Почему мы забываем большую часть прочитанных книг и просмотренных фильмов?

Автор: Джули Бек

Памела Паул помнит о прочитанных книгах в большей степени испытанный ею опыт, нежели сам текст. «Я почти всегда помню, где я была, саму книгу. Помню физический объект, — говорит Памела, редактор The New York Times Book Review, которая, честно говоря, читает много книг. — Я помню издание; помню обложку; я обычно помню, где её купила или кто мне её дал. Чего я не запоминаю, и это ужасно, — всего остального».

Например, Паул рассказала, что недавно закончила читать биографию Бенджамина Франклина , написанную Уолтером Айзексоном. «Пока я читала эту книгу, я помнила, конечно, не все из написанного о Бене Франклине, но многое, я знала временные рамки американской революции, — говорит она, — но сейчас, через два дня, я, вероятно, не смогу назвать даты американской революции».

Конечно, некоторые могут прочитать книгу или посмотреть кино один раз и отлично запомнить сюжет. Но для многих процесс соприкосновения с искусством — как заполнение протекающей ванны и созерцание того, как вода вытекает в канализацию. Скелет истории может остаться в ванной, но остальное исчезнет.

«Память обычно имеет существенные ограничения», — говорит Фария Сана, ассистент профессора психологии университета Атабаски в Канаде.

Это называется «кривая забывания» — наиболее крутая в течение первых 24 часов после того, как вы запомнили что-либо. Насколько много вы забываете — варьируется, но если вы не пересмотрите материал, большая его часть ускользнет от вас в первый же день, и многое в последующие дни, оставив вас лишь с малой частью того, что вы узнали.

Предполагают, что память всегда имела такое свойство. Но Джаред Хорват, исследователь Мельбурнского университета, говорит, что то, как люди теперь просматривают информацию и развлечения, изменило используемый нами тип памяти, и это изменение не помогает нам запоминать сюжет фильма, увиденного шесть месяцев назад.

В эпоху интернета способность памяти спонтанно вызывать информацию в вашем сознании стала менее необходимой. Она все еще полезна для мелочей, для того, чтобы вспомнить свой список дел, но в большинстве случаев гораздо полезнее оказывается распознающая память. «Пока вы знаете, где находится информация и как получить к ней доступ, вам больше не нужно вспоминать ее», — говорит Джаред.

Исследования показали, что интернет похож на своего рода внешнюю память. «Если люди ожидают, что у них будет доступ к информации в будущем, они меньше думают о самой информации». Но даже до появления интернета развлекательные продукты были собственной внешней памятью. Вам не нужно запоминать цитату из книги, если вы просто можете её посмотреть, после появления видеокассет пересмотреть фильм или телешоу стало весьма просто. Нет такого чувства, что если вы не поместите кусочек культуры в свою голову, она потеряется навсегда.

Платон был знаменитым оратором, когда дело доходило до возникновения угроз внешней памяти. В диалоге Сократа и аристократа Фаэдроса, записанного Платоном, Сократ рассказывает историю о боге Тевте, открывшем письменность египетскому королю:

Это открытие ваше вселит забывчивость в души учеников, так как будет лишена упражнений память; доверяться они станут посторонним написанным знакам, а не собственным воспоминаниям.

(Конечно, идеи Платона доступны нам сегодня лишь потому, что он записал их.)

«Сократ ненавидел письменность, так как он думал, что это убьет память, — говорит Хорват, — и он прав. Письменность совершенно убивает память. Но подумайте о всех тех невероятных вещах, которые у нас есть благодаря письменности. Я бы никогда не променял письменность на улучшение способности запоминать». Возможно, интернет предлагает похожий компромисс: вы можете получить в распоряжение так много данных, как вы хотите, но большую их часть вы не сможете сохранить.

Зачастую люди засовывают в свою голову гораздо больше информации, чем она может удержать. В прошлом году Хорват с коллегами обнаружили, что те, кто смотрел телешоу нон-стоп, без перерывов, забывали их содержимое гораздо быстрее тех, кто смотрел по одной серии в неделю. Сразу после окончания шоу в опросе по его содержимому зрители нон-стоп набрали наибольшее количество очков, но спустя 140 дней их успехи были хуже, чем у тех, кто смотрел телешоу раз в неделю.

Таким же образом люди распыляются и на письменную речь. В 2009-м средний американец встречал 100 000 слов в день, даже если не успевал прочитать их все. Сложно представить, насколько это количество увеличилось за прошедшие 9 лет. В статье The Morning News под названием «Binge-Reading Disorder» Никкита Бакшани анализирует значение приведенной статистики. «Понятие чтения имеет нюансы, — пишет она, — но наиболее распространенный тип чтения похож на потребление: когда мы читаем, особенно в интернете, мы просто получаем информацию. Информацию, которая не имеет возможности стать знанием, пока она не подпитается нашим стремлением её запомнить».

Или, как описывает это Хорват: «Это секундный смешок, после которого хочется следующего. Таким образом вы не запомните ничего, лишь получите секундное ощущение того, что вы что-то запомнили».

Урок из его изучения нон-стоп просмотра заключается в том, что если вы хотите запомнить то, что смотрите или читаете, отложите это. Бывало, в школе я раздражался, когда программа английского языка заставляла нас читать только по три главы в неделю, но для этого была резонная причина. Воспоминания становятся тем устойчивее, чем больше вы их вспоминаете. Если вы читаете всю книгу в один прием — скажем, в самолете — вы держите эту историю в голове только в течение этого времени. «Вы больше никогда не сможете снова получить к ней доступ», — говорит Джаред.

Сана рассказывает, что когда мы читаем, испытываем ложное «чувство беглости». Информация считывается, мы её понимаем, кажется, будто она сама переплетается и занимает место на полках нашего мозга. «Но на самом деле информация там не окажется, если вы не приложите усилия для этого, не сконцентрируетесь, не начнете использовать определенные стратегии, которые помогут вам в этом».

Люди пользуются этим, когда учатся или читают что-то для работы, но едва ли кто-то в свое свободное время начнет делать заметки по «Девочкам Гилмор», чтобы лучше запомнить. «Вы можете видеть и слышать, но вы можете не заметить и не услышать, — говорит Сана, — что и происходит большую часть времени».

Тем не менее, не все полученные нами воспоминания пропадают. Некоторые из них могут таиться, пока какой-то сигнал не вытащит их на свет — возможно, повтор «ранее в Девочках Гилмор» перед новой серией, или разговор с другом о книге, которую вы оба читали. Сана говорит, память — это «ассоциации, по существу».

Это может объяснить, почему Паул и другие помнят контекст, в котором они читали книгу, но не помнят её содержимого. Паул хранит «книгу книг», или «КК», со времен старшей школы — аналог внешней памяти, — в которую она записывает каждую прочитанную книгу. «КК предоставляет немедленный доступ к тому, где я была, психологически и географически, в любой момент моей жизни, объясняет она в "My Life With Bob", книге, которую она написала о КК, — каждая запись вызывает в воображении воспоминания, которые иначе могли бы потеряться или размыться со временем».

В колонке для The New Yorker, озаглавленной «The Curse of Reading and Forgetting», Ян Крауч пишет: «Чтение имеет множество аспектов, один из которых может быть довольно неописуемым, и, естественно, мимолетным смешением мыслей и эмоций, которые происходят в данный момент, а затем исчезают. Тогда то, насколько много мы прочитали — это лишь разновидность нарциссизма, маркер того, кем вы были и о чем думали, когда имели дело с текстом».

Мне это не кажется самовлюбленным — запоминать сезоны жизни по наполнявшему их искусству. Весна романтических новелл, зима настоящих преступлений. Но если же вы поглощаете культуру в надежде построить мысленную библиотеку, на которую сможете сослаться в любой момент, вы, вероятно, будете разочарованы.

Книги, шоу, фильмы и песни — это не файлы, которые мы можем загрузить в свой мозг, это части гобелена жизни, сотканного с чем-то ещё. На расстоянии может оказаться труднее разглядеть чистоту единственной нити, но она все еще там.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ