24 марта 2018 г., 11:18

4K

Как я купилась на мифологию белых из «Унесенных ветром»

42 понравилось 9 комментариев 7 добавить в избранное

Сначала я думала, что очень похожа на Скарлетт О’Хару. Потом я поняла, что никогда не буду такой, как она. К сожалению, я была права в первом случае.

Автор: Мег Элисон (Meg Elison)

Я обожаю перечитывать книги. И всю жизнь обожала. Привычка родилась из необходимости: я росла в бедности и мы постоянно переезжали. Книги, которые я собирала, были куплены в комиссионных магазинах за пятьдесят центов в мягкой обложке или за целый доллар в твердой. Я старалась выбирать книги потолще, которых хватит надолго. Временами, находясь вдали от школы или библиотеки, когда я оставалась без свежих поступлений, я перечитывала самые лучшие из них.

Унесенные ветром была одной из самых толстых книг, что когда-либо попадались мне на глаза, не считая историю или Библию. Я слышала это название раньше из разговоров о фильме. Темноволосые любовники, изображенные на обложке в обрамлении языков пламени, выглядели сексуально. Моей матери никогда не хватало времени контролировать, что я читаю, так что уже в девять лет я с головой погрузилась в эпопею Маргарет Митчелл о гражданской войне Севера и Юга.

Хотя в ней не было ничего исключительного. Написанный в 1936 г., роман «Унесенные ветром» предвосхищает концепцию янг-эдалт литературы, а возможно, даже саму идею янг-эдалта. К моменту начала повествования Скарлетт О'Хара — это шестнадцатилетняя девушка, запутавшаяся между двух культур, стоящая на пороге величайшего приключения в ее жизни. Если это не янг-эдалт, то я не знаю, что тогда. Роман следует самым распространенным конструкциям жанра: Скарлетт не красавица, не считая того, что вообще-то да. Она разрывается между двумя поклонниками, оба очень привлекательны, но находят отклик в разных сторонах ее натуры. Она противостоит непреодолимым обстоятельствам и обладает такими сильными качествами, о которых не догадывалась. А также показывает удивительную осведомленность в том, чему ее никогда не учили: математике, ведении бизнеса, стрельбе опытному солдату в лицо. Скарлетт О’Хара это Китнисс Эвердин в кринолине.

Я влюбилась в эту книгу. Отождествлять себя со Скарлетт легко: этот своенравный, ловкий и очень эмоциональный манипулятор весьма искусно изображает жертву. Она презирает общественные условности и ограничения, выходя за рамки, установленные для нее обществом и занудным семейством. В эту пору расцвета, между детством и юностью, она будто котенок. Короткие сексуальные сцены манили обещаниями того, что должно было произойти в моей собственной сексуальной жизни. Я читала эти сцены тем восхитительно вороватым способом, как все дети, пытаясь извлечь основные механизмы процесса из цветистых эвфемизмов. Я плакала над личными и глобальными трагедиями в жизни Скарлетт как над своими. Я попалась.

Первые несколько раз я прочитала «Унесенных ветром» так, как и читают книги дети: невинно и бесхитростно. Я еще не понимала, как оценивать утверждения или предположения в художественной литературе, различать по авторскому тону, что она ценит, а что презирает. У меня еще не было инструментов, чтобы понять расистское содержание книги или осознать мою непохожесть на Скарлетт О’Харой. Я была ею, а она была мной, вот и все. Я вступила с этой книгой в подростковый возраст как с Сортировочной Шляпой. Подобно тому, как люди делят своих друзей по факультетам из Гарри Поттера , чтобы решить, кто из них из Слизерина или Гриффиндора, я делила знакомых девчонок на Скарлетт и Мелани, а мальчишек на Эшли и Реттов. Пуффендуйцами для меня были второстепенные персонажи: Индия Уилкс и Чарльз Гамильтон.

Я возвращалась к «Унесенным ветром» в подростковом возрасте, и уже будучи молодой женщиной, как и Скарлетт в первой части книги. В тот раз мне было это необходимо, ведь я потеряла свой дом. Уже не в первый раз. Я сбилась со счета, сколько раз нас выселяли, иногда официально арендодатель, иногда неформально – семья или очередной партнер матери, но на данный момент мне этот процесс был хорошо знаком. Я запихивала все что можно в свой рюкзак и была готова навсегда покинуть это место. Поэтому в доме я осталась последней. Дружок моей матери, владелец квартиры, уехал на выходные, дав понять, что по возвращении не желает видеть ни следа моей матери и ее ребенка. Она должна была забрать меня, когда я закончу собираться.

Она не забрала.

Электричества не было и буфет был пуст. Хотя к таким условиям мне было не привыкать. Не поужинав, я улеглась на кушетку в дальней комнате, зажгла свечу и начала читать. Самой верхней книгой в рюкзаке были «Унесенные ветром».

На этот раз я отождествляла себя со Скарлетт в послевоенные годы в Таре. Ведь она голодала. Ей пришлось собирать хлопок, чтобы выжить. Она взвалила на свои плечи заботу о психически больном отце и после смерти матери фактически осиротела. У нее не было ничего, кроме ее неукротимого духа, благодаря которому она прошла через все испытания и добилась процветания.

По крайней мере я помнила так.

Вместо этого, впервые, Скарлетт начала меня раздражать. Я увидела, насколько привилегированной она была. У нее были дом и ферма, которые никто не мог отобрать, даже сборщик налогов. У нее были практически рабы, которые помогали в работе по дому и по непонятным причинам были преданны ей, будто бы она была их собственным ребенком, а не двух богатых белых людей. У нее была любящая семья, в том числе неизменно добродушная невестка, Мелани Уилкс, которую она презирала.

Когда я впервые прочла «Я никогда больше не буду голодать», я плакала. Я была маленькой феминисткой и видела только упрямую храбрую женщину, следующую за своими амбициями и отказывающуюся страдать от прихотей изменчивой фортуны.

На этот раз мне было смешно. Да, Скарлетт упряма. Да, по существу она решила прибегнуть к секс-бизнесу, чтобы сохранить свою собственность. Но она и понятия не имела, что она все еще принцесса в разрушенном королевстве. Когда Скарлетт после сделанного заявления подсчитывает свои активы, у нее появляется холодный взгляд ювелира, оценивающего дефектную драгоценность: у нее есть привлекательность, пара алмазных сережек и пара бархатных штор, висящих в доме. Причем ее поместье, стоимостью в один миллион долларов, населенное и обслуживаемое тремя бесплатными рабами, не включено в этот инвентарь, даже когда она планирует собрать всех вместе и переехать в Атланту, чтобы выйти замуж по вышеупомянутому расчету. Она так ослеплена своей привилегированностью, что даже в таком разоренном состоянии не видит реального положения вещей: всем этим она обязана только своему положению.

При свете свечи я смеялась в доме без отопления, в то время как снаружи шел снег. Мой смех эхом разносился в пустой темноте, где ни семья, ни друзья не могли услышать меня. И уж конечно, никакая домашняя прислуга не явилась поинтересоваться, что случилось, не нужно ли мне немного виски или теплого молока, чтобы успокоиться?

Я не Скарлетт О’Хара. И никогда не буду. Она была просто еще одной богатенькой стервой, которая и понятия не имела, как ей повезло.

Я вновь прочла роман в колледже, в моем собственном послевоенном периоде. Я сбежала из старших классов и провалилась на поступлении. Периодами я бывала бездомной, читая «Унесенных ветром» в свете звезд, просачивающемся сквозь листву оливковой рощи, и надеясь не попасться на глаза копам. Когда я была голодна, я читала отрывок о голоде Скарлетт в послевоенной Таре, где она мечтала о пиршествах прошлого. Я могу прочесть этот отрывок наизусть:

Как беспечно относились они тогда к пище, как были расточительны! Булочки, кукурузные оладьи, бисквиты, вафли, растопленное масло – и все это только к завтраку. А потом блюдо с ветчиной – на одном конце стола, блюдо с жареными цыплятами – на другом, и тут же тушеная капуста в горшочке, обильно залитая соусом, отливающим жиром, горы фасоли на ярком цветном фаянсе, жареная тыква, тушеная бамия, морковь в сметанном соусе, таком густом, что его можно резать ножом. И три десерта, чтобы каждый мог выбрать, что ему больше по вкусу: слоеный шоколадный пирог, ванильное бланманже или торт со взбитыми сливками. При воспоминании об этих яствах слезы выступали у нее на глазах, остававшихся сухими перед лицом войны и перед лицом смерти, и тошнота подымалась к горлу из пустого, вечно урчащего от голода желудка.

(Перевод Т.Озерская)

Я бы обсудила мою собственную расточительность: холодные остатки картошки фри, что я выбросила, когда они потеряли съедобный вид, или обгорелая корка размороженной пиццы, выброшенная в мусор. Я читала этот отрывок снова и снова, вспоминая об обедах в честь Для Благодарения, которые устраивали родители моих друзей и на которые меня приглашали из жалости. А работа в фаст-фуде включала в себя обеды по сниженной стоимости в течение смены. Когда я поняла, что Скарлетт просто избалованный ребенок, назад пути уже не было. Но, по крайней мере, я могла страдать от голода вместе с О’Харой, а не в одиночку.

Мне не приходило в голову задуматься, насколько были голодны ее рабы. Если сами домовладельцы страдают от нехватки пищи, то как это сказывается на тех, кто и так всегда получает крохи со стола? Я была голодна так же, как и Скарлетт: не считаясь с другими.

В общественном колледже я научилась сначала критическому чтению, а затем читать как писатель. Я начала разбирать решения, к которым приходит Митчелл. Поскольку мое расовое осознание еще только формировалось, я стала воспринимать «Унесенных ветром» как лакмусовую бумажку в культуре белых. Я замечала почтительные отсылки к ним в других произведениях: в «Повелителе приливов» и «Божественных тайнах сестричек Я-Я». Следующее поколение писателей Юга поддержало и закрепило звание Митчелл как хранителя самобытности Старого Юга. При этом они помогали сохранить миф о счастливых рабах, тех, благодаря которым эта история развивалась, при том что они даже не были главными героями.

Другие произведения, действие которых происходит в том же мире, точно так же не смогли разобраться в зависимости книги от белых. Полный провал во всех смыслах слова, эти жалкие толпы Скарлетт и Рэттов Батлеров были всего лишь бледными подделками качественной прозы Митчелл. В этих фанфиках точно так же не предпринималось никаких действий, чтобы продвинуть сюжетную линию хоть кого-либо из чернокожих персонажей за пределы их подчиненных ролей в оригинале. Одна только запрещенная пародия Элис Рэндолл «Ветер стих» хоть что-то сделала в этом направлении, приняв на вооружение наследие Митчелл «делать все, что в твоих силах», чтобы попытаться остановить расовые реконстектуализации и издевательства над оригинальным романом.

Именно в чтении подобных книг я и начала замечать иронию в своей любви и неприязни к Скарлетт О’Хара. Я не была ею, я не была рождена столь привилегированной, рабовладелицей, богатой вдовой, у которой было все для успеха во время единственного несчастья, что пришлось на ее долю. Как бедная белая женщина, я больше была похожа на несчастную соседку О’Хары, Эмми Слэттери, предпринявшую неудачную попытку купить Тару, когда Скарлетт не везло. Как толстая женщина, работающая в сфере общественного питания и ручного труда, я была похожа на Мамушку, которая обрела свое достоинство силой воли, под ярмом жуткого гнета. Как человек, добившийся всего своими руками, я была как Рэтт Батлер, который заработал себе на жизнь азартными играми и отринул моральные устои своей культуры, чтобы жить свободно в свое удовольствие и напиваться, когда пожелает.

Только я не была ни одним из этих персонажей. На самом деле, я была именно Скарлетт О’Харой.

Когда я читала книгу в последний раз, я была старше, чем когда-либо будет Скарлетт. Роман заканчивается, когда ей 28 лет, она нерадивая мамаша троих детей, один из которых умер, живущая отдельно от мужа. Она так и не повзрослела, и ничему не научилась на своих ошибках. Она все так же избалована, утверждая в финале книги, что получит все, что хочет. Потому что она никогда не знала жизни, где этого не происходит.

Перечитывание – это своеобразный способ встретиться с вашими прошлыми я, аккуратно спрятанными между страниц, подобно засушенному весеннему цветку или осенним листьям. Если вы честны и у вас хорошая память, то они будут говорить с вами, как если бы этот истрепанный томик был вашим собственным дневником. Когда вы проживали эту историю в последний раз, вы были кем-то еще. Вот почему теперь, когда я прочитала «Унесенных ветром» более ста раз в течение тридцати лет, они содержат много, много версий меня.

В них есть мое самое юное осознание себя, которое только начало испытывать вожделение и сомнения и принимать тот факт, что я подчинена мирозданию. В ней есть мое подростковое я, запутавшееся, уставшее от бездомности и одиночества, ищущее выход. Даже если этот выход сделан как под копирку со Скарлетт – выйти замуж молодой ради того, чтобы сладко есть и мягко спать. В ней есть и рассвет моего взрослого самосознания, когда я наконец увидела, как выстроена эта история, она всегда держит Скарлетт в фокусе, лишая персонажей-рабов хоть какого-либо подобия человеческих качеств в повествовании.

В итоге, когда я читала ее в последний раз, я наконец смогла справиться со своим привилегированным положением и тем вкладом, что я всю жизнь вносила в превосходство белых. Стыдно сказать, но я не понимала, насколько правдив архетип пустой и подлой Южной Красотки, пока в 2014 году не увидела карикатуру, на которой изображена одна такая красотка в юбке на кринолине, составленном из рабов. Я полагала (как большинство белых либералов часто полагают), что была достаточно хороша, была достаточно анти-расистом, что я больше не верила в расистские выдумки, не извлекала преимуществ из рабства и структурных форм неравенства, которые следовали за ним в моей повседневной жизни. Это тоже расистская выдумка. Мне понадобилось слишком много времени, чтобы понять, что даже мой оптимизм был подарком, который помог мне двигаться к лучшей жизни.

Американским школьникам преподают санированную версию их собственной истории, которая четко соответствует «Унесенным ветром». Нас заставляют поверить, что многие рабы были счастливы, с ними обращались как с членами семьи, и они были привезены из Африки как «рабочие». Нам говорят, что у всех равные права с 1776 года, и все свободны с 1865 года, приукрасив на скорую руку борьбу 1965 года видео с Мартином Лютером Кингом, провозглашающим об устранении расизма, чтобы Обама мог быть избран в 2008 году. Мои поздравления, это Америка эры пост-расизма! Нас учат, прямо и косвенно, что любой, кто говорит иначе, тот просто жалуется, потому что у всех трудная жизнь.

Поскольку продукт этого мифа рассматривается как истина, а политика беспредела, бесправия и жестокости – наследие этой Американской мифологии, все белые американцы являются соучастниками. Мы все Скарлетт О’Хара. Некоторые из нас это Скарлетт О’Хара в ее самой богатой и наиболее злобной ипостаси: Иванка Трамп в бальном платье, считающая себя любимым ребенком человека, добившегося всего своими силами. Другие — это Скарлетт после войны, составляющие список своих преимуществ и не замечающие, что более чем половина из них является продуктом грабежа.

Когда я вспоминаю о том, как восстала из пепла разрушенной жизни и поздравляла себя с тем, что мне удалось вырваться из бедности, поступить в колледж, лелея свою заслуженную гордость, то понимаю, что долгие годы не осознавала, как много удачи мне выпало на жизненном пути. Это было мое незаслуженное преимущество. Двери были открыты для меня, в то время как для других они оставались закрыты, потому что я белая. Потому что я не инвалид. Потому что я не трансвестит. Я много работала, так же, как и Скарлетт. Но мне потребовалось увидеть ее невежество, чтобы осознать, что я точно так же прошлась по чьим-то головам, чтобы достичь этих высот. Проблема большинства белых американцев в том, что мы никогда не смотрим вниз.

Я прочитала «Унесенных ветром» больше ста раз. Я видела бесчисленные истории и видео, которые пытались объяснить, кто эти злые бедные белые люди, что выбрали Трампа и настаивают на пограничных стенах, верят, что аборт — это убийство и голосуют раз за разом снова и снова, чтобы оставаться в бедности, лишь бы их черным соседям было хоть немного хуже, чем им самим. Я провела свою жизнь с белыми феминистками, которые читали «Унесенных ветром» всего один раз и никогда не проникали дальше поверхностного впечатления: каким первопроходцем была Маргарет Митчелл! Скарлетт О’Хара попала в цель! О’Хара – это образец для временно находящегося в стесненных обстоятельствах миллионера: в грязи и бедности, но все же по праву рождения лучше, чем вы. «Унесенные ветром» продают миф о белом человеке, добивающегося всего своими силами, в качестве романтической реальности для белых. Они делают это уже почти столетие, эту книгу можно обнаружить в каждом книжном магазине, каждом дисконт-магазине и в каждой библиотеке в Америке.

Чтобы осознать расизм, в котором вы воспитывались всю жизнь, требуется немало потрудиться. Для этого нужно перечитывать книги, которые вам дороги. Нужна грамотность и критическое мышление, нужно уметь слушать людей всех цветов, чтобы понять, что не только «Унесенные ветром» выдумка, но и большая часть ваших знаний. Ваша семейная история тоже выдумка. Ваши школьные учебники – выдумка. И ваше представление о себе тоже выдумка. Все мы должны прочесть себя больше чем один раз. Мы должны корректировать и редактировать самих себя. Мы должны переписывать себя каждый день. Мы должны учиться отделять правду от вымысла в фальшивых новостях. Это грандиозная задача, и большинство из нас потерпит неудачу.

Дети и взрослые продолжат выбирать эту книгу, чтобы прочесть ее впервые. Прямо сейчас «Унесенные ветром» находятся в руках какой-то маленькой девочки, и она видит мир глазами Скарлетт О’Хары.

Я надеюсь, она вернется и перечитает эту книгу снова.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ

Источник: ELECTRIC LIT
В группу Клуб переводчиков Все обсуждения группы
42 понравилось 7 добавить в избранное

Комментарии 9

прям первородный грех современности - "чувствуй вину, потому что ты белый"

"Временами, находясь вдали от школы или библиотеки, когда я оставалась без СВЕЖИХ ПОСТУПЛЕНИЙ, я перечитывала самые лучшие из них". "Свежие поступления" как-то не очень вписываются в этот контекст. М. б., лучше было бы просто "без новых книг" ("without fresh books")?

Tatyana_Leshkevich, да, может быть, но видимо мозг зацепился за слово фреш и уже не мог без него обойтись) обычно я стараюсь рассмотреть другие варианты, но обдумать каждое слово не всегда хватает упорства. спасибо вам за внимательность!
а вы тоже переводите? мне интересно как это происходит у других, обсудить всякие тонкости и замечания я бы тоже была рада. можно в личку, если есть желание

В статье упоминается фильм "Повелитель приливов". А есть ещё книга, по которой он снят - Принц приливов . Одна из моих любимых.

Эти несчастные привилегированные белые уже и до Скарлетт добрались. Просто удивительно, как эти борцы на всех и вся не учитывают разницу менталитетов длиной почти в 100 лет. И при чем тут расизм? Не об этом книга, господи боже. Глупо считать, что Скарлетт была расистской только потому, что жила так, как жили тогда все на протяжении уже очень долгого времени.

VaydaClammiest, Просто беда в том, что сейчас такие вещи как объективность или истина никому не нужны. Оно и раньше всех мало волновало, а сейчас маразм уж вовсе достиг критической точки. Левачество, одним словом.

У Маргарет Митчел есть прекрасная цытата, которая очень хорошо описывает тему статьи - "Быть непохожей на других это грех, который не прощает ни одно общество. Посмей быть непохожим на других – и тебя предадут анафеме!" А ведь нужно просто осоводить себя от рамок общества

Точно. Феминизм - много хуже расизма. надуманное течение, разжигающее межполовую ненависть...

Стерва Скарлетт или не стерва, а Тару отстояла. И Мелли в самый критический момент не бросила. И детей малолетних вытащила. Автору не дают покоя снятые портьеры. А мне не даёт покоя марш-бросок до Тары. Когда в шелку и бархате воспитанная молоденькая девчонка впрягается в телегу вместе с лошадью. Да, у неё оставалось кое-что от прежних богатств. У многих её ровесниц из её круга кое-что да оставалось. Но они сломались, а Скарлетт - выстояла. Да и не такая уж была она нерадивая мать. Ни один из её детей вообще-то не голодал. Единственное. что можно было поставить Скарлетт в вину, так это полное отсутствие патриотизма.
Мамушка обрела достоинство под ярмом жуткого гнёта? ЩИТО, БЛТЬ?
Эмми Слеттери несчастна? Да ладно! Собственно она и перезаражала всю семью Скарлетт оспой. А потом попыталась за бесценок оттяпать Тару, выставив всех. вероятно, на улицу. Хотя ведь именно мать у Скарлетт её от оспы откачивала. Это не подлость, кстати?