The New York Times: К 100-летию со дня рождения Айрис Мёрдок

Автор: Дуайт Гарнер

Все, кто знал английскую романистку и философа Айрис Мёрдок (1919-1999), стремились описать её. У неё были большие круглые голубые глаза, соломенные волосы и широкое лицо с высокими скулами. Она походила на львицу или, по мнению одного из видевших её, на актрису Фальконетти из немого фильма 1928 года «Страсти Жанны д’Арк».

Пристальный взгляд, проникающий с обложек её многочисленных романов прямиком в душу, казалось, обещал захватывающее содержание. Десятилетиями эта выдающаяся писательница создавала ироничные, глубокомысленные и в некоторой степени причудливые произведения о добре и зле, о сексе и морали. Её муза трудилась не покладая рук. Она ловко оперировала идеями, располагая их как каменные глыбы для Стоунхенджа.

В этом году исполняется 100 лет со дня рождения Мёрдок, а кроме того, 20 лет со дня её смерти в возрасте 79 лет. К сожалению, её посмертная слава тускнеет. Многие романы больше не переиздаются. Молодое поколение, как правило, её не читает. Учебные заведения редко включают её в образовательную программу.

Замусоленные романы Мёрдок издательства Penguin в мягких обложках, пожелтевшие и выгоревшие на солнце, всегда можно было найти в букинистических лавках и на книжных развалах. Насколько я знаю, теперь они практически исчезли из обращения. Сложно поспорить с утверждением английского писателя Дэвида Джона Тейлора, опубликованным в газете «Гардиан» в 2014 году: «Акции Айрис Мёрдок стремительно падают».

Почему это случилось? Отчасти из-за чрезмерной плодовитости Мёрдок. Иногда лучше меньше, да лучше. Некоторые её романы если не откровенная макулатура, то что-то вроде того. Интеллектуалы, художники и чудаки в её менее удачных романах выглядят сонными деревянными шахматными фигурами, как будто вы застряли в подвальном лабиринте некоего барочного строения высокой учености.

Отчасти и потому, что Мёрдок невероятно сложно дать определение в любом отношении. Взять, например, её бурную и запутанную сексуальную жизнь. У неё было много связей, как с мужчинами, так и с женщинами, даже во время долгого и счастливого брака с неуклюжим и рассеянным английским писателем и литературным критиком Джоном Бейли. Бейли, терпеливо сносивший её романы, написал три книги воспоминаний о своей жизни с Мёрдок — на две больше, чем надо бы. Одна из книг в 2001 году стала фильмом «Айрис», где снялись Кейт Уинслет и Джуди Денч в роли молодой и зрелой Айрис соответственно. Слоган на афише гласил: «Её величайший талант — талант к жизни».

Мёрдок была убежденной феминисткой и первой, кто включил в свои романы объёмных и реалистичных персонажей из числа сексуальных меньшинств. Также шесть её романов (на самом деле одни из лучших) написаны от лица мужских персонажей — и ни одного от лица женщины. Всё в ней было непросто.

Наблюдать за меркнущей популярностью Мёрдок довольно болезненно. Позволить её имени исчезнуть из списка английской литературной богемы второй половины XX века — значит лишиться важных ориентиров. Заимствуя строчку из её биографии Питера Дж. Конради: «Она колонизировала век и вернула его нам в виде мифа».

Она представляла собой редкий образец выдающейся писательницы, энергичной и уверенной, которой было подвластно всё. Ей одинаково хорошо удавалось выражать и чувственность, и интеллект. Погружаясь в её вымысел, вы поражаетесь размаху её мысли и чувствуете, что стали свидетелем чего-то великого — «подплыли очень близко к киту».

«Вся речь есть соблазнение», — однажды написала Мёрдок, и соблазняла она сразу во многих смыслах. Сила её романов подобна силе прилива. Зачастую они повествуют о безумной любви, и если бы мне пришлось выбирать хрестоматийную фразу из ее работ, это могло бы быть предложение из ее пикантного и гротескного романа «Отрубленная голова» 1961 года: «Я пришёл бы к ней, даже если бы мне пришлось идти по колено в крови».

Нет смысла быть читателем или литературным критиком, если не следуешь за тем, что доставляет тебе удовольствие. Поэтому позвольте рассказать о моём любимом романе Мёрдок (наряду с «Отрубленной головой», «Чёрным Принцем» и «Колоколом») — романе «Море, море» 1978 года.

Этот роман, получивший Букеровскую премию, рассказывает об известном театральном режиссёре Чарльзе Эрроуби, похожем на стареющего Майка Николса, который уходит на пенсию и перебирается из Лондона в уединённый дом на скалистом берегу моря. Он хочет спрятаться от людей и писать мемуары. Но вместо этого прошлое — сексуальное прошлое прежде всего — настигает его и превращает жизнь в чёрную комедию.

Мёрдок создавала «Море, море» под влиянием комедий Шекспира, и это влияние очевидно. Однажды она написала: «Любая заумная теория о Шекспире никуда не годится, но не из-за его божественности, а из-за его человечности». И о ней самой можно сказать то же самое.

Роман «Море, море» глубок и восхитителен по многим причинам. Прежде всего это многогранное исследование чувств и сила романтических переживаний. «Сильная любовь должна порождать ужас», — пишет она. И еще: «От нехватки любви твоё сердце умирает».

«Море, море» к тому же благосклонно относится к четырем моим любимым занятиям: плаванию, еде, выпивке и болтовне, и не обязательно в данном порядке. Это идеальная пляжная книга — особенно если вам нравятся северные пляжи, прохладные и мрачноватые.

Эрроуби помешан на еде («Конечно, читать и размышлять — это важно, но, Бог мой, и есть тоже важно»), но его одержимость имеет необычный и несколько догматичный характер. Он любит простую еду, уютные пикнички и часто прибегает к консервному ножу. Он сетует на высокую кухню, потому что она дорогая, пафосная и скучная, и мы так много пьём, что едва ли можем прочувствовать все гастрономические изыски. Более того, она «мешает гостеприимству, поскольку те, кто не может или не желает ее практиковать, не решаются приглашать к себе ее приверженцев из страха показаться примитивными или неумелыми».

По ходу произведения Мёрдок сыплет оригинальными изречениями: «Базилик, вне всякого сомнения, — король приправ»; «Только дурак гнушается кетчупом»; «Мясо на самом деле — только повод, чтобы поесть овощей».

Не все романы Мёрдок посвящены еде. Я хочу сказать, за какую бы человеческую тему она ни взялась, у нее всегда найдётся что сказать, и это будет смешно, остроумно и точно. Она погружает нас по уши не только в свои идеи, но и в бесконечное человеколюбие. Также в «Море, море» много мыслей о театре и общественном устройстве.

Чарльз, неуверенный и ненадёжный рассказчик, заставит поморщиться почти любого читателя. Живи он сегодня, он был бы мгновенно уничтожен движением #MeToo. Со многими женщинами он спал (и многим врал), используя своё служебное положение, а некоторые его высказывания откровенно женоненавистнические.

Красивые женщины наутро обыкновенно казались ему проститутками. Он также замечает: «Есть что-то странное и жуткое в разинутых ртах певцов, особенно женщин, эти блестящие белые зубы, эта влажная красная пасть». Эту фразу, с её очевидной сексуальной паникой, вероятно, следует петь на мотив «The Vagina Dentata Cantata» — выдуманной песенки из пугающего романа Сигрид Нуньес «Спящий голым».

«Море, море» постепенно наполняется мифами и волшебством. В океане замечено извивающееся чудовище. Вещи начинают ломаться и пропадать из дома Чарльза. Он видит странные лица в окнах. Призраки восстали.

Однако самые зловещие призраки, боги и монстры в «Море, море» предстают в виде реальных людей — демонов, которых Чарльз невольно вызвал сам.

На старости лет Мёрдок сказала, что считает свой первый роман «Под сетью» (1954) незрелым. Я недавно перечитал его и, считаю, он прекрасно выдержал проверку временем.

В нём Мёрдок пишет: «Назвать человека неисчерпаемым — значит попросту дать определение любви». Это определение справедливо и для писателя, которого стоит перечитывать снова и снова.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ