Как моя книга оказалась в списке «мастрид» Дэвида Боуи

Автор: Руперт Томсон

Большую часть 1997 года я провёл в Риме, живя в маленькой квартирке на первом этаже. Однажды утром дома раздался телефонный звонок. На том конце провода оказался нью-йоркский представитель журнала «Интервью». Звонивший мужчина рассказал мне, что у них родилась гениальная идея провести целую серию интервью, в которых очень известные лица опрашивали бы людей куда менее известных. Сомнений в том, какая роль выпала на мою долю, у меня не было, поэтому я лишь спросил: «И кто будет моим интервьюером?» Звонивший ответил: «Дэвид Боуи».

Я чуть не упал со стула.

В период с 1969 по 1984 годы я просто с ума сходил по Боуи. В течение этих 15 лет я скупал все его альбомы, стоило им только появиться в продаже. Я наизусть знал тексты всех его песен. Я был так сильно влюблён в его музыку, что пообещал себе никогда не встречаться с Дэвидом Боуи вживую, боясь, что реальность может меня разочаровать. Каков идиот, правда?

В те годы Боуи контролировал мою жизнь на все сто процентов. Макияж, умение привлечь к себе внимание, андрогинность – Боуи был тем, кто позволил нам примерить на себя сотни ролей, позволил нам быть теми, кем мы хотим быть. Кто знает, решился бы я сразу после окончания университета бросить всё и полететь в Соединённые Штаты, если бы не слушал целыми днями его классический альбом Alladin Sane (1973). Сам я в этом, честно говоря, сомневаюсь. Дэвид Боуи стал автором саундтрека очень важной части моей жизни.

«Почему вы выбрали Дэвида Боуи?» – поинтересовался я у представителя журнала, когда отошёл от первого шока.

«Потому что он без ума от вашей книги “Нападение”», – ответил он.

Представитель журнала пообещал вскоре снова позвонить мне, и я терпеливо ожидал его звонка. Дни шли один за другим, превращаясь в недели, а телефон по-прежнему молчал. Интервью так и не состоялось. Мне не представилось случая встретиться – или хотя бы поговорить – с Боуи.

В своей краткой автобиографии, опубликованной в 2010 году, я упоминаю артиста несколько раз. Среди этих упоминаний есть и рассказ о насквозь пропитанном водкой позднем вечере, проведённом за просмотром документалки о последнем шоу Зигги Стардаста в Хаммерсмит Одеон. По этой причине мне показалось, что было бы неплохо отправить ему копию своей книги. От женщины, управлявшей нью-йоркским офисом Боуи, мне даже пришло подтверждение о том, что книга дошла до адресата. И, хотя от самого певца никакого ответа не было, женщина уверила меня, что «мистер Боуи» получил книгу. «Вспомнил ли он обо мне?» – размышлял я тогда. А 3 года спустя появился его список «100 книг обязательных к прочтению» – и я был просто поражён, увидев в нём «Нападение», мою книгу!

Книжный клуб Дэвида Боуи, основанный Данканом Джонсом в память об отце и его любви к литературе, кажется по-настоящему правильной и глубокой идеей, особенно если учесть, что участники клуба будут обсуждать одну из книг, из того самого списка «обязательно к прочтению», составленного самим Боуи. Очень интересно понаблюдать за тем, как отзовутся члены новоявленного читательского клуба о таких книгах из жанра контркультуры, как «Личины сексуальности» Камиллы Палья или «Таинственный поезд» Грейла Маркуса , или же о таких классических произведениях как «Последний поворот на Бруклин» Хьюберта Селби или «Заводной апельсин» Энтони Бёрджесса . И, как знать, возможно, в один прекрасный день, они доберутся и до моей книги «Нападение».

За те 30 лет, что я занимаюсь писательством, мне приходили очень тёплые письма от самых разных людей, среди которых были Лив Ульман , Тобиас Вульф , Джон Кейл (John Cale – рок-музыкант, был участником американской группы The Velvet Underground – прим. пер.), Саманта Мортон (Samantha Morton – английская киноактриса), Филип Пулман и Баджи (Budgie) – барабанщика группы Siouxsie and the Banshees (к слову, это было моим первым письмом от фаната – написанное на тёмно-синей почтовой бумаге, отправленное из Западного Берлина). Но, как и прежде, мой день становится чуточку ярче, когда кто-то говорит о том, что ему нравится читать то, что я написал. И личность говорящего значения не имеет, поскольку все читатели одинаково важны. Чтение, с этой точки зрения, служит великим уравнителем. И, на самом деле, книга только выигрывает от того, что её читают совершенно разные люди. Только так она становится ещё более ценной и загадочной. Как сказал русский кинорежиссёр Андрей Тарковский : «Книга, прочитанная тысячами людей, это тысячи разных книг».

Тем не менее, получить одобрение своей работы от человека, бывшего моим героем, иметь возможность вообразить, как он перелистывал страницы, читал то, что написал я, как построенные мной предложения находили отзыв в его сердце, – о таком я и мечтать не мог. Я не избалован огромным количеством наград, но, как однажды сказала мне Лайонел Шрайвер , когда речь зашла о том, что многих людей не спешат оценить по достоинству: «Зато ты получил одобрение самого Боуи. Лишить тебя этого никто не сможет». Она на секунду замолчала, а затем добавила: «Это будет с тобой до конца твоих дней».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ