Моя встреча с настоящими поклонниками Харуки Мураками на полуночной вечеринке по поводу выхода книги

Автор: Фрэн Бигман (Fran Bigman)

В прошлый раз, когда я была на полуночном выпуске книги, маленький светловолосый ребенок-паршивец схватил ту самую книгу, которую все ждали, пролистнул её на последнюю страницу и крикнул: «Снегг убил Дамблдора!»

На вечеринке по поводу выхода нового романа Харуки Мураками «Убийство командора» в прошлый понедельник в независимом книжном магазине «Three lives» в Вест-Виллидже таких спойлеров не было. На самом деле, судя по викторине по первым и последним строкам романов Мураками, его книги не так-то легко проспойлерить. Работник магазина Райан Мёрфи зачитывает вслух: «Я оставался в мыслях с этим морем, пока кто-то не вошёл в комнату и тихо не положил руки мне на спину» (русский перевод – Логачёв Иван). После нескольких попыток, кто-то всё же отвечает правильно – это последняя строчка романа «К югу от границы, на запад от солнца» (опубликованного в Японии в 1992 году, а в США в 1999 в переводе Филипа Гэбриела). Но даже присутствующих настоящих поклонников Мураками озадачила фраза «наверное, кровь уже впиталась» (русский перевод – Н.Ю. Куникова) (это заключительное предложение романа «Мой любимый sputnik» , 1999/2001, также перевод Гэбриела) и «И только снег скрипел под башмаками» (русский перевод – Дмитрий Коваленин) (последняя строка романа «Страна Чудес без тормозов и Конец Света» , 1985/1991, Альфред Бирнбаум). Но фанаты тут же узнали строку «Посреди находящегося в нигде пространства я продолжал и продолжал звать Мидори» (русский перевод – Андрей Замилов). Так заканчивается роман «Норвежский лес» (1987/2000, Джей Рубин) – самый реалистичный из всех, написанных Мураками, и первый, получивший всемирное признание. И даже обычные поклонники – такие как долговязый парень двадцати с чем-то лет, скромно сказавший мне: «Я прочёл только половину его книг, так что я не настолько большой фанат, как некоторые из собравшихся здесь», узнают первые строчки из романа «Хроники Заводной птицы» (1994-1995, 1997, Рубин): «Когда зазвонил телефон, я варил на кухне спагетти, насвистывая увертюру из «Сороки-воровки» Россини, которую передавали по радио. Идеальная музыка для спагетти» (русский перевод – Иван Логачёв и Сергей Логачёв).

Любовь Мураками к спагетти настолько хорошо всем известна, что существует даже посвящённый ей Twitter-аккаунт. На данный момент у @SpaghetMurakami уже есть 69 твитов и 1041 подписчик. В закреплённом твите приводится цитата из одного интервью Мураками: «Знаете, когда готовишь себе сэндвич, об одиночестве особо не задумываешься. Вот спагетти – совсем другое дело». Аккаунт также цитирует начальные строчки рассказа Мураками «В год спагетти» , напечатанного в выпуске New Yorker от 21 ноября 2005 года: «Тысяча девятьсот семьдесят первый год от рождества Христова был Годом Спагетти. В 1971-м я варил спагетти ради того, чтобы жить, и жил ради того, чтобы варить спагетти». Этот рассказ, также переведённый Гэбриелом, заканчивается так: «Представляете, как поразились бы итальянцы, узнав, что в 1971 году они экспортировали одиночество?» (русский перевод – Сергей Логачёв).

В «Убийстве командора» приготовление и употребление спагетти упоминается только два раза, но впечатление усиливается печальной и соблазнительной метафорой. Рассказчик говорит о своей жене: «Мягкая лямка ее белой кофточки виднелась около ее ключицы. Она было похожа на какой-то особый вид макарон, используемый в определенном рецепте».

Когда в викторине одна женщина выиграла большую сумку и пачку макарон с бутылочкой томатного соуса, ей достались самые бурные аплодисменты за весь вечер.

Сотрудники книжного магазина – Райан, Мириам, Трой Чаттертон и владелец магазина Тоби Кокс – рассказали, что все призы в викторине связаны с Мураками, хоть это и не всегда очевидно. Первый приз, который получила энергичная женщина в чёрном – леденцы юдзу. Позже мне стало понятно его значение.

В начале еще одного романа на тему одиночества и несчастливого брака «Убийство командора» рассказчик сообщает: «Мою жену звали Юдзу – как цитрус, который используют в кулинарии. Иногда в постели я в шутку называл её Судаки – тоже вид цитруса. Я шептал это имя ей на ухо. Она хоть всегда и смеялась в ответ, а всё-таки обижалась. «Я Юдзу, а не Судаки, – настаивала она. – Они похожи, но всё-таки не одно и то же».

Рекламный агент Ник, знающий почти всё о романах Мураками, выиграл милый канцелярский набор с пингвинами и опять-таки леденцы юдзу.

Но выиграть в викторинах было явно сложней, чем в этой игре бинго по Мураками, придуманной Грантом Снайдером. В игре были такие категории, как «кошки», «старые джазовые пластинки», «ушной фетиш», «параллельные миры», «подросток-вундеркинд», «неожиданный телефонный звонок», «вокзал», «тайный коридор», «городская скука». Вопросы были не из лёгких, но истинные поклонники Мураками то и дело поднимали руки, чтобы ответить. Какой вымышленный детектив настолько повлиял на Мураками в молодости, что он хотел жить такой же жизнью? [1] Какой из романов Мураками был куплен почти каждой семьёй в Токио? [2] Кто занимается оформлением романов Мураками в твёрдых обложках в Америке с 1990-х по нынешний день? [3] Какая книга Мураками была опубликована первой? [4] (на этот вопрос ваша покорная слуга ответила).

В перерывах между викторинами я разговаривала обо всём, что касается Мураками с другими посетителями. Некоторые (как и я) больше любят его более реалистичные романы, такие как «Норвежский лес» и «Мой любимый sputnik», другие же – ярые поклонники романов вроде «Кафка на пляже» (2002/2005, Гэбриел), в которых, как пишут на сайте harukimurakami.com, «рыбы падают с неба, люди разговаривают с кошками, появляются призрачные, но глубоко чувственные возлюбленные полковника Сандерса, проститутка-философ, солдаты Второй мировой, нетронутые временем и много еще всего странного и замечательного».

Студентка колледжа по имени Крисси, родившаяся в Китае, стала заниматься бегом потому, что об этом писал Мураками. Она рассказала, что предпочитает Мураками в переводе на тайваньский язык, а не на мандаринский диалект, потому что первые более подробны, тогда как последние очень сжаты, возможно, из-за того, добавила она, что переводы с японского обязаны получать одобрение китайской цензуры. Роман «Убийство командора» уже встретил препятствие со стороны цензоров в Гонконге, которые сочли книгу «непристойной».

Обсуждение различных переводчиков книг Мураками (которые все являются мужчинами) заставило нас задуматься, часто ли мужчины переводят мужчин, а женщины – женщин.

Но не будем о грустном. Учитывая любовь Мураками к кошкам, среди его поклонников есть множество любителей и появившейся в 2016 книги «Shop Cats of New York» (Элитные кошки Нью-Йорка), написанной блоггером-кошатником Тамаром Арсланианом и инстаграмм-фотографа питомцев Эндрью Мартилла. В книге представлены «40 любимых кошек Нью-Йорка», тайком шныряющих по городским достопримечательностям, таким как Algonquin Hotel (роскошный отель на Таймс-сквер) и Bleecker Street Records (модный музыкальный магазин). По словам Ника, иногда японские туристы проходят по местам из книги «Shop Cats of New York» в надежде взглянуть на этих знаменитых кошек.

Эта тема вдохновила нас на разговор о турах Мураками по Токио: парень Джон в оранжевой футболке рассказал нам о том, что был на бейсбольном матче на токийском стадионе Дзингу. Именно на этом стадионе Мураками во время матча между командами «Якулт Своллоус» и «Хиросима Карп» понял, что будет писателем.

Всех пригласили проголосовать за свой любимый роман Мураками, и ближе к концу вечера результаты объявили. Второе место разделили «Норвежский лес» и «Бесцветный Цкуру Тадзаки и годы его странствий» (2013/2014, Гэбриел). На первом месте тоже оказались сразу два романа, самых сюрреалистичных – «Кафка на пляже» и «Хроники Заводной птицы», в которых говорится о пропавшей кошке, битве за душу женщины между её мужем и злым братом, ужасах японской кампании в Манчжурии во время Второй Мировой войны и о спагетти. «Хроники заводной птицы» вышли в Японии в трёх отдельных томах – там длинные романы обычно делят на части. У нас с партнером Тоби, Юко Учикава, завязалась литературная дискуссия на тему, влияет ли такая практика разбивания книги на несколько томов на то, как авторы сами смотрят на своё творчество. Смотрят ли японские авторы на свои романы как на состоящие из нескольких частей, или как на большую цельную книгу?

Ровно в полночь «Убийство командора» поступает в продажу. В завершение вечера, я общаюсь с Патриком Грэмом, художником-портретистом из Бельгии, которому не терпится прочесть новый роман потому, что главный герой тоже портретист. Музыкантша Юнби Ким пишет музыку, посвященную творчеству Мураками. Юнби сочетает музыку, о которой пишет Мураками – Шопена, Нэта Кинга Коула, Битлз и других, с театральными чтениями его романов, в основном тех, в которых есть персонажи, играющие на пианино (ещё одно пристрастие Мураками).

Я покидаю магазин «Three lives», сжимая тяжёлый том, новейшее пополнение в мою странную библиотеку (это отсылка к Мураками, поищите). Я может, и не выиграла леденцы юдзу или пингвиний канцелярский набор, но зато приобрела обширные знания об этом авторе, новых друзей – фанатов Мураками – и абсолютно новую книгу для чтения. Я открываю первую страницу «Убийства командора». «Сегодня, проснувшись, я увидел перед собой безликого незнакомца. Он сидел в кресле напротив дивана, на котором я спал, и смотрел прямо на меня воображаемым взглядом отсутствующих глаз».

Классический Мураками.

[1] Филип Марлоу из романов Реймонда Чендлера
[2] «Норвежский лес»
[3] Чип Кид из Alfred A. Knopf, отделения издательства Penguin Random House
[4] «Слушай песню ветра», 1979

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ