«Бойне №5» Курта Воннегута исполнилось 50 лет, но время над ней не властно

Автор: Джордж Честертон

Находясь в плену, он пережил бомбардировку в Дрездене, катастрофическое разрушение, тень которого преследовала его работы в течение десятилетий после всех событий. Его романы стоят в одном ряду с авангардом послевоенной контркультуры, особенно его новаторский шедевр – «Бойня №5» . Ровно через 50 лет после публикации GQ обнаружил – его уроки о человеческой одержимости разрушениями, способностью к юмору и выживанию остаются не тронутыми временем.

«Смех и слезы – это одно и то же, физиологически, – сказал Курт Воннегут . – Я предпочитаю смеяться, а не плакать, потому что потом придется меньше убираться». Всегда с юмором. Воннегут не мог не пошутить, не оставив трагедии на следующем шаге, и не мог упустить возможность донести свои самые глубокие высказывания до слушателей с долей едкого юмора. Для него это было реальностью, какой бы нереальной она ни казалась.

Это история об историях. Речь идет о том, как опыт превращается в искусство и как ужас становится красотой. О том, как что-то за пределами выражения может стать чем-то выраженным так, как никто раньше не думал, и, в частности, о том, как один очень забавный, но травмированный писатель превратил катастрофическую потерю человеческой жизни в роман, способный спасти вашу веру в человечество.

Воннегут написал много хороших книг и несколько действительно великих. Он также пережил свои собственные трагедии, которые, если бы они были в одном из его романов, были бы расценены как несчастные случаи: события, произошедшие, чтобы проверить способность людей видеть вне себя – понять даже самые душераздирающие страдания как просто момент времени и пространства. Ровно 50 лет назад Воннегут опубликовал книгу «Бойня №5» – роман, который сделал ему крупное состояние и хорошую репутацию. Это была идея, с которой он боролся в течение двух десятилетий, потому что это была история его опыта в качестве военнопленного, во время разрушения союзниками Дрездена в 1945 году. Эта история всегда казалась невероятной, всегда недоступной. Это было, по его словам, «не выразить словами». То, что он увидел, заставило человеческую расу казаться уродливой и бесполезной. Но это была история, которую он должен был рассказать, чтобы спасти свою собственную жизнь.

В 1848 году семья Воннегутов прибыла в США из Германии и поселилась в Индианаполисе среди других эмигрантов. Его дедушка и отец были архитекторами, а старший брат стал опытным ученым (он же и повлиял на его раннюю научную фантастику). Но Великая депрессия сильно ударила по этой уважаемой семье, а его мать была травмирована этим коллапсом статуса и привилегий и начала страдать психическими заболеваниями.

К тому времени, когда японцы напали на Перл-Харбор в 1941 году, Курт Воннегут младший был долговязым 19-летним парнем с комплексом неполноценности. Он провел около года в Корпусе подготовки офицеров запаса в Университете Корнелл, пока его не выгнали за плохие оценки, что означало, что он должен был быть зачислен или призван в армию. То, что сын офицерского класса добровольно собрался в армию в качестве рядового, стало еще одним позором и мучениями для матери. Находясь дома в отпуске после армии, в День матери 1944 года, Курт обнаружил, что она покончила с собой передозировкой снотворного. Должно быть, это было первое мрачное событие из всех последующих в его жизни, прохождение которого он часто посвящал в своих работах. Позже он вспоминал: «Я все время смеюсь над неправильными вещами. Это мой ответ на горе, и когда люди говорят: "Будь серьезным", я говорю: "Я серьезен"».

Бойня № 5 получит новое издание в этом месяце в честь своего 50-летия

Точно так же бомбардировка Дрездена всегда останется с Воннегутом. Первое письмо, которое он отправил домой в конце войны, содержало суть всех его последующих писем, в частности тон и форму книги «Бойня №5». Выпущенная 4 июля 1945 года, книга полна остроумия, смирения и пронзительной прозы. Но самое интересное, его использование фразы «Но не я», с которой он разыгрывает описания смерти и страдания. Это прототип его самой известной поговорки «Такие дела», которая использовалась для обозначения каждой смерти в «Бойне №5».

В 1945 году он женился на своей школьной подруге Джейн Кокс и с ее поддержкой заявил о своем намерении стать писателем. Джейн занималась подачей рукописей, а Воннегут получил степень магистра по антропологии в Чикагском университете и стал работать репортером. Их первый сын Марк родился в 1947 году. Дочери Эдит и Наннет родились в 1949 и 1954 годах, а затем семья переехала на Кейп-Код.

Спустя годы, будучи серобородой звездой лекционного курса в колледже, Воннегут позаимствовал свой провальный антропологический тезис под названием «Формы историй» и нарисовал на доске график, на котором было изображено развитие главных героев. В зависимости от того, какой из архетипов он объяснял, линии были прямые или волнистые. Его собственная жизнь была той еще волнистой линией. Разве не все они такие, говорил он?

После потока отказов, он продал свою статью в журнал Collier в 1949 году за 750 долларов, и вскоре после этого бросил свою ненавистную работу пиарщика в General Electric. Первый роман «Механическое пианино» , вышедший в 1952 году, имел умеренный успех, но привязал его к смирительной рубашке научной фантастики, из которой он так никогда и не вырывался полностью. Казалось, что каждый хороший год для Воннегутов сопровождался дымом – среди его схем зарабатывания денег было предложение о продаже новых галстуков-бабочек, сделанных из ленты, от которых отказалась Комиссия по атомной энергии, провальной презентацией настольной игры HQ, и работа дилером в центре Saab.

Третья великая трагедия в жизни Воннегута произошла в 1958 году. Его сестра Алиса оказалась в больнице в Ньюарке с неизлечимым раком. Согласно биографии Чарльза Дж. Шилда «И так оно и идет», Воннегут всегда писал «для» Алисы, проверяя свои идеи и шутки, воображая, что бы ей понравилось. «Она была секретом любого художественного единства, которого я когда-либо мог достичь, – сказал Воннегут. – Она была секретом моей техники».

Однажды утром в середине сентября муж Алисы, Джеймс Адамс, сел на поезд до работы. После того, как он покинул станцию, у водителя поезда возникло подозрение на сердечный приступ, и поезд сорвался с моста в залив Ньюарк. Двигатели и два передних вагона погрузились в воду, и 48 человек, в том числе и Адамс, утонули в заливе. На следующий день Воннегут рассказал своей сестре об этом страшном событии, и она умерла в ту же ночь. Они с Джейн взяли к себе трех старших сыновей Адамсов, которые, хотя и не были официально усыновлены, воспитывались как можно ближе к своим собственным детям.

Воннегут приобрел привычки быть пьяным, скуривать пачками Pall Mall, и звать своего старого военного приятеля Бернарда О'Хара на ночные разговоры (только война делает мужчин «настоящими приятелями»). Быть официальным писателем в доме, где постоянно бегают шесть детей, никогда не будет просто, так что настроение этого внушительного человека с дикими вьющимися волосами будет колебаться от милого дядюшки до ворчливого и ужасающего. Его племянник Тайгер Адамс называл худшие моменты «самой захватывающей лекцией, которая срывает с вас кожу».

Воннегут вновь посещает бомбоубежище в Дрездене, 1998

Второй роман «Сирены Титана» 1959 года показал, как Курт превращает научную фантастику в нечто самодовольное и подрывное. «Ночь Матери» была опубликована в 1961 году и осталась в значительной степени незамеченной, но в настоящее время считается одной из самых важных его работ, посвященных калейдоскопической морали американского предателя, который пишет нацистскую пропаганду, но на самом деле является двойным агентом. «Колыбель для кошки» вышла в 1963 году, а «Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер» в 1965 году. «Колыбель для кошки» объединяет в себе две повторяющиеся темы: неизбежность апокалипсиса и важность принадлежности к семье или сообществу (пусть и несовершенному). «Розуотер» показывает богатого светского жителя, который решает распрощаться со своим наследством. Речь идет о доброте, подобной Иисусу Христу, по отношению к незнакомцам, а также о странности доброты, как будто добро внезапно стало аморальным в Америке.

«Розуотер» также включает в себя первое появление Килгора Траута. В пятидесятые годы Воннегут знал Теодора Старджона, писателя-фантаста с Кейп-Кода. Старджон и Воннегут стали прообразами для персонажа Траута – недооцененного, угнетенного писателя и самого известного персонажа. «Килгор – это тот персонаж, кем я думал стать, – сказал Воннегут. – Он – мера того, как я себя чувствовал от книги к книге. Килгор с подозрением относится к людским семьям. Он боится давления на свободу мысли и хочет быть свободным, чтобы быть оригинальным мыслителем и думать обо всем человечестве, а не просто об ограниченной группе людей».

Как только «Розуотер» вышел, столкновение с Дрезденом стало неизбежным. В 1983 году Воннегут сказал: «Я пытался, и пытался, и пытался, но это не сработало, и я подумал, что проблема в том, что не было никакого обсуждения убийства... я экспериментировал с научной фантастикой, чтобы отдалиться от жестокости. Казалось, это смягчит обстоятельства».

Дэн Уэйкфилд, автор, друг и редактор книги «Курт Воннегут: Письма» сказал мне, что его любимым высказыванием Курта было: «Правда шокирует, потому что мы слышим ее так редко».

Дрезден был снесен бомбардировками полностью за два дня в феврале 1945 года

Несчастные случаи. Совпадения. Судьба. В Воннегуте этого много, ужасная перспектива неизбежности, сочетаемая с юмором, как способ справиться со всеми трудностями. Одним из несчастных случаев стало вмешательство жены Берни О'Хара – Мэри, чей вклад в «Бойню №5» объясняется во вступлении к книге. После ночи тяжелого пьянства Мэри повернулась к солдатам с презрением и сказала: «Вы притворитесь мужчинами, а не мальчиками, и вас сыграют в фильмах Фрэнк Синатра, Джон Уэйн или кто-нибудь из этих других очаровательных и воинственных, грязных стариков. И война будет выглядеть просто замечательно, поэтому у нас их будет намного больше». Наконец он понял. «Вот что я вам скажу, – я назову это "Крестовый поход детей"».

Но в конце 1965 года его работы вышли из печати и Курт почти разорился, поэтому он принял предложение преподавать «Форму и фактуру художественной литературы» на семинаре писателей в Университете Айовы, где бы он мог сложить все обязанности семейной жизни на Джейн и сфокусироваться на книге о Дрездене. В письме 1975 года он вспоминал: «Внезапно работа над книгой снова показалась мне очень важной. Это было лучше, чем пересадка обезьяньих желез для человека моего возраста». Тогда же у него начался первый крупный роман со студенткой второго курса Лори Рэкстро, и физическая энергия, с которой он пережил жизнь в Айове, придала свежую уверенность в его писательскую работу.

Великий американский писатель Джон Ирвинг был студентом Воннегута в Айове и рассказывал мне: «Многие из моих сокурсников были литературными снобами. Они не удосужились даже прочитать Воннегута, потому что слышали, что Курт был бездарным автором, который писал фантастику. Те из нас, кто был в классе Курта, постарались найти его книги и прочесть их. Мы знали, что он был особенным; я думал, с моей первой встречи с ним, что Воннегут был самым оригинальным современным романистом, которого я когда-либо читал».

Когда летом он вернулся в Западный Барнстейбл на Кейп-Код, Джейн узнала про его интрижку, но казалось, будто ничего не изменилось, за исключением медленного угасания их брака. Именно в этом контексте несогласные голоса о том, что Воннегут практиковал, что он проповедовал, исходили от некоторых членов семьи и друзей, которые официально заявили, что это противоречит его образу некоего беззаботного клоунского мудреца с историями о его характере и нетерпении. Резкие перепады настроения также являются общеизвестной поведенческой чертой человека с посттравматическим стрессовым расстройством.

Он вернулся в Айову в августе 1966 года, но через год стипендия Гуггенхайма позволила ему отправиться в исследовательскую поездку в Дрезден и Восточную Европу. Он также получил письмо с восхищениями от редактора и издателя Сэма Лоуренса. Он подошел к Лоуренсу в Бостоне, который предложил ему сделку на три книги, и купил права на его предыдущие издания. «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей: пляска со смертью по доле службы» сделал их обоих очень богатыми.

Инсталляция на бойне в Дрездене, где Воннегут скрывался от бомбежки

Когда Воннегут был захвачен в плен во время Битвы в Арденнах в 1944 году, О'Хейр закричал немцам: «Nein scheissen!», думая, что он сказал: «Не стреляй». Немцы рассмеялись, потому что он кричал «Не облажайся». Оттуда все и пошло под откос.

Воннегут и десятки тысяч американцев отправились в Герольштайн, где их втиснули в вагоны – по 60 человек в каждом, полы которых были покрыты коровьим навозом. Погрузка людей заняла целых два дня, и на рождественскую неделю поезд перевез их из одного лагеря для военнопленных в другой. Спустя несколько недель 150 человек были выбраны для подробного изучения работы в Дрездене.

Как напоминает нам «Бойня №5», немецкие военные и жители Дрездена считали, что он безопасен от крупных бомбардировок, потому что не имеет стратегической ценности, и ценится как район всемирно известной красоты. Воннегут и другие военнопленные были разбиты по лагерям на бойне в Шлахтхоф-Фюнф, а затем отправлены на работу на фабрики по изготовлению тонизирующих средств для беременных женщин. Сцены их жалкого существования были изрезаны видами средневековых церквей и лепниной барочных залов, в то время как их голод ощущался под звуки гимнов гитлеровской молодежи, которая собиралась перед гигантскими свастиками, повешенными на фасадах муниципальных зданий.

13 февраля 1945 года во время празднования Масленицы погода бушевала, пока дети готовились к карнавалу. Сирены воздушного налета вопили в 21.51 и через несколько минут 800 самолетов начали сбрасывать бомбы, руководствуясь вспышками, которые освещали город, чтобы увидеть последний взгляд на то, что стояло в течение последних 700 лет. Американцы прятались в подполье Шлахтхоф вместе с свисающей говядиной, с четырьмя немецкими солдатами, которые заперли за ними стальную дверь.

Пылающие стены блокировали город. Внутри был огненный торнадо, созданный зажигательными бомбами, настолько интенсивный, что летные экипажи могли чувствовать жар за 8000 футов вверх. Вторая волна бомбардировщиков атаковала город через три часа после первой.

Когда военнопленные появились в среду, Дрездена уже не было. Марди Гра превратился в гротескный парад, улицы, заполненные обугленными трупами, застывшими во времени, повсюду лежали останки детей в маскарадных костюмах и мертвые животные – ужас людей кипел заживо даже после погружения в резервуары с водой и фонтаны. Днем третья волна самолетов, американских бомбардировщиков B-17, атаковала останки. Через эту трехмерную картину Брейгеля американцы были перемещены в казармы военнопленных Южной Африки, расположенные в четырех милях к югу от центра города. Современные историки считают, что за те три дня погибло 25 000 человек, а 100 000 беженцев успели покинуть город.

В четверг военнопленным было дано указание помочь с уборкой: передвигать обломки, складывать тела и спасать все ценное. Воннегуту было приказано искать мертвых по подвалам, что он описал, как «добыча трупов». В течение следующих нескольких недель труднодоступные тела начали разлагаться, и те, кто охотился на них, были сведены с ума из-за протекающих внутренних органов из разлагающихся трупов, поэтому немцы решили, что их единственный вариант – сжечь все огнеметами.

Как говорит сам Воннегут в своем вступлении к книге, все это «в значительной степени точно», и военный опыт главного героя Билли Пилигрима отражает его собственный. Но вот в чем дело: бомбардировка Дрездена занимает чуть больше страницы. То, чем становится «Бойня №5», – это метапрозой со вздохом.

Билли оказался «отключен от времени», а затем утверждает, что его похитили инопланетяне, которые рассказывают ему, как они видят все в четвертом измерении. Билли находится в зоопарке на планете Тральфамадор, в плену, в партнерстве со взрослой кинозвездой Монтаной Уайлдхак, от которой у него есть ребенок. «Самая важная вещь, которую я узнал о Тральфамадоре, заключалась в том, что когда человек умирает, он только кажется мертвым. Он все еще очень жив в прошлом, поэтому людям очень глупо плакать на похоронах. Все моменты прошлого, настоящего и будущего всегда существовали и всегда будут существовать. Тральфамадорцы могут смотреть на все разные моменты так же, как мы можем смотреть на участок Скалистых гор».

Так далеко, так смешно. Как только Билли учится видеть, как это делают тральфамадорцы, он переезжает из Германии в Илиум, штат Нью-Йорк, и из своей послевоенной жизни в качестве офтальмолога в плен на далекой планете, в детство со своим отцом, спасаясь от авиакатастрофы и даже своей собственной смерти. Каждое событие становится видимым – «ошибка, пойманная в ловушку», – но это означает, что Билли видит все это за один шаг после. Мораль внезапно выходит из-под контроля, потому что делать что-то иначе, чтобы изменить будущее, становится неуместным.

Воннегут вставляет «такие дела» – тральфамадорское выражение – для каждой смерти, с которой мы сталкиваемся. Все, что умирает, выравнивается во времени, от собаки Билли и пузырьков в шампанском до вшей на униформе американских солдат и жителей Дрездена. «Когда тральфамадорец видит труп, все что он думает, это что мертвец находится в плохом состоянии в этот конкретный момент».

Литература Воннегута действует на нас, потому что он находит способ уравновесить ужас и юмор, философию и фарс, повествование и хаос. В Германии Билли оказывается одетым в рваную женскую куртку и серебряные ботинки, которые он украл у британских военнопленных после спектакля «Золушка». Когда Билли смотрит военный фильм задом наперед, Воннегут пишет о том, как бомбы были втянуты обратно в животы самолетов, трупы возвращались к жизни, а экипажи благополучно возвращались на базу. Темп и простота рассказа – вот что делает его таким трогательным.

Воннегут у себя дома в Нью-Йорке, 1972

Воннегут – моралист, и это было бы невозможно, если бы он действительно верил в какое-то космическое предопределение. Цель этой книги – раскрыть разум, как цветок: его нельзя учить доктрине. Как вы можете осуждать двусмысленность, когда мы видим куда определенность привела всех нас? В обзоре Новой Республики в 1969 году Майкл Крайтон писал: «Он отказывается говорить, кто виноват. Самый простой выход из этого затруднения – сказать, что все неправы, кроме самого автора. Но Воннегут отказывается. Он не приписывает никакой вины, не устанавливает никаких наказаний... Его описание одного персонажа может означать описание всего человечества, по его мнению: "Ей была предоставлена возможность участвовать в цивилизации, и она промазала"».

Возможно, Воннегут видит мир так, как видит его Билли, или это может быть симптомом травмы Билли, или это может быть метафора его собственной травмы. Возможно, Килгор Траут вложил идею в голову Билли. Все они кажутся мне вероятными объяснениями. Это заставляет вашу голову кружиться, и так это и должно было ощущаться.

Артикуляция оставлена птицам. «Нет ничего умного, что можно было бы сказать о бойне... После этой бойни все должно быть очень тихо, и это всегда так, кроме птиц. А что говорят птицы? Все, что можно сказать о кровавой расправе, о таких вещах, как "Уи-уи-уи"?»

С напалмом, который вскоре обрушился на вьетнамские деревни, «Бойня №5» была почти идеальной книгой для 1969 года. В то же время в обзоре New York Times Воннегут назывался «настоящим художником» – хиппи, радикалы и стоунеры колледжа решили, что его посыл об абсурдности войны и квантовых путешествиях во времени непреодолимым. Оставшуюся часть своей карьеры он провел, защищаясь от обвинений в том, что он был бездарным писателем или менестрелем для буржуазной контркультуры. «Нью-йоркское литературное учреждение все еще не воспринимает его», – сказал мне Дэн Уэйкфилд.

Фреска в его родном городе, Индианаполис

Жизнь не становилась легче, поэтому изменений не происходило. Марк Воннегут (который теперь успешный педиатр) был помещен в учреждение, после срыва в 1971 году, и дочери Курта видели, как их отец все дальше отдалялся от матери. Воннегут писал Наннет: «Дома могут развалиться, школы могут развалиться – и что у тебя останется? Космический странник по имени Нэн. И это нормально. Я космический странник по имени Курт, а Джейн космический странник по имени Джейн и так далее. Когда дела идут хорошо целыми днями, это уже забавный случай».

Его следующая книга – «Завтрак для чемпионов» – моя любимая, но она получила неоднозначные отзывы. Это самый мрачный, самый смешной и самый сатирический рассказ из всех – сломленная история о личном и национальном распаде. К концу Килгор Траут понимает, что он вымышленный персонаж в романе. Чем больше шутка, тем более трогательно сочинение Воннегута. Он говорит о Трауте: «Я дал ему жизнь, которой не стоило жить, но я также дал ему железную волю к жизни. Это была обычная комбинация на планете Земля».

«Балаган» в 1976 году подвергся сильной критике, и больше Воннегуту не давали положительных отзывов до восьмидесятых, когда он уже жил на Манхэттене со своей второй женой – фотографом Джилл Кремень и приемной дочерью Лили. Такие романы, как «Синяя Борода» и «Галапагосские острова», восстановили его репутацию, но его навязчивые идеи оставались неизменными: какие удары люди наносят друг другу, судьба, время и жажда восстановительных сил любви.

Воннегут был регулярным борцом за мир, и всю свою жизнь боролся с цензурой, что неудивительно, если учесть, что в школах малых городов его книги были запрещены по ряду причин. Он также любил чат-шоу и лекции, где свободный стиль повествования сделал его самым интересным и грубым старым чудаком из американских писателей На канадском телешоу в 1978 году его спросили о поддержке Первой поправки.

Выпуск книги «Рисунки Курта Воннегута» в Нью-Йорке, 2014

«Любой родитель, который говорит: "Я не хочу, чтобы мои дети читали этот мусор Воннегута" – это совершенно разумное утверждение», – сказал он.

«Я хочу, чтобы мои дети читали Воннегута, и они его читают», – ответил интервьюер.

«Ну, это утверждение уже лучше».

Принимая наследство, оставленное его матерью, Воннегут 13 февраля 1984 года попытался покончить с собой, приняв передозировку снотворного и алкоголя. Это была 39-я годовщина бомбардировки Дрездена. Это был также день 1976 года, когда Билли Пилигрим скончался раз и навсегда в «Бойне №5». Но Воннегут выжил, так что скорее дело в «но это не я», чем «такие дела».

В 2000 году Воннегут наблюдал за Суперкубком, когда пепельница с одной из сигарет Pall Mall перевернулась и устроила пожар в его квартире. Он был в больнице с отравлением угарным газом в течение четырех дней. Угарный газ! За год до своей смерти он повторил еще одну из своих цитат в интервью: «Я подаю в суд на компанию по производству сигарет, потому что на упаковке они обещали убить меня, но я все еще здесь». Лестница его особняка сделала то, что никотин не смог: он упал, и через несколько недель, 11 апреля 2007 года, умер.

Мы должны слушать людей, которые видели такие вещи, как Воннегут. Вдали от нигилизма, он превозносит сочувствие, щедрость и понятие общей порядочности, воплощенной в характере Эдгара Дерби – солдата, который выжил в Дрездене, чтобы быть казненным за кражу чайника.

Джон Ирвинг сказал мне: «Правда, Курт был воплощением того совета, который он дает новорожденным в "Дай вам бог здоровья, мистер Розуотер", а именно: "Вы должны быть добрыми". Я любил Курта и его работы. Я скучаю по нему. Я не могу себе представить, каким забавным и смертельно точным он был бы по поводу нового человека в Белом доме».

Проще всего игнорировать войну тем, кто ее не знал. Воннегута мучила мысль, что люди могут убивать друг друга таким образом. Нам было нужно, чтобы он выразил эту одержимость, потому что большинство из нас никогда этого не поймет. Кажется, что мы сейчас ближе чем когда-либо к очередному глобальному конфликту со времен шестидесятых. Как будто мы не можем этого избежать. К сожалению, это такое же чувство Воннегута, как и ваше. По крайней мере, мы все еще можем смеяться. Курт Воннегут заставил тебя стыдиться, что ты человек, но все же радоваться своей жизни.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ