The New Yorker: Нил Гейман реанимирует скандинавскую мифологию, и Локи снова становится одним из самых очаровательных персонажей

Автор: Кэти Уолдмен

Боги и богини Олимпа все еще живы, они оставили свой след во всей нашей литературе, искусстве и кинофильмах. (Сегодня на улице я увидела фургон с нарисованным на нем Гермесом, который держал в руках букет, преподнося его клиентам Florists Transworld Delivery.) Чего нельзя сказать с такой же уверенностью о богах скандинавской мифологии, несмотря на труды Вагнера , Marvel и Толкина (чьи эльфы и гномы во многом заимствованы из исландских Эдд). Как мало текстов дошли до нашего времени – всего лишь несколько средневековых манускриптов, написанных после того, как христианство вытеснило суровую религию Севера. ( Снорри Стурлусону , автору Младшей Эдды , так же как и описанному им пантеону, не повезло в жизни: зять убил его ради политической выгоды.)

Эти тексты тринадцатого века рисуют только часть картины – асов, что живут в Асгарде, твердыне божеств. Мы знаем лишь отрывками об инеистых великанах и других обитателях скандинавских девяти миров, чуждых, собранных из ледяных осколков из мест повышенной унылости и величия. Вот корабль, сделанный из цельных ногтей мертвецов. А первые предки асов рождаются не от каких-то других высших богов, а от безрогой коровы неизвестного происхождения, которая лизала глыбу льда до тех пор, пока лёд не приобрел форму головы, а затем и остальных частей тела. Первые люди были созданы из бревен ясеня и вяза, которые приливом принесло к берегу моря. Их вырезал Один, самый главный и старший из Асов, который должен будет позже пожертвовать «себя самому себе» на виселице на Мировом Древе, чтобы постичь божественную мудрость в полной мере. (Зачем это нужно было? Откуда он знал что делать? Эта космология такая непостижимая и жестокая.)

С помощью Скандинавских богов Нил Гейман пытается осовременить такие мифы под наш век. Гейман, писатель в жанре фэнтези и комиксов, также мастер игры с символами и их адаптацией, уже завоевал популярность благодаря очеловечиванию богов. (Его бестселлер Американские боги , изданный в 2001 году, реинкарнировал Одина как обманщика со стеклянным глазом, а комикс Песочный человек глубоко проникся мифологическими темами.) Гейман вводит лихое озорство и суровое очарование в традиционную скандинавскую мифологию как свою точку зрения, что вполне соответствует его писательскому стилю. Его асы используют современную речь. («Заткнись, Тор».) и ритм Джека Кёрби, художника и редактора комиксов Marvel («Что-то у меня скверное предчувствие насчет всего этого»). Их разговоры остры, но окружают их лишь сырость и необитаемые просторы. Как и в «Американских богах», жестокость Нила Геймана в «Скандинавских богах» кажется легкомысленной, мультяшной и отдаленной, но так только кажется.

«Скандинавские боги» использует необычный, почти детский тон, который сразу направляет мысли в нужное русло:

Хёнир был высок и пригож собою – ни дать ни взять король. Когда с ним был Мимир, Хёнир еще и говорил, как король, и принимал мудрые решения.

Дети и взрослые, для которых предназначена эта простая проза, не могут понять: или вся книга рассказана Тором, который умом не блещет, или это хитрый ход, приглашение сравнить скромность языка с глубинами остроумия текста и хитростями, которые он может скрывать. Возможно, рассказчик «Скандинавских богов» на самом деле Локи, виртуозный обманщик со шрамами на губах.

Локи – и его поддельная невинность, мечущийся разум и повседневная жестокость – больше, чем просто самый очаровательный персонаж, он еще и главный умник. У Олимпийцев часто были четкие человеческие мотивации: страсть, зависть, гордость. Импульсы, движущие асами, зачастую непонятны, что как раз характерно для Локи, друга и врага Асгарда. Это Локи добыл для богов их главные сокровища – копье, что всегда попадает в цель; молот, который никогда не сломается. И это Локи породил монстров, которые уничтожат мир. Конечно, со стороны современного читателя может показаться, что некоторые из асов ведут себя невменяемо, даже скандинавским верующим правители Асгарда казались капризной, негостеприимной силой Вселенной. Мы встречаем их сквозь фьорды времени и пространства. (И Гейман более терпелив к их некой отчужденности, чем фильмы Marvel, которые предпочитают создавать слабую дружбу между героями и аудиторией.) В предисловии Гейман жалуется на отсутствие деталей о скандинавских богинях, включая вспыльчивую Фрейю и Идунн, хранительницу вечной молодости. Его «приближенный к тексту, но творческий подход» к переводу источников, как он однажды сказал Джейкобу Брогану из Slate, не позволил ему создать абсолютно новый материал. Но автор постарался выгоднее и полноценнее показать женских персонажей. Извинения Геймана были бы простой отговоркой, если бы каждый из персонажей так и не остался бы таким мучительно далеким, как неуловимый дракон, которого освобождает Один, чтобы тот «скользил по волнам и плыл вдоль волн».

В одном аспекте скандинавские боги и богини, редко настолько же реалистичные, как Олимпийцы, все же более человечны. Они умирают. Как пишет Гейман, в Рагнарёк армия гигантов, огненных демонов и подземных духов снизойдут на Асгард. Вселенная «погибнет в пепле и наводнениях, во тьме и во льду», и асы падут один за другим. В эссе для Guardian Урсула Ле Гуин подчеркнула необходимую мрачность Эдд. «Иудаизм, христианство и ислам – божественные комедии, – отметила она. – Они могут быть наказанием для грешников, но они обещают спасение. А скандинавская мифология больше божественная трагедия». В своем отказе от всякого бессмертия исландские мифы погружаются в чуждый величественный мрак, который не может преодолеть ни один человек. Боги не символизируют вечную жизнь. Они предлагают кое-что другое – принять собственную смерть так, чтобы это запомнилось.

Такой театр апокалипсиса может казаться неподходящим для Геймановской физики Безумных мелодий (Looney Tunes), для его восторга в определении насилия для комикса, с его эффектом ненастоящих ран. Апогеем бесчувственности текстов-источников становится нигилистическое осознание, что эти замечательные персонажи, как и все мы, живут за счет заимствованного времени. Гейман, который всегда говорит, что «жизнь всегда для кого-то заканчивается», кажется, пытается лишь частично смягчить эту реальность. Когда начинаешь изучать скандинавскую мифологию, есть некоторые истины, которых не избежать, даже если постараешься сделать это из любви к персонажам.

Автор заканчивает свой рассказ на ноте хрупкой надежды, описывая время после апокалипсиса, когда «зеленая земля восстанет вновь». Некоторых выживших выбросит на берег: Бальдра, бога красоты, и двух сыновей Тора. Они найдут старые шахматные фигурки асов, мерцающие в траве, и эти фигурки будут похожи на падших богов.

Вот Тор со своим молотом. Вот Хеймдалль, подносит рог к губам.

Это не полное воскрешение – подобная шахматная метафора предполагает, что войны и влюбленности асгардцев не больше, чем просто игра. Игру гораздо легче перенести, чем трагедию. Пусть Гейман и не может остановить тьму, он все еще может насвистывать в темноте.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ