Курт Воннегут чертовски ненавидел оружие

Автор: Чак Оджелло

Курт Воннегут — полноправный член Национальной стрелковой ассоциации?

В книге «Судьбы хуже смерти» , его автобиографическом коллаже 1980-х годов, Воннегут признается, что он и его отец были членами Национальной стрелковой ассоциации, а сам Воннегут отлично владел оружием. Проведя свое детство и отрочество в 30-е годы в Индианаполисе, Воннегут обзавелся небольшим арсеналом оружия, который он хранил в своей комнате, и впечатлял своего кузена коллекцией винтовок, дробовиков и антикварных пистолетов. И все же увлечению пришел конец. Пятьдесят лет спустя в интервью журналу The Nation Воннегут высказался, что человек с оружием в руках — событие недопустимое, а позже писал, что он «ни за что на свете не держал бы эту хрень у себя дома».

Публика проявляла к Воннегуту минимальный интерес, пока не вышел увенчавшийся взрывным успехом его шестой роман. Хотя, имея за плечами двадцатилетний опыт в публикации романов, а также заработав репутацию среди студентов колледжа и любителей научной фантастики в мягкой обложке, расширить круг читателей казалось маловероятной возможностью. Но все изменилось, когда «Бойня №5» стала бестселлером. Люди начали прислушиваться к мнению Воннегута на самые злободневные темы, а он, если не брать во внимание его комичного и язвительного тона, с полной серьезностью отнесся к этой роли.

В книге «Воннегут как он есть» («Vonnegut in Fact: The Public Spokesmanship of Personal Fiction») давний биограф Воннегута Джером Клинковиц описывает его как народного оратора, имеющего четкое представление о наиболее разумной социальной и культурной жизни общества. Гневные же речи Воннегута зачастую были направлены против кровавой резни, доведенной авантюризмом военных до мирового масштаба, а также против жестокости и безумной увлеченности американцев оружием.

В своей пьесе «С днем рождения, Ванда Джун», впервые поставленной в 1970 году, а затем возрожденной на театральных подмостках в 2018 в Нью-Йорке, Воннегут высмеивает хемингуэевский эталон мужественности, используя главного персонажа Гарольда Райана, ветерана второй мировой войны, который любит пострелять крупную дичь и является заядлым любителем оружия. В конце третьего акта Райан говорит:

Стоит кому-нибудь взять в руки ружье... как он сразу начинает всем вокруг объяснять в точности, что они должны делать. Это так по-американски.

Его нью-йоркская квартира украшена многочисленными шкурами животных, убитых им ради забавы. Райан вынуждает своего сына встать на защиту матери и наставить на него заряженную винтовку, которую он же сам называет «стальной трехфутовый пенис». Такая его агрессивная «мужественность» основана на ненависти к женщинам, возникшей вследствие сексуальной дисгармонии. Ближе к концу «С днем рождения, Ванда Джун» Воннегут сгущает атмосферу клоунады вокруг своего персонажа, давая нам понять, на чьей стороне симпатии автора. В финале Райан стреляет себе в голову, и это единственный выстрел, который мы слышим со сцены.

В издании 1971 года Райан выживает и пьеса заканчивается его словами, адресованными публике: «Я промахнулся». Окончательно принятой автором концовки у пьесы нет, так как Воннегут постоянно вносил коррективы даже после премьеры. Но в большинстве постановок придерживаются финала, где Райан попадает на тот свет. В любом случае, какая бы ни была концовка, страсть Райана к оружию презирается и высмеивается. Ярость и возмущение — это то, чем пропитаны драматические произведения Воннегута.

Другой его роман «Малый не промах» (1982) — самое сильное художественное заявление о трагических последствиях, как выразилась Роксана Данбар-Ортис в своей книге «Loaded: A Disarming History of the Second Amendment», «оружейной любви» ('gun love'). И хотя этот роман не стоит в одном ряду с наиболее значимыми и часто упоминаемыми произведениями Воннегута, да и сам Воннегут, как мы можем прочитать в его биографии, написанной Чарльзом Дж. Шилдсом, поставил бы себе четверку с минусом, «Малый не промах» сочетает в себе сатиру, социальный комментарий и историю семьи, которую рассказывает Руди Вальц — один из наиболее проницательных персонажей Воннегута, — склонный к депрессивному состоянию фармацевт, неудавшийся драматург и, как он сам назвал себя, «бесполый, нейтро».

Будучи двенадцатилетним мальчиком, Руди получает доступ к семейному хранилищу оружия, ключ от которого дает ему сам отец; это событие своего рода обряд посвящения в мужчину. Со свойственной Воннегуту примесью исторических фактов к художественному вымыслу, он включает в книгу реально существующего персонажа — первую леди, Элеонору Рузвельт, которая ставит под сомнение знакомство Руди с оружием. На дворе 1944 год. Рузвельт посещает военные заводы в Мидлэнд Сити, Огайо, и по пути заглядывает в дом семейства Вальц. Трепливый отец Руди — Отто — псевдохудожник и бывший собутыльник Адольфа Гитлера, высокопарно говорит ей о том, «как прекрасна и естественна эта влюбленность каждого истинного американца в огнестрельное оружие».

Позже этим днем Руди относит винтовку «спрингфилд» в располагающийся в оружейной купол и стреляет в никуда. «Это прощание с детством на пути становления мужчиной», — говорит нам Руди. И хотя у мальчика не было конкретной цели, пуля находит ее. Элоуиза Метцгер, беременная жена редактора газеты, пылесосившая в тот момент комнату, стала жертвой случайного выстрела. Путь Руди к мужественности завершился двойным убийством.

Последствия разрушают обе семьи. Семейство Вальц теряет свое имущество, а Отто попадает в тюрьму. Охваченный чувством вины и отягощенный мыслью о совершенном преступлении, которому постоянным напоминанием служит новое прозвище мальчика Малый не промах, Руди намеренно замыкается в себе. Кульминацией романа становятся адресованные Руди слова прощения Джорджа Метцгера — человека, имевшего семью, а затем потерявшего ее из-за беспечного использования огнестрельного оружия. Воннегут в своей фирменной легкой прозе не заставляет долго гадать о его замысле. В редакционной статье для местной газеты Джордж Метцгер пишет:

Моя жена убита механизмом, который никогда не должен попадать в руки ни одному человеку. Называется он — огнестрельное оружие. Он выполняет мгновенно, на расстоянии, но самое черное из всех человеческих желаний: убить. Вот оно, воплощение зла. Мы не в силах покончить со злыми желаниями, одолевающими род человеческий. Но мы можем покончить с механизмами, которые осуществляют злые желания. Я даю вам священную заповедь: «РАЗОРУЖАЙТЕСЬ».

В 1991 Воннегут уже в открытую говорит о проблеме оружия в книге «Судьбы хуже смерти». Повествуя о поддерживающих Национальную стрелковую ассоциацию рекламных роликах бывшего пресс-секретаря Чарлтона Хестона, Воннегут на радостные возгласы Хестона о том, что американцам разрешается хранить оружие в домах, транспортных средствах и на рабочих местах, говорит: «Мне кажется, что он восхваляет микробы какой-то отвратительной болезни, поскольку оружие в руках гражданских, попавшее к ним случайно или намеренно, убивает множество людей день за днем».

Всю свою карьеру Воннегут исследовал человеческую склонность к насилию и жестокости и как оружие, которое мы создаем, от Боинга Б-52 и разрушивших Дрезден мегатонных бомб до огнестрельного оружия, превратившего публичные места в места массовых убийств, приносит смерть и опустошение семьям и обществу. Все же, будучи истинным гуманистом, Воннегут надеется и верит в прогрессивное мышление последующих поколений. В «Бойне №5» он описывает своего отца человеком одновременно и чудесным, и помешанным на оружии. «Он оставил мне свои ружья», — пишет Воннегут в книге. Но в реальной жизни Курт Воннегут старший отказывается от мысли передать сыновьям любовь к оружию вместе с личным арсеналом и дает своим детям наставление никогда не работать на организации, занимающиеся производством машин для массовых убийств.

Судьба этих пушек в детской Воннегута ясна. «Они ржавеют».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ