The New York Times: Минутку внимания, пожалуйста! Сейчас будет говорить Энн Тайлер!

Писательница Энн Тайлер , чей двадцать второй роман «Clock Dance» вышел в свет 10 июля этого года, находится на литературной сцене уже так давно и постоянно создает произведения такого стабильно высокого качества, что довольно легко воспринимать все это как должное. Чудаки, неудачники, растяпы, меланхолики и проблемные семьи – сейчас мы уже понимаем или, по крайней мере, думаем, что понимаем, что мы получим от нее в итоге. Кроме того, Тайлер не пытается себя рекламировать. Она не ездит в книжные турне, почти никогда не дает интервью. Ей это ненужно. У нее есть Пулитцеровская премия, Премия Национального круга книжных критиков и толпы восторженных почитателей, среди которых такие писатели, как Джоди Пиколт , Эмма Донохью и Ник Хорнби . Джон Апдайк , еще один фанат ее творчества, когда-то сказал, что она не просто хороша, а «чертовски хороша».

Вообще-то, Тайлер – не отшельница (она и не «Грета Гарбо литературного мира», как сказал один критик), а человек с очень устойчивыми привычками, который пустил корни в Балтиморе, городе, который является домом писательницы уже 51 год и который она редко покидает. Она не дает интервью, потому что ей не нравится то ощущение, которое возникает на следующее утро после них. «Я поднимаюсь в мой кабинет и делаю обычный кусок работы, — сказала она недавно. — Наверное, я болтаю вздор о писательстве, и в этот день мою работу нельзя назвать хорошей. Я всегда говорю, что когда пишешь роман, то притворяешься, что на протяжении первых 83 черновиков его никто и никогда не прочитает». «Тогда зачем вы сидите сейчас напротив диктофона?» Она смеется. «Я не знаю, Может быть, потому что старею и на меня проще оказывать влияние».

76-летняя Тайлер, которая выглядит гораздо моложе своих лет, на протяжении последнего десятилетия, с тех пор, как ее муж умер, а дети разъехались, живет в престижном районе Роуз на краю Роланд-Парка в Балтиморе. Дом, где уют создает простая и функциональная мебель из полированного дерева, выглядит почти пугающе чисто и аккуратно. Комната, где она пишет, незахламлена вещами и сияет такой стерильностью, что здесь вполне можно проводить операции. На ее столе хаоса чуть-чуть больше, но ненамного. Сначала она пишет от руки, черновик за черновиком, а потом, когда какая-то часть ей начинает нравиться, она перепечатывает ее на компьютере. Далее она распечатывает финальный черновик, а потом переписывает его опять от руки. Уже с этого варианта она делает запись на диктофон. В результате Тайлер получает тот стиль, который она скромно зовет «полным отсутствием стиля» — стиль, который с уверенностью можно назвать ее собственным, прозрачный и чувствительный ко всем оттенкам «обыденности».

Тайлер скромна, как и большинство ее героев, и настаивает на том, что она не собиралась быть писателем и даже сейчас немного удивлена тем, что у нее это вышло. Ее родители были квакерами и отказниками совести. Пока ей не исполнилось 11, она росла в коммуне в горах Северной Каролины. «Я прекрасно помню свое детство, а больше ничего, — говорит она. — Я помню, когда мне было семь, я приняла важные решения по поводу того, каким я буду человеком. Это был возраст, когда я поняла, что когда-нибудь я умру, тот возраст, когда я осознала, что не могу верить в Бога». Она улыбается. «Я никогда не была такой умной, как в семь. Никогда уже я не была такой внимательной и склонной к самоанализу».

В детстве она много читала – частенько перечитывала такие книги, как «Маленькие женщины» , — но даже в старшей школе ей никогда не приходило в голову, что она может стать писателем, потому что когда ей задавали прочитать такие произведения, как «Сайлас Марнер» или «Юлий Цезарь» , она понимала, что никогда не сможет написать так же. Когда ей было 14 и она жила возле города Роли, столицы Северной Каролины, на нее снизошло озарение после прочтения сборника Юдоры Уэлти «Зеленый занавес и другие рассказы» . «Летом я работала с табаком, — вспоминает она и объясняет, что ее работа заключалась в том, чтобы передавать табачные листья тому, кто потом нанизывал их на палочки для сушки. — Этим обычно занималась черная женщина, а подавали листья жены фермеров или такие девчонки-подростки, как я. И все они разговаривали, разговаривали, и разговаривали. Это была настоящая учеба. Я возвращалась каждый вечер домой с руками, почти по локоть вымазанными в смоле, а это о чем-то говорит. Я поняла, что люди, про которых писала Уэлти, — это такие же деревенские жители, как те, которым я подавала табак. Это было настоящее откровение. Я поняла, что она пишет про мою жизнь, про людей, которых я знала, и это совсем не похоже на шекспировский английский. Она просто рассказывает о той реальности, которую она видит. Позже я даже с ней познакомилась. Она была похожа на свои рассказы. Было что-то потрясающее в том, как она говорила и как любовалась всем, что она видит».

Но несмотря на Уэлти, Тайлер поехала в Дюкский университет (Северная Каролина) и выбрала специальность «русский язык», но не потому что у нее был какой-то особый интерес к этому языку или культуре, а потому что она «хотела делать все не как мои родители». Она сказала, «если бы я могла выбрать специальность, связанную с открытым космосом, я бы выбрала». Это происходило в разгар Холодной войны, и еще одна вещь, которая ей понравилась, — это то, что за главой факультета русского языка всегда ходил приставленный к нему агент ФБР. «Я все еще не хотела стать писателем, — говорит она. — У меня было несколько очень хороших учителей английского, потом замечательный профессор английского языка в Дюкском университете, потом Рейнольдс Прайс, который преподавал там писательское мастерство. И все они, как один, говорили, что у меня очень хорошо получается и я должна стать писателем, а я им просто отвечала "да-да, хорошо". Я хотела быть художником, но не стала им. Если честно, то и по сей день я иногда спрашиваю себя, кем же я стану».

Балтимор тоже не входил в ее планы. Тайлер переехала туда из Монреаля в 1967 году, так как ее мужу, Таги Модаресси, иранскому специалисту в сфере детской психиатрии, предложили там работу в больнице. Сначала она этот город ненавидела. «Сейчас я не знаю, где бы еще я смогла жить. Это очень добрый, дружелюбный и культурный город. Это звучит немножко иронично, но это правда». Действие почти всех ее книг происходит в этом городе, и сейчас уже можно считать Балтимор ее собственной Йокнапатофой. В большинстве случаев Балтимор, о котором она пишет, — частично выдуманный, частично реальный, – поразительно похож на тот район, где она в действительности живет. Балтимор писательницы – это обычно средний или даже рабочий класс, это место с шумными улицами, маленькими домами, первые этажи которых иногда занимают офисы врачей-ортопедов или страховых компаний, место, где люди, наверное, немножко добрее, чем где бы то ни было.

«Я никогда не принимала осознанного решения, что с этого момента я буду писать только про Балтимор, — говорит она. — Частично это все – лень, ведь намного легче писать о том, что происходит в месте, где ты живешь. Частично это влюбленность. Мне нравятся эти улицы и их характер. Если я пошла в супермаркет и услышала разговор двух женщин, то я делаю мысленные пометки. Это очень особенный стиль разговора. Так говорят только в Балтиморе». (В ее новой книге один из персонажей, который не привык к балтиморскому акценту, думает, что человека зовут сэр Джо, но потом выясняет, что его на самом деле зовут Серджио.)

Роман «Clock Dance» (и поклонники Тайлер будут рады это услышать) не отступает от этих правил. Это собрание всех знакомых тропов и ситуаций, которые обычно можно встретить на страницах книг Тайлер. Большая часть событий происходит в Балтиморе, хотя главный герой не из этого города. Здесь есть трудная мать и разделенные братья (или сестры — прим. пер.), как в книге Обед в ресторане «Тоска по дому» . Есть брак, основанный на взаимном и, наверное, сознательном непонимании, как в «Уроках дыхания» . Но самое главное – это анализ того, что же на самом деле означает быть семьей. Некоторые персонажи смотрят ТВ-сериал «Космический мусор», который можно считать одним из символов романа. Там рассказывается о пришельцах, которые воруют жителей Земли, полагая, что они могут быть их родственниками, а потом пытаются разобраться в причинах их поведения.

«Каждый раз, когда я начинаю книгу, я думаю, что она будет отличаться от всех предыдущих, но потом оказывается, что это не так, — говорит Тайлер. — Мне бы хотелось чего-то нового и отличающегося, но у меня никогда не было желания полностью изменить себя. Когда я пытаюсь найти что-то общее в моих романах, я понимаю, что я по-настоящему заинтересована в выносливости. Я не думаю, что жить – это легко, даже для тех, кто не стонет и не жалуется. Прожить день до конца и найти причину встать с постели завтра – это уже тяжело. Меня удивляет, что люди это умеют и могут делать это так радостно. Самый очевидный способ найти эту выносливость – это держаться своей семьи. Можно бросить друга, но бросить брата – это нелегко. Каким образом они держатся вместе и что происходит, когда они это делают – вот вещи, которые меня интересуют».

У нее нет планов уходить на пенсию. «Через шесть месяцев после того, как я заканчиваю книгу, я начинаю сходить с ума. У меня нет хобби, я не вожусь со своим садом, я ненавижу путешествовать. Главный стимул – это не вдохновение, это ощущение "займусь-ка я лучше вот этим". Есть что-то наркотическое в том, чтобы вести еще одну жизнь в то время, когда ты проживаешь свою». Она делает небольшую паузу и добавляет: «Если подумать, то это достаточно странный способ зарабатывать себе на жизнь».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ