Оруэлл и Комфорт: противоположные взгляды на Вторую мировую

Автор: Эрик Лорсен

Летом 1943-го терпение Джорджа Оруэлла , английского социалиста и литератора, подходило к концу: он по горло был сыт работой на «BBC». Культурные программы и хроники, которые он создавал для индийских и восточноазиатских территорий Британской империи, были своеобразным ответом немецким военным радиотрансляциям. Содержание радиопередач было не совсем пропагандистским: ему была позволена «умеренная свобода слова», несмотря на то, что он, по своим же словам, был «независимым и более-менее антиправительственно настроенным обозревателем». Также ему не запрещалось публиковаться и сотрудничать с другими средствами массовой информации. Но сама по себе работа была скучной. После двух лет на «BBC» Оруэлл, которому недавно исполнилось сорок, больше всего желал вернуться к независимой литературе и журналистике.

Конфиденциально он также зачастую жаловался на утомительные процедуры одобрения сценариев и отмечал, что бывали случаи, когда его принуждали говорить в эфире такие вещи, которые, по его глубокому убеждению, не являлись правдой. «Во всех своих новостных сводках я постоянно намекаю, что Япония планирует напасть на Россию, – писал он в дневнике, – хотя я и не считаю, что это действительно так».

Алекс Комфорт , талантливый двадцатидвухлетний молодой человек, проходящий медицинскую подготовку в Королевской больнице Лондона, был одним из поэтов, чьи произведения Оруэлл время от времени включал в свои культурные программы. Много позднее он станет автором бестселлера – иллюстрированного руководства для супружеских пар Радость секса . Ни Оруэлл, ни Комфорт не принимали участия в военных действиях Второй мировой. Оруэлла признали непригодным к военной службе на основании серьёзного ранения, которое он получил в ходе гражданской войны в Испании, и симптомов зарождающегося туберкулеза, который впоследствии станет причиной смерти писателя. Страстно желая внести свой вклад в новый виток борьбы против фашизма, он множество раз записывался добровольцем на фронт, однако ему всё-таки пришлось довольствоваться позицией в войсках британской гражданской обороны – плохо организованном и бедно оснащённом ополчении.

Что до Комфорта, не было никаких сомнений, что он может служить лишь в качестве медика или дежурного пожарного во время авианалётов, так как у него недоставало трёх с половиной пальцев на левой руке – результат неудачной попытки приготовить порох для фейерверков в возрасте четырнадцати лет. Но он не пошёл бы в армию, даже если бы мог. Комфорт был убеждённым, не скрывающим своих воззрений пацифистом, а к концу войны, к тому же, анархистом, который при каждой удобной возможности обвинял британское военное правительство в совершении чудовищных преступлений сродни бесчинствам Гитлера, и утверждал, что те представители интеллигенции, которые не осуждают действия правительства «отдали на заклание свою ответственность перед человечеством». В особенности он добивался того, чтобы британские и американские авиабомбардировки Германии и оккупированных городов были признаны военными преступлениями. Главы стран-союзниц считали эту кампанию ключевым фактором победы, её в основном поддерживало и общественное мнение, несмотря на то, что в ходе этой операции погибли около шестисот тысяч гражданских, более миллиона были ранены, а семь с половиной миллионов остались без крыши над головой.

Вторую мировую часто называют «Хорошей войной» из-за того, что противниками в этой войне выступали отвратительные, кровавые режимы. Но в то время многие, кто помнил невероятные человеческие потери Первой мировой, не покупались на эту пропаганду. Некоторые из выдающихся писателей Британии – в их числе У. Х. Оден и Кристофер Ишервуд – сочли за лучшее покинуть страну, нежели оказаться в числе призывников; среди других неодобрявших действия правительства под руководством Черчилля можно отметить Бенджамина Бриттена, писателя Дентона Уэлша, поэта и художественного критика Герберта Рида . Оруэлл также был против войны, но изменил свою позицию незадолго до того, как на Лондон посыпались бомбы. Даже в марте 1941-го, в самый разгар немецкого блица, в ряды крупнейшей пацифистской организации Британии, «Союз мирного договора» (Peace Pledge Union), входило 135134 человек. «Уклонщиков» – отказывающихся нести военную службу по убеждениям (среди них – архитектор Эдмунд Албарн, дед фронтмена «Blur» и «Gorillaz» Деймона Албарна) – рьяно осуждала пресса, они лишались работы и средств к существованию. Однако, несмотря на всё, многие продолжали открыто выражать свою позицию.

Литературный спор, разгоревшийся между Оруэллом и Комфортом, – это особенно примечательная страница этой истории: отчасти потому, что они оба были выдающимися писателями и мыслителями, отчасти потому, что их рассуждения предвосхитили актуальную и по сей день полемику о войне и власти государства, отчасти потому, что приводимые ими аргументы позволяют проследить развитие оруэлловского «1984», и отчасти – из-за неожиданного поворота, который случился позднее в их отношениях.

«Обмен любезностями» начался с лёгкой руки Оруэлла, написавшего рецензию на первый роман Комфорта. Их диалог происходил в основном на страницах американского журнала «Партизан Ревью» и британской социал-демократической газеты «Трибьюн», причём в последней – в стихотворной форме (обмен стихами происходил в течение лета 1943-го). Позднее Филип Ларкин включил эти стихи в изданную в 1973-м году «Оксфордскую книгу английской поэзии двадцатого века». Они также обменивались своими взглядами в личных беседах и переписке. К тому времени Оруэлл уже считал противников войны – таких, как Комфорт, – «либералами» и «интеллектуалами-предателями», а Комфорт, со своей стороны, утверждал, что те представители интеллигенции, которые не осуждают действия правительства, «отдали на заклание свою ответственность перед человечеством».

В то же время между ними завязалась шаткая дружба: Оруэлл восхищался поэзией Комфорта, а Комфорт уважал Оруэлла за резкие политические обозрения и за участие в гражданской войне в Испании в качестве сражающегося на стороне монархии добровольца. Эта дружба переросла в активное сотрудничество, когда к концу Второй мировой правительство начало уголовно преследовать анархистов и противников ведения войны, а затем снова поутихла, когда «холодная война» вновь обострила различия их идеологических убеждений, однако всё-таки продолжалась, по крайней мере, насколько было известно Комфорту, до самой смерти Оруэлла в 1950-м году.

К тому времени уже были напечатаны Скотный двор и 1984 , и Оруэлл был на пути к тому, чтобы стать одним из самых обожаемых писателей и главных голосов совести послевоенного периода для читателей различных политических взглядов. В 1961-м году Комфорт также станет известной, противоречивой личностью в Британии, когда его наряду с ещё тридцатью одним противником атомного оружия приговорят к месяцу тюремного заключения за организацию массовой сидячей демонстрации на Трафальгарской площади. В 1972-м году благодаря «Радости секса» он приобретёт всемирную известность. Переживший Оруэлла на полвека, Комфорт глубоко восхищался тем, кто когда-то был его оппонентом, и хотя они лично встречались всего только раз, всегда считал его своим другом.

Тридцать лет спустя после смерти Оруэлла Комфорт с сожалением вспоминал тот тон, который приобрёл их военный спор. «Мы публично не поняли друг друга, – писал он. – Я, вероятно, принял его за твердолобого марксиста, а он принял меня за очередного сомнительного последователя идей [Джона] Миддлтона Марри» – поэта и критика, который написал, что Гитлер «делает грязную работу за бога», и чей литературный журнал «Adelphi» помог положить начало карьерам Оруэлла и Комфорта.

И хотя они резко расходились во взглядах на моральный облик войны, на сотрудничество с государством и, позднее, на выбор, который после начала «холодной войны» предстояло сделать художникам и писателям за пределами советского блока, Комфорт был убеждён, что на самом деле они с Оруэллом – за одно: против авторитаризма и за общество, основанное на совместном труде и общежитии, а не капитализме с зарвавшейся властью государства.

В большинстве своём он был прав. Однако в 90-х стало известно, что в последние годы жизни, когда стало понятно, что «холодная война» затягивается, Оруэлл составил список именитых личностей, имевших, по его мнению, просоветские или недостаточно антисоветские взгляды. Этот список он передал сотруднику отдела пропаганды министерства иностранных дел. В него вошли писатели и экономисты, политические деятели и радиоведущие, а также знаменитости – например, Чарли Чаплин и Майкл Редгрейв.

Одним из имён в списке было и имя Алекса Комфорта. «Пацифист-анархист, – пометил Оруэлл. – Главное – антибританские настроения. Субъективно – прогерманские взгляды во время войны, по темпераменту, кажется, склонен к тоталитаризму. В нравственном отношении недостаёт отваги. Покалечена рука. Очень талантлив».

Созданный образ Комфорта, объективно рассуждая, значительно расходился с реальностью. Он не испытывал «антибританские настроения», а только сильно критиковал британское правительство. Он никоим образом не поддерживал Германию и уж тем более, будучи анархистом, не был склонен к тоталитаризму. Выступая открытым оппонентом правительства во время войны, он был готов поставить на карту многое во имя того, во что верил.

Никакие из других документов, полученных из министерства иностранных дел в последующие годы, не дают основания полагать, что карьера Комфорта, равно как и кого-либо ещё из составленного Оруэллом списка, каким-либо образом пострадала, или что о существовании этого списка было известно кому-либо за пределами данного департамента. Некоторые включённые в список имена были преданы огласке в 1998-м, однако полный текст документа, включающий имя Комфорта, был опубликован министерством только в 2002-м, через два года после его смерти. В 1991-м он перенёс обширный инсульт и остаток дней провёл под медицинским наблюдением; сын Комфорта убеждён, что его отец не знал, что Оруэлл внёс его имя в свой список.

Однако публикация списка стала сенсацией. Как автор «1984», к слову, только за шесть месяцев до этого закончивший работу над антиутопией, мог совершить нечто, настолько напоминающее сталинские идеологические разоблачения? Может быть, у Оруэлла самого имелись авторитарные наклонности? Или ненависть к советской тирании затуманила его способность здраво мыслить? Сыграла здесь роль его смертельная болезнь или же старая романтическая привязанность?

Некоторые имена в списке были личными врагами Оруэлла – например, один из тех, с кем он работал на «BBC» и кто, возможно, пытался помешать выходу в печать «Скотного двора». Однако, помимо ответов на нападки со стороны Оруэлла в прессе, Комфорт не делал писателю ничего плохого, и, кроме того, существует много доказательств, что Оруэлл относился к Комфорту с уважением. Они обсуждали «1984», когда роман находился ещё на начальных стадиях разработки, и некоторые произведения, написанные Комфортом в последние годы войны и после, отражают похожие идеи и опасения. Их переписка, возможно, послужила основой и для написанного Комфортом в 1950-м году трактата «Полномочие и преступление в современном государстве», посвящённом патологии государственной власти, который как бы венчает роман Оруэлла.

При ближайшем рассмотрении, перипетии отношений Оруэлла, которого зачастую считают если не мирским святым послевоенной литературы, то уж точно образцом этической нравственности, и Комфорта проливают свет на противоречивую, но в то же время более человечную сторону писателя. Его взгляды менялись, он мог быть бесчувственным к людским страданиям и несправедливым к своим идеологическим оппонентам, и он совершил роковую ошибку, уравняв «холодную войну» против Советского союза с войной против фашизма.

Но он также написал «1984», в котором изобразил новую, устрашающую форму существования государства, выходящую за рамки существующих идеологий, – государства, в котором искусно поддерживается ситуация вечного кризиса, что не даёт отдельным личностям искать «единственно возможный выход» – и это именно то, что происходило в ходе «холодной войны», а затем – борьбы с терроризмом. Комфорт кажется более строгим приверженцем своей идеологии, склонным к осуждению тех, кто искренне считал, что единственный способ победить Гитлера – вступить в армию.

Общее между ними – глубокое убеждение, что вовлеченность в политическую жизнь – это нравственный долг (в особенности для художников и писателей) и склонность оценивать политические события в первую очередь сквозь призму нравственности. Именно поэтому они так рьяно и иногда несправедливо нападали друг на друга во время войны; и именно поэтому, обнаружив, что имеют общие заботы и опасения, они стали друзьями. Оруэлл не упомянул бы Комфорта в своём списке для министерства иностранных дел, если бы ему было всё равно, что тот думает, пишет и пропагандирует.

Они оба не были обеспокоены исключительно войной с Германией и разумной стратегией поведения в сложившейся ситуации. Их волновала судьба мира, который будет создан после этой войны, – под властью ещё более мощного государственного аппарата, с ещё более устрашающим оружием. Они опасались возникновения могущественной элиты, которая постепенно наловчиться превращать массы из активных участников политического процесса в пассивных наблюдателей. Что можно противопоставить этому? Оруэлл опасался, что анархизм и пацифизм могут привести только к пораженчеству, отстранённости и, возможно, не совсем уж пассивной покорности; Комфорт считал, что сотрудничество с государством обязательно закончится принятием его методов и подчинением «преступникам», находящимся у власти.

И для Оруэлла, и для Комфорта это были не просто теоретические размышления – они отражали события, происходившие буквально на глазах у писателей – в военном Лондоне. И с тех пор они ничуть не потеряли актуальности, так как приёмы ведения войны и массовые убийства приняли куда более механизированный, обезличенный характер, а сами войны стали скрываться за эвфемизмами «действия полиции», «борьба с незаконными вооружёнными формированиями» и «мероприятия по формированию государственности». С началом каждой новой, якобы «хорошей войны» – организованных США вторжений в Афганистан и Ирак, ввода международных войск в Ливию с целью свержения Муаммара аль-Каддафи, поддержанной США войной Саудовской Аравии против исламистских повстанцев в Йемене, – этот конфликт обостряется, приобретая более сложные и неоднозначные формы, и это значит, что вопросы, поднимаемые Комфортом и Оруэллом, должны обсуждаться вновь и вновь.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ