The Guardian: Настоящая история, которая лежит в основе сюжета утерянной документально-детективной книги Харпер Ли

Автор: Кейси Кеп

Никто не умирает на похоронах. Этой дорогой проходят мертвые, а живым стоит уйти с их пути. Но Его Преподобие Уилли Максвелл пришел на похороны, которые уже так и не покинул. Это случилось 18 июня 1977 года. Максвелл – деревенский священник, живущий в пригороде Александр-Сити, штат Алабама, пришел в Похоронное бюро Хатчинсона. Но не для того, чтобы провести службу самому, а для того, чтобы поприсутствовать на службе по его шестнадцатилетней падчерице, которая была убита за неделю до этого. Стоял зной, и в одноэтажном здании похоронного бюро этой жаре некуда было деваться. Потолочные вентиляторы перемещали воздух по церкви, и помощники предлагали бумажные веера каждому из трехсот скорбящих, когда они проходили к скамьям. Прямо перед ними в открытом гробу на небольшом возвышении лежало щуплое тело Ширли Энн Эллингтон.

После того, как пропели псалмы и сказали надгробную речь, восхвалявшую теплоту и энергию молодой девушки, скорбящие, включая священника и его жену, стали подходить к гробу, чтобы попрощаться. Жена священника была просто разбита после того, как заглянула в гроб, и ей нужно было присесть, поэтому муж отвел ее обратно к скамье. Несмотря на все трагические события, эта пара привлекала больше пристальных взглядов, чем сочувствия – большинство присутствовавших были уверены, что Максвелл отнюдь не скорбел по своей падчерице, а был одним из причастных к ее убийству. Когда подошли последние из скорбящих, кто-то из родственников Эллингтон показал пальцем на священника и во весь голос прокричал, чтобы все могли услышать: «Ты убил мою сестру и теперь заплатишь за это!»

До того, как кто-либо из посетителей службы смог отреагировать, человек достал пистолет из кармана и три раза выстрелил Максвеллу в голову. Выстрелы были произведены с близкого расстояния. Человек с оружием был на скамье прямо напротив своей цели. Будь он еще немного ближе, он смог бы своей Береттой (Beretta – марка оружия) расчесать усы на лице Максвелла. Максвелл пытался достать платок, чтобы вытереть кровь, но умер до того, как белый кусок ткани коснулся его лица.

Звук выстрела заставил всех в панике бежать к дверям и выпрыгивать из окон, но мужчина, который стрелял, Роберт Бернс, остался внутри. Когда двое полицейских пришли арестовывать его, он сразу признал свою вину. По пути в полицейский участок он заявил: «Я должен был это сделать. И если пришлось бы, сделал бы это снова». Бернс был родственником Эллингтон и, как и большинство жителей этой части Алабамы, он вырос в большом страхе перед Максвеллом.

Один за другим, обе жены Максвелла, его брат, племянник, сосед, и, наконец, падчерица умерли при обстоятельствах, которые большинство считали подозрительными, а некоторые и сверхъестественными. Однако система уголовного правосудия оказалась в этом случае бессильной. Щедрые выплаты по страховке жизни погибших в совокупности со слухами о том, что Максвелл практиковал магию Вуду по отношению к жертвам и полицейским, пытавшимся его арестовать, заставляли людей беспокоиться о том, кто окажется под ударом в следующий раз. Страх охватил огромное количество людей, так что все, кто пришел на судебное заседание по делу Бернса через несколько месяцев, знали, почему он застрелил священника. Только никто не понимал, почему этого не сделали раньше.

Судебное заседание оказалось настолько громким, что привлекло внимание огромного количества людей и журналистов со всей страны, и в зале суда яблоку негде было упасть. Но той осенью самым известным писателем в комнате оказалась никем не узнанная женщина-романист, которая спустя практически двадцать лет после выхода единственной книги пыталась написать еще одну.

Харпер Ли всегда говорила, что она «интересуется преступлениями». Она выросла в окружении кип журналов «Настоящие детективные загадки» и книг о Шерлоке Холмсе, будучи еще совсем девочкой наблюдала за процессами с балкона местного суда, и помогала своему другу детства Трумену Капоте с отчетом и расследованием, которые в 1966 году вылились в книгу «Хладнокровное убийство». В то же время, когда она работала с Капоте, появился ее собственный шедевр – «Убить пересмешника» . На вид милая история о переходном возрасте, которая разворачивается на фоне одного из самых запоминающихся судебных процессов в литературе.

Но все это было давно в прошлом к тому моменту, как Бернс застрелил Максвелла. К тому времени Ли прожила большую часть своей сознательной жизни в Верхней Восточной части Манхеттена, скрываясь на ровном месте так искусно, что ее дверной звонок с подписью «Ли-Х» ни у кого не вызывал желания позвонить. За свой роман она получила Пулитцеровскую премию. Были проданы миллионы экземпляров. Он принес ей оглушительный успех, но такая жизнь Ли не подошла. Она жила так скромно, как если бы до сих пор была голодающим художником, она не выносила журналистов и общественность, ее раздражал возросший интерес к ее личной жизни, и она никак не могла работать так, как того от нее ждали всевозможные критики. В одном письме отчаяния своему другу она писала: «Харпер Ли процветает ценой Нелл». Нелл называли ее в детстве, и это имя использовалось до сих пор ее близкими.

К началу 70-х гг. друзей Ли стала беспокоить ее зависимость от алкоголя и эмоциональная неустойчивость, в то время как всех остальных волновали ее сложности с написанием новой книги. Если она обсуждала свою работу, то говорила как какой-то мистик, который сам себя унижает и ценит свои страдания и одиночество. Как-то она сказала: «Чтобы стать серьезным писателем, необходима железная дисциплина. Писатель сидит и делает свою работу независимо от того, что он думает, есть у него талант или нет. Каждый день. В одиночестве. Без перерыва. В отличие от того, что думают люди, в писательстве нет ничего гламурного. На самом деле, большую часть времени он проводит с разбитым сердцем».

Все, кто ее знал, знали и о ее разбитом сердце. Ее соседи уже выучили, что стук в дверь поздней ночью скорее всего будет от Ли, обнаглевшей из-за алкоголя и ищущей еще. Однажды она пыталась убедить одного из них, что она только что сгоряча сожгла 300 страниц книги. Она рассказывала истории и о других своих рукописях, включая и о той, которая была украдена из ее квартиры. Но все-таки разговоров о писательстве она пыталась избегать. Ее близкие также избегали этой темы. И не только в разговорах с ней, но и в обществе. Все, что они могли тогда сказать, это то, что Ли постоянно над чем-то работает. Однако более десяти лет то, что она писала, если писала вообще, оставалось загадкой.

Так было до тех пор, пока Ли не услышала о Максвелле и не решила написать книгу по его истории. Таким образом она не только доказала бы что-то о самой себе (что она не писатель одной книги, как минимум), но и показала бы, что такое жанр документального детектива. Ли, дочь редактора газеты, была уверена в существовании разницы между фактом и мнением, между реальностью и вымыслом. Как раз неточности и искажение действительности раздражали ее в освещении журналистами ее собственной жизни. (Она разослала друзьям несколько биографических очерков на саму себя, в которых обвела ошибки и оставила пометки с возмущениями на полях.) И хоть она и не высказывалась о «документальном романе» пренебрежительно на публике, она все же считала, что это гадость. В письме к человеку, занимавшемуся проверкой фактов в газете «Нью-Йоркер», она выразила глубокое сожаление: «То, что Трумен так давно пренебрегает фактами, заставило меня отчаяться в поиске хоть каких-то «фактических» данных». Однако, похоже, она была не совсем разочарована. Несмотря на то, что она получила звание романиста, она решила писать документально-детективную книгу. Такую, в которой только чистая журналистика, основанная на подтвержденных фактах, могла увлечь ничуть не хуже, чем «Хладнокровное убийство».

Когда Ли приехала в Александр-сити, она остановилась в доме на берегу озера Мартин. Она приехала в город, чтобы увидеть суд над человеком, который стрелял в Максвелла. Посмотреть, как его оправдают по причине невменяемости, на которой невероятным образом настаивал тот же самый адвокат, который в свое время представлял интересы священника во всех его гражданских и уголовных делах. После этого она стерла шины на колесах своей машины и подошвы на своих ботинках, пока обошла и объехала три округа, чтобы расспросить полицейских, адвокатов, судей, местных священнослужителей, судебных репортеров, родственников жертв. Практически всех, кто когда-либо встречался с Максвеллом. Ее так захватила история, над которой она работала, что когда она подобрала бродячего кота, назвала его Преподобный. Ходили слухи, что священник, помимо всех прочих предполагаемых способностей, мог превращаться в черного кота.

Ли, что не удивительно, не нашла никаких доказательств этому, равно как и всем остальным приписываемым ему сверхъестественным способностям. Однажды она написала: «Возможно, он не верил в то, что проповедовал. Возможно, он не верил в Вуду. Но он глубоко и неизменно верил в страховку». В ходе своего расследования она нашла несколько десятков страховых полисов, которые, скорее всего без ведома владельцев, забрал Максвелл. На них был указан его домашний адрес в строке получателя и указано его имя в качестве лица, получающего страховку. Чем больше она узнавала о более ранних смертях, тем больше убеждалась в том, что по крайней мере пятеро из них были убийствами, даже несмотря на то, что он никогда не представал за это перед судом.

Пока Ли продолжала свое расследование, она поменяла свою каморку у озера на комнату в мотеле «Horseshoe Bend». Не только потому, что это было самое приличное место в Александр-сити, но и потому, что принадлежал мотель мужу ее племянницы. Она организовала свою жизнь так, как делала на протяжении долгих лет, когда жила с Капоте в отеле Уоррен в Канзасе. Доставщик, который приносил ей еду в обмен на 50 центов, видел, как растут стопки бумаги на ее столе: протоколы судебного заседания, свидетельства о смерти, страховые заявления и формы претензий, карты, вырезки из газет, материалы дел, списки присяжных.

По мере того, как росли эти стопки, Ли все больше увлекалась своей книгой, которой уже дала название «Его Преподобие». Она начала звать друзей, чтобы похвастаться своим прогрессом. Она рассказала Грегори Пеку, актеру, который получил премию Оскар за роль Аттикуса Финча в фильме, снятом по ее роману, что у нее будет еще одна роль для него и что она уже пригласила редактора с Манхеттена, чтобы тот взглянул на первый вариант ее следующей книги. Ли заводила новых друзей, когда посещала вечеринки с репортерами местной газеты, приходила выпить коктейль в ближайший загородный клуб или просто сидела в баре мотеля. «Просто невозможно превзойти людей Алекс-сити в их радушии, доброте и гостеприимстве» — так написала она в благодарственной записке одному из тех местных, которые принимал ее. Перед этим она утверждала, что «вернется до дня суда», чтобы поработать над «Его Преподобием».

Социальные аспекты расследования были благоприятными для Ли, и поначалу казалось, что Ли оставила всех своих демонов в Нью-Йорке. Но несмотря на весь изначальный энтузиазм и вложенную энергию, ее новый пересмешник стал больше похож на альбатроса. Хоть у нее было собрано достаточно материала о самом Максвелле, она не могла продвинуться в написании книги. Несомненно, это довольно распространенная проблема. Ничего не пишется само по себе. И не важно, сколько уже исписанных документов было обнаружено в ходе расследования, важна лишь та история, которая начнется с чистого листа. Все говорили Ли, что этому делу суждено стать великолепной книгой. Но никто не сказал ей, как эту книгу написать.

Она потратила годы, пытаясь это сделать. Ли пыталась писать в своей квартире на Восточной 82-й улице. Она пыталась писать в загородном доме своих друзей в Вермонте. Она пыталась писать в доме своей сестры в Монровилле, штат Алабама, и в другом доме сестры, на противоположном конце штата, в Юфоле. Всюду, куда бы она ни шла, она брала с собой «Его Преподобие», и везде люди спрашивали ее о каком-то прогрессе в работе или об его отсутствии. В 1981-м она пожаловалась Пеку на то, что когда она писала свой первый роман, «всем было плевать, когда я его напишу», но «сейчас такое чувство, что над моей душой постоянно кто-то стоит». Она сетовала на своего агента, который «хочет крови и мяса», а ее «издатель хочет еще один бестселлер». Но все, чего она сама хотела, это «чистая совесть и уверенность, что читатель не будет обманут».

Моральные принципы и ожидания смешались с уже присутствующими у Ли перфекционизмом и отчаянием. Она однажды сказала: «Хороший восьмичасовой рабочий день обычно заканчивается одностраничной рукописью, которую я хочу выбросить». Ее заклинило и, как и прежде, она нашла одно хорошо знакомое решение. Как рассказывал один из адвокатов в Александр-сити «она все время делала мучительный выбор между книгой и бутылкой скотча. И скотч выигрывал».

Чем больше времени проходило, тем больше появлялось слухов. Некоторые источники в Александр-сити утверждали, что, по словам Ли, она уже практически закончила работу над «Его Преподобием». Кто-то понял это так, что книга уже на пути к издателю. Ее друзья из Таскалусы, штат Алабама, слышали, что она написала книгу, но издатель забраковал ее, сославшись на то, что расовые политические процессы над черным серийным убийцей «слишком деликатная тема». Другие говорили, что Ли беспокоится о своей безопасности, так как у преподобного якобы остались сообщники. Также говорили, что она не хочет, чтобы ей предъявили иск, потому что история была настолько провокационной, что она сложила книгу на полку и приложила к ней инструкции о посмертной публикации. Одни говорили, что видели обложку, другие – что видели целую главу. Кто-то утверждал, что одна из сестер Ли прочитала всю работу и заявила, что это лучше «Хладнокровного убийства». Но никто так и не смог получить рукопись.

Последние четыре года я восстанавливала шаги Харпер Ли в Александр-сити и везде, где она побывала. Я мониторила архивы и библиотеки по всему миру, в которых нашлось более 100 новых писем, которые она писала на протяжении всей работы. Я опросила ее друзей, членов семьи и соседей, включая тех, кто никогда раньше публично не высказывался о ее жизни. Я нашла всех тех, кто должен был появиться в книге «Его Преподобие», и во многих случаях это были выжившие участники событий. Иногда в поисках информации о пропавшей рукописи Ли мне казалось, что я гонюсь за призраком. Например, когда я пыталась вычислить, где находится имущество погибшего профессора Университета Алабамы, который однажды получил письмо от своего брата, в котором говорилось, что по словам людей, приближенных к Ли, она уже написала книгу. В конце концов я нашла его наследника, но письма у него не оказалось. Я так и не нашла доктора, с которым Ли якобы говорила о ядах, которые нельзя обнаружить.

Однажды посреди ночи мне позвонила женщина, бывший сенатор, которой было уже больше девяноста лет. Она хотела рассказать о том, сколько понадобилось ей времени, чтобы найти Ли в те времена, когда она скрывалась в мотеле «Horseshoe Bend». А потом она рассказала об их разговоре во всех подробностях. Был судебный репортер, про которого мне сказали, что он уже умер. Однако он не только оказался жив, но и показал мне чек, который Ли выписала ему в обмен на протокол судебного заседания. Еще как-то семья Тома Рэдни, адвоката, который защищал и Максвелла и человека, который стрелял в него, связалась со мной, чтобы рассказать о последних новостях: огромный чемодан Рэдни был обнаружен среди имущества Ли и возвращен родственникам.

Это было поразительным открытием, которое случилось после многих лет поисков всех тех документов, которые Рэдни одолжил Ли 40 лет назад. До самой ее смерти чемодан был у нее. Он покрылся пылью, но был набит официальными документами и другими материалами Ли – от каталога магазина оккультной литературы, где она покупала книги о Вуду, до гарантии на диктофон, на который она записывала все свои мысли о деле Максвелла. Я потратила годы, пытаясь воссоздать ее работу над «Его Преподобием», а здесь оказались все ее юридические документы и фотокопии, официальные бумаги и исследования. Она сохранила даже вырезки из газет с заметками об убийстве.

Тем не менее, возможно самой запоминающейся находкой была одна-единственная страница, на которой были напечатаны ее заметки. Датирована она была 16 января 1978 года, и содержала в себе детализацию разговора Ли с сестрой первой жены Максвелла. Она говорила, что точно знает, что священник убил не только ее сестру, но и ее брата. Эта одна единственная-страница подтверждала мои догадки, которые были у меня все это время, касающиеся того, что Ли вела отчет: пожелтевший лист бумаги был идентичен тем, которые она отправляла Капоте в Канзас задолго до этого. Те другие записки хранятся в архиве Публичной библиотеки Нью-Йорка. И сейчас впервые у меня есть физическое доказательство того, что они имеют прямое отношение к ее работе в Александр-сити.

Как и многое из того, что было обнаружено мной касательно работы Ли над «Его Преподобием», эти открытия казались ценными и хрупкими. Через год после того, как я взяла интервью у той женщины-сенатора, которая говорила с Ли, она умерла. Вскоре после этого скончался и тот судебный репортер. Сама Ли умерла в 89 лет, многие ее знакомые ее опередили. Оставшиеся, скорее всего, тоже вскоре нас покинут. Память и бумаги зачастую одинаково хрупки. Фактически, из всех страниц, про которые утверждали, что Ли написала для «Его Преподобия», были найдены всего четыре: черновик одной из глав, где Максвелл звонит своему адвокату среди ночи и просит о помощи, потому что к нему пришла полиция, чтобы арестовать его за убийство первой жены. Ли постепенно вводит читателя в курс дела, как один из лучших писателей детективов, но что происходит в книге после — лишь домыслы.

А люди любят домысливать. Не только о том, сколько написала Ли, но и о том, уничтожила ли она то, что создала. Не только о том, когда она перестала писать, но и почему. После непредвиденной публикации «Пойди, поставь сторожа» незадолго до ее смерти начали ходить слухи и о существовании других ее рукописей, включая и утерянную документально-детективную книгу. Так как ее имущество опечатано, ее литературные произведения, включая все, что касается «Его Преподобия», остаются неопубликованными и неизвестными. Возможно, существует полноценная рукопись, или несколько глав, или дополнительные страницы с ее заметками о деле, возможно, даже записи ее интервью. Но до тех пор, пока архив не будет открыт, «Его Преподобие» Ли так и останется предметом «слухов, домыслов, фантазий, догадок и откровенной лжи», каким в своей время был сам Максвелл. По странному совпадению, тайна того, как Максвеллу сошло с рук убийство, осталась неразрывно связана с тайной судьбы книги Харпер Ли.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ