываю на жизнь, и это тоже помогает. Мой агент и издатель способен выслушать меня и позаботиться о моих делах. Еще у меня двое детей, для которых я не знаменитость или символ успеха, а тот человек, которому сейчас придется отложить свой компьютер, потому что мы отправляемся плавать. Или есть мороженое. Или играть с собаками. Встречи с читателями закончены, мой роман в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс». День замечательный, и место хорошее, поэтому я могу рассказывать о более мрачных временах, не погружаясь в них.

Вот как они выглядели: врач сообщил мне, что паническое чувство тревоги связано с нарушением органических связей. Мой мозг обманывал мое тело, сообщая ему, что мы не можем дышать и сейчас умрем. А это неправильно. Я должен чувствовать себя хорошо. Мне повезло. И я хорошо осведомлен о своей удаче в жизни, поверьте мне, но проблема в том, что самооценка и жизненный успех крайне редко связаны между собой. Я начал переживать депрессии еще в детстве. Никто не был в этом виноват. Дело было во мне. Я не приспособлен к реальной жизни, именно поэтому занимаюсь писательством. Я психически и эмоционально неустойчив, и так было всегда. Я либо чем-то чрезмерно опечален, либо избыточно возмущен, говорю то слишком громко, то совсем тихо, то беспробудно сплю, то места себе не нахожу… в состоянии равновесия удается побыть чрезвычайно редко. Поняв это, я стал притворяться взвешенным человеком. Но про себя-то я знаю, какие страсти кипят во мне. Жена однажды сказала: «Ты интроверт. Закоренелый». Возможно, именно поэтому я могу писать сюжеты, которые находят отклик у людей, но по этой же причине у меня мало друзей. Жить со мной трудно. У меня очень богатое воображение, которое я использую для того, чтобы найти места, где можно спрятаться. Когда это получается, то на какие-то мгновения жизнь обретает смысл. А что в реальной жизни? Я никогда не могу понять, чего все от меня хотят. А потом началось вот это все – списки бестселлеров, экранизации, встречи с читателями. Внимание. Софиты. Это никогда не приносило мне умиротворения.

Я знаю, что говорить так может только неблагодарный засранец. Ровно это я подумал бы про себя, услышь я сказанное со стороны. Быть писателем – это мечта. Но я писал не для того, чтобы заниматься литературой. Я делал это потому, что не знаю другого способа заставить умолкнуть голоса, звучащие в моей голове. Я не употребляю наркотики, даже пью с некоторых пор редко. Сочинительство – мое единственное лекарство. Дело в том, что быть сочинителем и быть автором литературных произведений – совсем не одно и то же. Сочинитель создает тексты, а от писателя все ждут желания заниматься еще кое-чем: зарабатывать деньги, раздавать интервью, путешествовать, кривляться в телевизоре. Никто ни в чем не виноват. Дело во мне. Просто это все не мое. И я знаю стандартную реплику на этот случай – «Ну и не занимайся, пошли все это подальше». Все немного сложнее, чем кажется. Я понимал, чего от меня ждут, и дело заканчивалось либо тем, что я занимался неприятными для себя вещами, либо доставлял разочарование тем, с кем сотрудничал.
Я либо чувствовал себя куском дерьма, либо занимался дерьмом. Не самый соблазнительный выбор.

Художники и писатели часто употребляют слово «индустрия», когда рассуждают о практической стороне своей карьеры. Но, честно говоря, я не думаю, что индустрия виновата в моем кризисе, просто она устроена так, что встреча с ней разрушительна для таких, как я. Мне нравится писать, потому что когда ты создаешь тексты – ты и есть писатель. А быть «автором произведений»… это уже карьера. Мне это никогда не подходило. Не хватает жесткости.

Знаю, знаю – «Ну так и не занимайся этим». Все правильно. Но это отчасти замкнутый круг, из которого нельзя вырваться. Поймите, для того, чтобы стать «автором произведений», надо публиковаться, а это процесс, в который вовлечены множество людей. И если книжная «индустрия» умеет что-то делать хорошо – то это извещать вас о том, что большинство пишущих людей никогда не становятся писателями. Так что, если это произошло, – вы должны знать, что вам повезло. А когда ваша книга начинает продаваться, вы понимаете, сколько людей от вас зависят. И некоторые из них ждут от вас многого. Неожиданно в вашей жизни появляются издатели, отдел маркетинга, агенты, продюсеры, контракты, деловые встречи, много встреч, смысл которых вам недоступен. Поэтому вам нужны услуги адвокатов и бухгалтеров. А еще потому, что отныне вам повсюду предлагают подписать документы и говорят «Можете нам довериться», а если вы послушаетесь, то очень скоро убедитесь, что сделали это зря. Поэтому понадобятся хорошие консультанты. Что влечет за собой новые деловые встречи. Чем лучше книга продается, тем больше встреч. И на КАЖДОЙ вам придется отвечать на вопрос «Когда выходит следующая?» Тут ты начинаешь задаваться другим вопросом: с какой, черт побери, стати эти люди считают, что у меня после всех этих встреч еще остается время что-то писать?

Затем тебя начинают замечать средства массовой информации, что, по мнению окружающих, «очень здорово». Но тебе-то не кажется, что это здорово. Потому что сначала они оценивают твои книги, а потом переходят… к твоей личности. И с этого момента все начинает происходить слишком быстро, событий становится слишком много, времени на их осмысление не остается. Ты начинаешь чувствовать себя подавленным, потерянным и усталым. Тебе нужна передышка. А он не умолкает, этот хор голосов, непрерывно напоминающих, как тебе повезло, как многое дали бы другие за то, чтобы «оказаться на твоем месте», и что «следует быть благодарным». И ты благодаришь. Непрестанно. События ускоряются, их все больше, вот тебя уже печатают за рубежом, а вот и экранизация, и вручение премий, и все больше решений надо принимать, и во все большем количестве встреч участвовать, а ожидания растут… это уже называется «Успех». События становятся все динамичнее, ты карабкаешься все выше – туда, откуда падать будет больнее. И все чаще люди теребят тебя за рукав и спрашивают, как ты себя «чувствуешь», а ответить честно ты не можешь: «Я напуган. Я, черт подери, напуган».

Ты теряешь опору. И если остаешься в этом ощущении слишком долго, то уже нет разницы – летишь ты или падаешь.

И все вокруг продолжают напоминать тебе о необходимости испытывать благодарность, и ты слушаешься, и вскоре начинаешь понимать, как многим и как многое ты должен. В голове у тебя образуется клетка, сделанная из таких материалов, как вина и стыд, потому что ты понимаешь, насколько все, происходящее с тобою, тобою не заслужено. Еще ты начинаешь понимать, что, сколько бы ни соглашался пойти навстречу, этого всегда будет мало. Окружающие будут по-прежнему тобой разочарованы. Ты пытаешься найти этому какое-то объяснение, но в результате испытываешь только ощущение непонимания или ошибочного восприятия. Так возникает чувство слабости, нехватки сил – когда ты сидишь на встрече, и все вокруг рассказывают тебе, насколько ты «замечательный», а ты в ответ думаешь одно: «Знай вы, насколько я сломлен и дезориентирован, каким аферистом я себя ощущаю, вы бы так не говорили». Интересно, думаешь ты, насколько «замечательным» я был бы в ваших глазах, если бы не представлял для вас никакой ценности. Ты начинаешь ощущать себя не столько человеком, сколько продуктом. Ты пытаешься быть таким, каким, как тебе кажется, тебя хотят видеть, и это заканчивается потерей всех ориентиров.

Ты отправляешься в другую страну, выступаешь перед аудиторией в 600 человек, и когда звучат аплодисменты, думаешь только об одном: «Вы меня не знаете, а узнали бы, так не обрадовались. Потому что любить меня не за что, я – фейк». Тебя все время преследует страх, что ты подведешь людей. В груди появляются боли, среди ночи ты просыпаешься от носового кровотечения. Никто в этом не виноват. Все, кто работает в «индустрии» – обычные люди, занятые своим делом. Твои книги для них – продукт, от которого ждут результата в виде доходов. А ты? А ты больше не знаешь, чего хочешь.

Окружающие все время повторяют: «Вы, должно быть, так счастливы», и ты, конечно, да, но по-прежнему… нет, не счастлив. А должен бы. И ты начинаешь думать, что с тобой что-то не так. Тебе предлагают «не относиться к жизни так серьезно, расслабиться и получать удовольствие», но как это сделать, ты не знаешь. И тогда возникает ощущение глобальной катастрофы. Успех не принес тебе ничего. Он должен был прийти к кому-то другому – тому, кто его заслуживает.

Ты просто перестаешь понимать, кто ты есть. Наступает кризис самоидентификации. В зеркале, в которое ты смотришь по утрам, ничего не отражается. Твои отношения с людьми идут прахом, ты начинаешь конфликтовать со всеми, с кем работаешь, ты слышишь от них о собственной чрезмерной «эмоциональности» и «погруженности в размышления»… Но как, черт побери, можно без этого писать книги? Нельзя же выбрать подходящее время для эмоций. Не существует кнопки выключения страха или горечи.

Тебе говорят «Будь тверже». Ты, говорят, теперь «публичная фигура». Какой-то идиот публикует у себя в Твиттере сделанную без разрешения фотографию в тематическом парке, куда ты отправился вместе с детьми, и это приводит тебя в ярость. А не должно бы. Ты должен сохранять хладнокровие. Но как это сделать, не знаешь. Тебя приглашают на вечеринки и разные другие события, с какой стати – остается загадкой, и если ты принимаешь приглашение, то чувствуешь себя там неловко и не к месту, а если отказываешься, то человек, узнавший твое имя лишь пять минут назад, немедленно оповещает всех пользователей интернета, что ты хам и вообще тебя сильно переоценили. Если ты даешь интервью – значит, «пошел по рукам», если нет – ты «высокомерен». Растет количество писем, большинство авторов которых сообщают тебе в общем и целом приятные вещи, но некоторые обращаются с существенными требованиями. Есть и такие, кто впадает в гнев, если у тебя не находится времени им ответить. Телефон звонит не переставая. Сроки подходят, отдел маркетинга требует, отдел пиара не отстает, и еще эти встречи. Все время новые встречи. И множатся письма от тех, кому ты не ответил на предыдущие послания. «Да кто ты, сука, такой?», интересуются они, а ты про себя им отвечаешь: «Вы мне будете рассказывать». Ты их разочаровал. Ты всех подвел.

Ты не пытаешься никого умышленно обидеть, ты просто занят, у тебя семья и работа, и ты борешься… за то, чтобы дышать. По ночам тебе снится, что ты тонешь. Жена будит тебя, чтобы ты перестал кричать. Ты не можешь понять, почему она от тебя не уходит. Время от времени она с тревогой спрашивает: «Ты бываешь счастлив?» И ты отвечаешь: «Когда я вместе с тобой, с детьми, и когда пишу». Только тогда ты чувствуешь себя в безопасности. Она говорит: «Мы рядом, мы будем вместе, я знаю, сколько всего сейчас на тебя навалилось, но постепенно все рассосется». И тебе становится легче, и пару месяцев все идет хорошо, и это божья благодать. Тебе повезло.

Зарабатывая трудом психопатическим, ты пытаешься вести жизнь обычного человека. Пытаешься быть хорошим отцом, приличным мужем и не никудышным другом. Иногда это получается, иногда … нет. Время от времени родители, например, друга твоего ребенка интересуются твоей работой, ты в ответ врешь. Или кто-нибудь узнает тебя в магазине, а ты покрываешься испариной и просто пускаешься в бегство. Ты ждешь, когда темп жизни замедлится, но этого не происходит. Отправляешься в другой город, выступаешь перед большой аудиторией, долго подписываешь книги и делаешь селфи с читателями, и вдруг твое сердце начинает давать сбои. И ты сидишь потом в гостиничном номере, будто готовясь покинуть этот мир, и не можешь дышать. Звонишь жене и плачешь. Она просит тебя вернуться домой, ей страшно. Все, говорит она, так больше продолжаться не может, этот бизнес тебя убивает. И начинает перечислять: встречи, переговоры, необходимость принимать решения, издатели, агенты, юристы, контракты, переписка… И однажды вечером, когда дети уже уснули, обняв ее и глядя ей в глаза, ты скажешь: «Никто не в силах это понять, но не будь тебя, я бы умер». А она в ответ прошепчет: «Знаешь, все, что нам было нужно, у нас уже было задолго до того, как ты стал известен. Теперь нужно одно – чтобы ты был в порядке». И ты берешь перерыв. И вы отправляетесь в отпуск. И ты ходишь по пляжу в каких-то дурацких шортах, и ей снова смешно. Господи боже мой, счастье есть. И на какое-то время ты перестаешь тревожиться. Все налаживается. Следующие несколько месяцев проходят замечательно.

А вот и следующая книга. В которую ты вкладываешься полностью. Ты читаешь в газетах отзывы, авторы которых высказывают глубокие соображения по твоему поводу, или по поводу того, кого они принимают за тебя. Они даже не озаботились тем, чтобы прочитать книгу. Ты стараешься не обращать на все это внимания… но не всегда удается. Ты добился успеха, поэтому критикуют тебя теперь жестче, поскольку ты проходишь уже по разряду не писателей, а «явлений». Как будто ты выиграл в лотерею. В глубине души ты знаешь, что это справедливо. Некоторые утверждают, что твой успех не заслужен, и среди них – другие писатели, на которых ты, бывало, смотрел снизу вверх, и это нокаутирующий удар… поскольку ты знаешь, что они правы. Ты не заслужил всего этого.

Новая книга начинает продаваться за рубежом, аж в сорока странах, и отделы пиара и маркетинга вновь вьются вокруг тебя, и снова встречи с читателями, и все идет по новому кругу. Все происходит быстро. Всего много. Это машина. Ты чувствуешь себя обязанным огромному количеству людей, которые трудятся на твое благо, а тебе повезло. Очень сильно повезло. Ты стоишь перед переполненным залом в другой стране, и некому сказать, что в глубине души ты мечтаешь видеть его пустым. Твое заветное желание – пусть все это немного утратит масштаб. Поменьше людей, не такое давление, поскромнее ожидания. Хоть на чуть-чуть. Чтобы ты мог просто дышать.

Ты начинаешь замечать, что когда оказываешься в кругу семьи, одна только мысль о работе повергает тебя в стресс. Приходится перед самим собой притворяться, что никакой твоей карьеры никогда и не существовало. Ты умышленно забываешь дома телефон. «Никто это читать не будет», говоришь ты себе, садясь писать. Это способ выживания. Перестать писать ты не можешь, поскольку это единственный способ сохранить психическое здоровье, но делать это становится все сложнее. И ты пишешь сюжет, который тебе нравится, но публикуешь его в своем блоге, только чтобы не заводить вновь пиаровскую машину, неизбежно сопровождающую книгу. Только чтобы… избежать новых встреч. И еще один сюжет ты напишешь и… не опубликуешь. Только чтобы избежать вопросов: «Когда планируете закончить? Когда можно публиковать? Вот эти варианты обложки подходят? Можете сейчас выбрать? А можем мы поменять название на что-нибудь более продажное? Интервью будете давать? А что с телевидением? Над чем еще работаете? Когда закончите?»

Чем хуже ты себя чувствуешь, тем больше пишешь, но все это в стол, потому что ты… напуган.
Твой агент, издатели, маркетологи – все звонят тебе, все с волнением ждут следующей вещи, затем следующей, открывающей большие перспективы, а ты не можешь сказать им правду: хотелось бы, чтобы перспективы были несколько скромнее. Твоя жена видит, что ты вновь теряешь равновесие, и бросается защищать тебя. Принимая на себя удары, которые предназначаются тебе. Тебе от этого становится только хуже, потому что она не должна этого делать. Ты должен чувствовать себя отлично. А все происходящее пусть случается с теми, кто это заслужил.

Про тебя пишут в социальных сетях. Про тебя грязно сплетничают в эфире радиостанций. Разумеется, ты не должен на это реагировать, как будто продажи делают тебя нечувствительным к собственному плохому настроению. Как будто от них зависит твоя самооценка. Хочется извиниться перед теми, кто говорит, что ты переоценен. Сообщить им, что ты не планировал разрастания всего этого дерьма до таких масштабов. Ты всего лишь хотел писать, зарабатывать этим на жизнь, и все. Но так больше не получается. Есть ожидания и обязательства. Ты многое и многим должен. Тебя просят быть благодарным, и ты подчиняешься. Ты благодарен настолько, что не спишь ночами, поскольку убежден, что если в мире существует справедливость, то очень скоро с тобой должно произойти нечто ужасное. Быть на виду – то же самое, что стоять на путях и смотреть на огни несущегося на тебя поезда.

Ты измотан.

Билеты на футбол у тебя в кармане, но ты звонишь лучшему другу и сообщаешь, что пойти не сможешь. Носовые кровотечения, мигрени, панические атаки. Две недели ты непрерывно спишь. Родные и друзья аннулируют твое расписание и отправляют тебя к психиатру. Ты начинаешь жизнь заново. «Прости меня за то, что я такой ненормальный», шепчешь ты жене, лежащей рядом. «Ты никогда не был нормальным, поэтому я в тебя влюбилась», шепчет она в ответ.

Помощь приходит. Ты выговариваешься. Ты добираешься до самых потаенных уголков своего подсознания и выволакиваешь на свет божий все скопившееся там дерьмо.

Собственно… этим я сейчас и занимаюсь.

Никто не виноват в том, что я такой. Кроме меня самого. У меня нет причин жалеть себя. Я везучий. Везучий, трижды везучий. Но депрессия не подчиняется логике. Чувство тревоги иррационально. Невозможно даже показать то место, в котором ты испытываешь эту боль. Не знаю, может быть, это как раз то, чем питается мое писательство. Прошлой зимой друг сказал мне: «Возможно, ты был бы счастливее, если бы литература была твоим хобби, а не профессией». Другой повторял: «Ты просто очень грустный человек. Это нормально».

И что дальше? Я не знаю. Я только что завершил серию встреч с читателями в Соединенных Штатах, но на этот раз со мной рядом были жена и дети, поэтому… мне было не так страшно. Когда они рядом, я счастлив, потому что они отвлекают меня от всех других мыслей, доводящих до белого каления. Мы вместе наблюдали морских львов, а также девять миллионов собак, и ели мороженое в четырех штатах. Много смеялись. Это было замечательное приключение.

Мне по-прежнему страстно нравится писать. И иногда мне доставляет удовольствие обсуждать написанное. Я по-прежнему чувствую себя неловко, когда незнакомые люди узнают меня на улице, и мне надо несколько дней, чтобы эмоционально подготовиться к автограф-сессии. Во время одной из них в этой поездке какая-то женщина расплакалась и сообщила мне, что я ее «идол». Я не знал, как объяснить ей, что в этой роли я не помощник никому. Это тяжкий груз. Меня едва хватает на попытки сохранить… нормальность. На попытки быть отцом, мужем, другом. Никому я не идол. Я опубликовал пять романов и три повести, и единственное, о чем всякий раз думаю по окончании работы – что больше ничего не будет. Тут вы наконец можете прийти к выводу, что я самозванец. Но я вас разочарую. Чувство тревоги – это то, что меня держит, мой фундамент.

А что же сегодня?

Сегодня хороший день.

Моя жена отпускает по-настоящему дурацкие шутки, мы находимся в солнечном Лос-Анджелесе, и за ужином будем есть морепродукты, а сейчас мне предстоит оторваться от компьютера и пойти с детьми к бассейну. Дети придают моей жизни осмысленность, до их появления все обстояло иначе. И когда мне удается их рассмешить… черт… тогда у меня появляется ощущение, что я занят делом. И что я не одинок. У меня есть команда. Они знают точно, что я из себя представляю, и все равно любят меня. А мир полон собак, с которыми можно играть, и вкусного мороженого. Отличный день в отличном месте.

Хотите честно? Я не уверен, что что-то из написанного поможет подошедшей ко мне матери девочки, которая страдает от депрессии. Но больше мне ей дать нечего. Надо продолжать бороться. Поддержка придет. Надо ценить светлые дни и хорошие места. Стараться изо всех сил. Изо всех, черт бы их драл, сил. Не оставлять недоеденным мороженое и держаться тех, кого любишь. День за днем. Вот и все.

Еще, возможно, стоит помнить то, что сказал мне недавно врач: «Ты, Фредрик, любишь одиночество. Но оно тебе не на пользу. Оно сгущает темноту внутри тебя. Ты понимаешь, что речь идет о зависимости?» Я об этом много думал.

Когда мне было двадцать лет, мой по-настоящему близкий друг, человек, очень важный для меня, решил свести счеты с жизнью. О нем я тоже много думаю.

А теперь… я должен попросить у вас прощения. Потому что я не стану отвечать на комментарии и письма по поводу этого текста, уж извините. Я не хочу никого разочаровывать, но он отнял у меня слишком много сил. Поэтому я буду благодарен, если мы мы все оставим как есть. Я знаю, что интернет – место для обсуждения, анализа и споров, но может быть, в этот раз мы могли бы… помолчать? Без комментариев. Надеюсь, вы не будете возражать.

И никого не вините. Не тыкайте пальцем в «индустрию». Никто не заставлял меня превращать собственную жизнь в хаос, я это сделал самостоятельно. И я пытаюсь это исправить.

Но если вам захотелось сделать что-то хорошее – просто поинтересуйтесь у друга, как у него дела. Спросите у коллеги по работе, все ли у него в порядке. А если вы сами боретесь с какой-то проблемой, просите о помощи. Позвоните своему врачу или психиатру, обратитесь к школьному наставнику, расскажите друзьям или родным, попробуйте найти в социальных сетях группы, где люди решают схожие проблемы. У меня нет для вас конкретных рецептов, но я точно знаю, что в вашем положении оказались и многие другие. Вам просто больно. Вы ищете покоя. Большинство из нас никогда не излечатся, но многие могут научиться жить в этом состоянии. Будьте счастливы по-своему. Многие из нас научились этому, счастье – это не слава, не успех, не внимание публики, счастье – это умолкшие голоса в твоей голове. Те самые, что твердят нам: ты неудачник, ты всех разочаровал, ты проходимец. Для этого мы пишем тексты, исполняем музыку, рисуем – и когда это удается, по-настоящему удается… только на мгновение… тогда эти чертовы голоса затыкаются. И тогда все обретает смысл, пусть даже это длится недолго. Тогда наступает это долгожданное чувство – покоя.

А потом опять будет борьба. И слезы. Поражения и отступления. Больше я ничего не могу сказать.

Мне пора к бассейну.

Личный блог Фредрика Бакмана
Публикация от 2 июля 2018 года

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ
Источник: Something about the anxiety
В группу Клуб переводчиков Все обсуждения группы

Авторы из этой статьи

58 понравилось 22 добавить в избранное

Комментарии

Комментариев пока нет — ваш может стать первым

Поделитесь мнением с другими читателями!

Читайте также