Чему писатели могут научиться у Данте — серьезно, у Данте!

Писательская работа — дело одинокое и нервное. Данте может помочь.

Автор: Мэтью Перл

Данте Алигьери вдохновляет и пугает одновременно. Итальянский поэт 14-го века каким-то образом приближает нас к возвышенным чувствам, однако поиск творческих уроков в его работах может сравниться с восхождением на гору недостижимой высоты. Он невероятно эрудирован, полон энциклопедических знаний по всем предметам в их тогдашнем понимании, от литературы до богословия и науки. Кто может состязаться с этим? Начав писать, я не сразу понял, что можно уважать писателя и при этом без боязни черпать энергию из его или ее шедевров.

В случае с Данте этот шедевр — его поэма из трех частей «Божественная комедия» , рассказывающая о путешествии через царства загробной жизни: Ад, Чистилище и Рай. Особенность поэмы в том, что все события в ней описываются так, будто действительно произошли, и это, как ни странно, помогает ощутить близость к поэме, понять ее. Главным героем является сам Данте, побудивший более поздних ученых разделить Данте-писателя и Данте-персонажа, хотя я сомневаюсь, что сам Данте согласился бы с подобным разделением. Данте явно выстроил свое повествование как эмпирическое, в противоположность, к примеру, Т.С.Элиоту . Мне кажется, Элиот, произведения которого я тоже очень люблю, хотел, чтобы мы изучали его стихи в школе, раскапывая глубинные слои его аллюзий и эрудиции, примерно так же, как планировал и Джеймс Джойс. Элиот (да и Джойс, хотя и в меньшей степени) был большим почитателем Данте. Другие писатели в разное время тоже находили множество источников вдохновения у Данте.

Как читатель и писатель я всегда тяготел к историческому роману. Позже я добавил в сферу своих интересов и написание документальных сюжетов, часто с историческим уклоном. «Божественная комедия» Данте предлагает разнообразные уроки в этом поле деятельности. Данте берет мифологических и исторических персонажей и смешивает их в эпопею, полную опасностей и рисков — почти так же мы это часто делаем в исторических романах. В процессе Данте часто меняет наши представления об этих персонажах. Например, на пути сквозь ад Данте встречает Улисса, и его краткий монолог дает нам одну из самых ярких версий этого персонажа после Гомера. Конечно, Данте не совершенен, и его трансформация собственной личности в ходе поэмы скрывает некоторые из его сомнительных жизненных решений, в том числе и его неспособность воссоединиться со своей женой и семьей после политического изгнания. Современным читателям также придется столкнуться с тем фактом, что отношение Данте к другим религиям (за исключением католицизма, и при этом очень своеобразной версии католицизма) очень проблематично.

Чистилище — это среднее дитя поэмы Данте, зажатое между ужасами адских кар и высотами спасительного небесного рая. Но Чистилище всегда было моей любимой кантикой (так Данте называет каждый из трех разделов). Эта кантика имеет наиболее драматическую повествовательную структуру, в которой Данте должен по-новому представить личность своего наставника Вергилия (один из исторических и литературных персонажей, включенных в сюжет) и вновь обрести свою потерянную любовь Беатриче (еще один исторический персонаж). Появление Беатриче — один из самых удивительных моментов всей поэмы. У меня все еще хранится тот первый экземпляр Чистилища, который я прочел в колледже, и я помню, как читал сцену, в которой мы, наконец, встречаем Беатриче, сидя, как на иголках.

Для своего первого романа «Дантов клуб» я черпал вдохновение в путешествии Данте сквозь ад, поэтому для его продолжения «Палата Данте» (Dante Chamber) было парой пустяков перейти к моей любимой части Данте за руководством. Поскольку влияние Беатриче затмевает все Чистилище, я построил свою историю во втором круге, также сосредоточившись на сильном женском персонаже: поэтессе девятнадцатого века Кристине Росетти . До чего же невероятной личностью была Кристина (а значит, и невероятно полезным персонажем, которого можно взять для исторического романа)! Она не принимала чепуху ни от кого, живя на своих собственных условиях, и прославилась как автор очень оригинальных произведений, в том числе «Базар гоблинов» . Триггером для моей истории стал ее брат, эксцентричный художник и поэт Данте Габриэль Россетти, которого, поверите вы или нет, назвали в честь Данте Алигьери. Дети Россетти, как и их отец, столкнулись с влиянием Данте Алигьери на их жизнь и работу. На самом деле, я считаю, что их отец погубил себя своей одержимостью Данте и «взломом» смысловых кодов Данте, если можно так выразиться. В Чистилище Данте сталкивается с кающимися в грехах тенями (или душами в загробной жизни), и я обнаружил в Лондоне девятнадцатого века ряд персонажей, которые отчаянно пытаются сделать то же самое, выступая против мира с его все более разрозненными религиозными и моральными убеждениями.

«Дантов клуб» всегда будет особенно значимым для меня проектом. Это была моя первая законченная художественная работа и, как ни крути, я бы даже не пытался написать ее, если бы не прочел Данте. Главный тактический прием, который до сих пор вдохновляет меня у писателя Данте — поместить себя в свое произведение. Он буквально сделал себя главным героем. На самом деле Данте утверждает, что вся поэма сошла с небес. А в обмен на предупреждение мира о моральных и религиозных опасностях через его перо ему было обещано спасение души от смерти и тьмы. И будто в доказательство своих слов Данте умер, как только закончил свою поэму.

Мы должны озвучивать своим собственным голосом и ставить свою личную творческую печать, пусть и скромную, на все, что мы пишем. Каким бы простым или очевидным это ни казалось, нужно делать это с уверенностью, вместо того, чтобы пытаться вписаться в культурные настроения или рынок. И это один из самых сложных уроков для большинства авторов. Большинство из нас, писатели мы или нет, неуверенны в себе и, конечно, далеки от мысли, будто небесные агенты заставляют нас писать. Поэтому своим собратьям по перу, которые просят совета, я хочу напомнить о простом девизе: никто другой не сможет написать то, что пишете вы, и никто, скорее всего, и не напишет того, что могли бы написать вы. Данте был изгнан из своей жизни, оторван от друзей и семьи, и только тогда он погрузился в написание Комедии. К счастью, большинство из нас защищены от такого крайнего варианта писательского уединения в нашей жизни, но он гиперболизирует изоляцию, которую мы все ощущаем во время работы, и которую могут смягчить наставники — будь они из жизни или с книжных полок.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ