Убийца, вложивший свой вклад в создание Оксфордского словаря

Уильям Честер Майнор открыл глаза и сонно уставился на человека, наклонившегося к подножию его кровати. Незваный гость, прятавшийся весь день на чердаке, бесшумно полз по потолочным балкам, прокрался в спальню, и теперь, под покровом ночи, смотрел, как Майнор спал. В своих руках безликий человек держал металлические формочки, смазанные ядом.

На следующее утро Майнор проснулся целый и невредимый, и не нашел ни единого следа ночного посетителя. Он проверил стенной шкаф и, опустившись на колени, заглянул под кровать. Но там никого не было. Но следующей ночью злоумышленник вернулся. А потом через день, и еще, и еще. Каждую ночь Майнор ложился в кровать, застывший от ужаса.

К 1871 году Майнору понадобился перерыв. Он уехал из своего дома в Коннектикуте, и поплыл в Лондон на корабле в поисках душевного спокойствия и здорового ночного сна.

Но его кошмары последовали за ним.

Получается, что переезд в Англию только приблизил Майнора к его мучителям. Большинство, если не все его ночные гости были ирландцами, членами ирландской националистической группировки под названием «Братство Фениан», которое было помешано не только на прекращении британского правления, но и на личной мести самому Майнору. Майнор рисовал в своем воображении этих ирландских повстанцев, шепотом обсуждающих план его пыток и отравления.

Неоднократно Майнор обращался в полицию, где заявлял о ночных вторжениях. Детективы вежливо кивали и что-то записывали, но ничего в итоге не менялось, а потому Майнор решил сам решить эту проблему: он положил заряженный пистолет, Кольт 38 калибра, себе под подушку.

17 февраля 1872 года Майнор проснулся, чтобы в очередной раз увидеть мужскую фигуру, нависшую над ним. Но на этот раз он не продолжил спокойно лежать. Он вытащил пистолет и смотрел, как человек быстро убегает из спальни. Майнор откинул одеяло и бросился за ним, сжимая в руках оружие.

Было около 2-х часов ночи. Снаружи было холодно. Улицы блестели от росы. Майнор посмотрел на дорогу и увидел идущего человека.

Три или четыре выстрела нарушили ночную тишину. Кровь заструилась по брусчатке тротуара.

Мужчина, из чьей шеи хлестала кровь, не был тем самым нарушителем. Его звали Джордж Меретт, он был хорошим отцом и любящим мужем и просто шел на работу в пивоварню «Красный Лев», где он каждую ночь подготавливал уголь. Когда полиция прибыла на место, Меретт был трупом, а Майнор — убийцей.

Майнор начал объяснять копам, что он не сделал ничего противозаконного: кто-то вломился к нему в дом, а он только лишь защищался. Так что же не так?

Ему даже не приходило в голову, что, несмотря на его искреннюю убежденность, на самом деле никто никогда не приходил в его спальню. Никто не прятался ни на чердаке, ни под кроватью. Ирландцы, восстание, яд — все это было только плодом его воображения. Джордж Меретт, напротив, был очень даже реальным, а теперь и очень даже мертвым.

Семь недель спустя суд признал Уильям Майнора невиновным, на основании его невменяемости. Некогда уважаемый армейский хирург, спасающий жизни, он неожиданно превратился в сумасшедшего, отнимающего жизни. Он был приговорен к заключению в Лечебницу Элизабет Аркхем для душевнобольных преступников, в Бродмуре.

Лечебница Элизабет Аркхем для душевнобольных преступников, Бродмур, 1867

Даже будучи новой психиатрической лечебницей, в Бродмур уже успели попасть несколько печально известных преступных баронов. Среди них был Эдвард Оксфорд, который совершил покушение на беременную королеву Викторию; Ричард Дад, который обвинялся в отцеубийстве, хотел убить Папу Римского — Григория XVI, и питался одними яйцами и пивом; Кристина Эдмундс, известная как «Шоколадный убийца», — своего рода последователь Унабомбера, только вместо того, чтобы подбрасывать взрывчатку, она отравляла своих жертв, добавляя яд во фрукты и выпечку.

Для многих пациентов очутиться в психиатрической лечебнице такого масштаба означало конец их привычной жизни, но только не для Майнора. Благодаря одиночеству, которое он испытывал, находясь в камере Бродмура, в блоке номер два, он стал самым продуктивным и успешным автором самой исчерпывающей справочной книги на английском языке: он положил начало созданию Оксфордского словаря английского языка.

Было время, когда Уильям Майнор не видел призраков в своей спальне, время, когда он не пытался уменьшить свою паранойю заряженным пистолетом под подушкой. Он был многообещающим выпускником Йельского университета, блестящим начинающим хирургом, который любил читать, рисовать акварелью и играть на флейте. Однако, все это изменилось, когда Майнор попал на фронт во время Американской гражданской войны.

Битва в Глуши (1864) может, и не была самой знаменитой или решающей битвой в этой войне, но она точно была одной из тех битв, картины которой потом всю жизнь преследуют ее свидетелей. Солдаты не просто истекали кровью — они сгорали заживо.

Битва, как и говорит об это ее название, происходила не на живописной просторной земле, а в дремучем глухом подлеске. 4 мая 1864 года армия генерала-лейтенанта Улисса С. Гранта пересекла реку Рапидан недалеко от Фредериксберга и столкнулась с войсками Конфедерации под командованием генерала Роберта Ли. Обе стороны открыли огонь. Дым сочился сквозь ветки деревьев, и густые заросли вспыхивали огнем и тлели.

Солдаты, выжившие в этой схватке, ярко описывали лесной пожар:

«Пламя искрилось и потрескивало на стволах сосен до тех пор, пока не дошло до самых верхушек, — писал один из солдат, уроженец Мейна. — Затем сосны сгибались и падали, поднимая в воздух миллионы мерцающих искр, в то время как над полем боя навис густой темный дым, багровеющий от языков пламени».

«Обозы с боеприпасами взрывались, и солдаты буквально заживо поджаривались в этом пожарище, — писал подполковник Горас Портер. — Раненые вдыхали этот горячий воздух и в отчаянии пытались уйти прочь, со своими уже оторванными или искалеченными конечностями, пытались избежать этих языков огня; казалось, каждый куст был увешан клочьями окровавленной одежды».

Более 3500 человек погибло. Майнор еще до этой битвы имел опыт оперирования пострадавших солдат, но именно в этой битве солдат привезли сразу после боя. В общей сложности было около 28 000 раненых, многие из которых оказались ирландскими иммигрантами. Знаменитая Ирландская Бригада, широко известная среди всех солдат своими бесстрашными воинами, была первой в очереди на операции, и, вероятно, Майнор оперировал некоторых из них.

Но, как утверждала позднее его семья, именно один из ирландских дезертиров положил начало его сумасшествию.

Во время гражданской войны наказанием за дезертирство была по сути смерть. Но армия обычно наказывала дезертиров менее жестоко, так, чтобы было немного больно и очень стыдно. После Битвы в Глуши наказанием стало клеймление: трусам выжигали огромную букву Д на щеке.

По некоторым причинам, — возможно, из-за странной логики военного времени, но такое наказание ассоциировали именно с медицинской процедурой, — именно докторам выпала необходимость осуществить клеймление. Потому, Майнора принудили взять кусок раскаленного железа с высеченной буквой Д на конце и клеймить щеку одного из ирландских солдат. Согласно показаниям свидетелей, это ужасное событие сильно покалечило Майнора.

И если именно это сломило Майнора, то его психическое расстройство сначала протекало под маской нормы. Еще два года доктор успешно помогал пациентам — достаточно долго, чтобы получить звание капитана. Затем, где-то в 1866 году, когда он работал в Говернорс Айленд, в нем начали впервые проявляться признаки паранойи. После того, как какое-то отребье напало и убило одного из его товарищей в Манхэттене, доктор Майнор начал везде носить с собой военный пистолет. Также у него началась безудержная жажда секса, и он проводил в борделях почти каждую ночь.

Долго Майнора преследовали «похотливые мысли». Будучи сыном консервативных миссионеров, членов конгрегационной церкви, он долго испытывал вину и тревогу относительно того, что, вероятнее всего, было сексуальной зависимостью. Чем больше он сменял сексуальных партнеров, чем больше венерических заболеваний он получал, тем более подозрительным он становился.

Армия это заметила. Примерно в 1867 году доктор Майнор был умышленно переведен из усеянного борделями Нью-Йорка в отдаленный порт во Флориде. Но это не уменьшило его паранойю. Напротив, она становилась все сильнее. Майнор стал мнительным, не доверял другим солдатам, и, в какой-то момент, даже вызвал своего лучшего друга на дуэль. Впоследствии пережитый солнечный удар усугубил его психическое расстройство. В сентябре 1868 года доктор поставил ему диагноз — монопсихоз. Год спустя другой терапевт написал: «Проявляется расстройство головного мозга». В 1870 году он был разжалован в звании и отправлен на пенсию.

Имея неплохие деньги, Майнор покупает билет в Лондон, снимает квартиру, водит проституток и, в конечном счете, коллекционирует редкие антикварные книги, которые впоследствии будут отправлены ему в камеру в Бродмур, где и начнется его особый интерес в том, что позднее станет ведущем мировым словарем.

Оксфордский словарь английского языка — это не повседневный словарь. В отличие от, например, Академического словаря французского языка, Оксфордский не диктует, что есть верно, а что нет в английском языке. Он просто описывает слово таким, как оно существует в языке, от уличного жаргона до научных терминов. Даже если какое-то слово просто оставило отпечаток в английском языке, то оно тоже включено в этот словарь.

В отличие от привычных толковых словарей, где описывается актуальное значение слова, Оксфордский словарь показывает всю эволюцию лексической единицы: как слово зародилось в языке, как менялось его произношение с течением времени, какие оттенки значения появлялись.

Возьмем такое обычное слово apple (яблоко). Словарь предлагает 12 основных значений и около 22 «оттенков» значений. Значение, которое мы подразумеваем в первую очередь, — яблоко как фрукт, — было впервые упомянуто в древней книге Bald’s Leechbk и произносилось æppla. Но Оксфордский словарь также предлагает нам значения, которые другие словари склонны игнорировать:

• яблоня (впервые упомянуто в 1500 году);
• древесина яблони (1815);
• комок в горле (1895);
• бейсбольный мяч (1902);
• оттенок зеленого (1923);
• выражение «все в порядке» в Новой Зеландии (1943);
• глазное яблоко (IX в.);
• синоним слова «парень» (1928);
• уничижительный термин для коренного американца, который принадлежал к «белой культуре» (1970).

В словаре есть даже ушедшие из употребления значения (к примеру, с 1577 до 1800 это слово могло означать «чашу, полную семян»). Слово apple также выступало в роли глагола.

Каждое определение сопровождается контекстом — предложениями из книг, газет и журналов, которые доказывают, что слово действительно использовалось в том или ином значении. При этом для каждого определения есть несколько цитат, подобранных в хронологическом порядке, чтобы читатели смогли увидеть то, как развивалось это слово на протяжении своего существования.

Саймон Винчестер в своем блистательном бестселлере «Профессор и безумец» о вкладе Уильяма Майнора в Оксфордский словарь красиво описывает новшества: «Основополагающий принцип этого словаря, который и отличает его от других, заключается в скрупулезном сборе цитат из опубликованных или других источников, которые подтверждают те или иные значения буквально каждого слова в английском языке. Причина этого необычного и в огромной степени трудоемкого подхода к сбору и редактированию информации одновременно проста и выразительна: посредством сбора и публикации отобранных цитат, словарь может продемонстрировать весь спектр особенностей всех без исключения слов с высокой степенью точности».

Тщательное исследование малоизвестных книг в поисках цитат каждого слова английского языка — работа не из простых. Она требует помощи сотен волонтеров. В 1858 году, когда проект создания словаря был запущен, редакторы опубликовали общий запрос всем желающим: читать книги и присылать письма с цитатами, которые бы разъясняли значение абсолютно каждого слова в языке. Младшие редакторы сортировали эти письма и выполняли кропотливую работу, разбирая каждое письмо по-отдельности, и, если цитата подходила, то они добавляли ее под соответствующим определением.

Первая попытка оказалась неудачной. Читатели прислали более двух тонн писем, но их заметки были неудачно составлены. Двадцать лет спустя волонтерский энтузиазм сошел на нет, и проект утратил актуальность под весом собственных амбиций. Работу забросили до тех пор, пока доктор Джеймс Мюррей, филолог, не взял дело в свои руки, и тогда словарь начал приобретать форму.

Мюррей был во всех отношениях гениальным лингвистом. В разной степени он знал итальянский, французский, каталанский, испанский, латинский, нидерландский, немецкий, фламандский и датский языки; также он знал азы португальского, водуа, прованского, кельтского, славянского, русского, персидского, древнеперсидского, санскрита, древнееврейского и сирийского языков; кроме того, он неплохо ориентировался в арабском, коптском и финикийском языках. (Среди всех его талантов Мюррей также был экспертом в методах подсчитывания овец.)

В 1879 году Мюррей опубликовал новый призыв в газеты и журналы в поисках англо-говорящих волонтеров. На этот раз он четко изложил свои требования:

В раннеанглийском периоде вплоть до изобретения печатной машинки, так много было сделано, что может помочь нам в деле. Некоторые старые печатные книги, например, Кэкстона и его последователей, еще не были прочитаны, и те из вас, у кого есть возможность и время прочесть те книги, оригиналы или их копии, окажут нам незаменимую помощь. Литературы конца XVI в. так немного, что всего несколько книг осталось нам в наследство. XVII в. даже несмотря на большее количество писателей, по понятным причинам, предоставляет нам еще больше неисследованной области. Книги XIX в. доступны всем и каждому, но даже теперь огромное количество книг остается без своих читателей, и не только те, что опубликованы за последние 10 лет, пока словарь находился в состоянии застоя, но и те, что опубликованы гораздо раньше. И именно книги XVIII в. — то, что нам более всего необходимо.

В том же 1879 году Уильям Майнор, который уже седьмой год находился в Бродмуре, по всей вероятности, увидел этот призыв в одном из журналов, на которые был подписан. Майнор оглядел свою камеру. От пола до потолка поднимались горы книг — среди них малоизвестные журналы путешественников, опубликованные в начале 1600-х, такие, как «Рассказ о путешествии начинается» или «Географическая история Африки».

Он приоткрыл одну из книг и принялся за работу всей его жизни.

Вместе с солнечным светом приходила и стабильность. Майнор, с его длинной, взъерошенной седой бородой, целые дни проводил, читая книги и рисуя акварелью. Он походил на изможденную копию Клода Моне. Разговаривал он складно и разумно, и по всем внешним признакам, казалось, полностью контролировал свои мысли и поступки. Он даже начал давать уроки игры на флейте своим сокамерникам, и начал раскаиваться в том, что совершил убийство, и извинился перед вдовой Джорджа Меррета. Временами он был несговорчив — однажды он отказался заходить в лечебницу во время сильнейшей снежной бури, грубо сказав своим санитарам: «Я вправе гулять когда хочу и выбирать свою погоду!» — но при всем при этом, днем он был идеальным пациентом.

Но по ночам он становился неуправляем. Он чувствовал на себе взгляды мальчишек, слышал их шаги, думал, что они хотят задушить его. Он беспомощно смотрел, как чужаки врывались в его комнату, запихивали трубку ему в рот и лили туда химикаты. Он жаловался, что одни злоумышленники приходили с ножами и с неизвестными инструментами пыток и проводили операции у него на сердце. Другие заставляли его совершать омерзительные извращенные действия. В какой-то момент эти домогатели похитили Майнора и повезли на телеге в Константинополь, а там публично пытались, по словам Майнора, «сделать из него сутенера».

Майнор пытался их остановить. Он баррикадировал дверь столом и стульями. Он устанавливал ловушку — привязывал веревку к дверной ручке и к предмету мебели (с расчетом на то, что когда кто-то вломится в его комнату и откроет дверь, мебель со скрипом передвинется и сработает как сигнализация). Он подписывался на журналы для инженеров, надеясь на советы по изготовлению эффективных ловушек. Но ничего из этого не помогало улучшить его состояние. Один из докторов лечебницы назвал его «безнадежно помешанным».

Одна единственная вещь, которая занимала его мысли наравне с ночными посетителями, был Оксфордский словарь. Выборка цитат для словаря не только даровала ему видимость покоя, но и позволяла ощутить ему своего рода искупление.

Как оказалось, это был не первый раз, когда Майнор помогал составлять справочник. В 1861 году, будучи первокурсником в Йельском университете, Майнор помогал в составлении английского толкового словаря Вебстера. Под руководством учеников университета, книга стала первым главным словарем, созданным группой обученных лексикографов. Опубликованный в 1864 году, содержащий в себе более 114 000 слов, он стал самой большой книгой массового производства того времени. Майнор помогал в этом деле преподавателю естествознания, но когда тот заболел, Майнор без труда взял на себя его работу. Но, в своем роде, это было ему не по зубам. Он совершал глупые ошибки, отчего один из критиков назвал правки Майнора «самым слабым местом в книге».

Оксфордский словарь был шансом сделать все правильно, и Майнор взялся за это с энтузиазмом человека, у которого нет ничего, кроме свободного времени.

Редакторы словаря советовали таким волонтерам, как Майнор, фокусироваться на редких словах, таких, как baboon (бабуин), blubber (медуза), hubbub (гул), и не заострять свое внимание на грамматических единицах, таких как предлоги и артикли (and, of, the). Но многие волонтеры, в целях впечатлить филологов, принимали такие указания буквально: к примеру, они присылали очень много цитат для таких невразумительных слов, как, скажем, abstruse (мудреный) и очень мало цитат к общеупотребительным словам, таким, как слово simple (простой). Это раздражало Мюррея, который жаловался: «Мои редакторы вынуждены тратить драгоценное время на поиски цитат для распространенных слов, потому что волонтеры считают, что простые слова не заслуживают внимания».

Поэтому волонтерская работа была не слишком эффективна, ведь редакторы не знали, что придет в следующих письмах. Ежедневно им приходилось тщательно проверять сотни и тысячи писем, в которых были совершенно неожиданные цитаты. Но Майнор не присылал цитаты как попало. То, что делало его таким незаменимым, таким плодородным — это его метод: вместо того, чтобы выписывать все цитаты без разбора, он пролистал все свои книги и составил для каждой список слов, отмечая страницу для каждого из них в книге. Эта деятельность превратила Майнора в живой поисковой двигатель. Ему оставалось только написать редакторам словаря и спросить: «Так с какими из этих слов вам нужна помощь?»

Если редакторам, например, нужно было найти цитаты для слова sesquipedalian (полуторафутовый), Майнор просматривал все свои списки слов и находил, что это слово встречается в книге «Ораторское искусство» на странице 339, в книге «Привычные беседы и популярные обсуждения» на странице 98 и в книге «Пьесы и поэмы Бурлеска» на странице 144. Он открывал эти страницы и просто записывал соответствующие цитаты.

Однако первый запрос редакторов был менее экзотичный. Это было слово art (искусство). Они нашли 16 значений этого слова, но были уверены, что их гораздо больше. Когда Майнор просмотрел свои списки, он обнаружил 27 значений. Редакторы пришли в восторг. Винчестер писал: «Теперь они знали, что где-то там, по неизвестному адресу в Кроуторне, весьма вероятно, наготове есть уже все слова с их синонимами, цитатами и определениями». Они прозвали Майнора палочкой-выручалочкой.

В 1890-е годы Майнор посылал около 20 цитат в день младшим редакторам словаря. Его выдержки принимали возмутительно часто, и даже в первом томе словаря, названного «Новый английский словарь», опубликованном в 1888 году, Мюррей добавил имя Майнора в графу «Благодарности».

Однако никто не знал о личности тайного волонтера. «Я понятия не имел о том, кем был Майнор, — говорил Мюррей. — Я думал, он был практикующим доктором в Бродмуре с огромным количеством свободного времени, ну или врачом, ушедшим в отставку».

В 1891 году они договорились о личной встрече. Когда Мюррей приехал в Бродмур, удивление тому, что их анонимный помощник оказался сумасшедшим, заточенным в камеру, быстро пропало: они подолгу сидели в его камере и разговаривали.

С 1902 года Майнор перестал присылать цитаты. Но в последующие годы Майнор и Мюррей продолжали переписку и оставались хорошими друзьями. В 1905 году, когда Мюррей отправился на мыс Доброй Надежды, Майнор послал редактору денег, чтобы покрыть его расходы. Пять лет спустя Мюррей вернул долг, договорившись о том, чтобы его друга перевели на родину, в Америку. Это сработало. В 1910 году, после более чем 30 лет в лечебнице в Бродмуре, Майнора перевели в лечебницу в Америке. Когда он умер, в 1920 году, ни в одном некрологе не упомянули его достижения. Но вам не нужно долго искать — достаточно открыть Оксфордский словарь английского языка.

В предисловии к пятому тому словаря Мюррей напечатал слова благодарности:

Уступая только доктору Фитцедворду Холлу в усовершенствовании иллюстраций литературной истории многих слов, фраз и конструкций, именно Уильям Майнор отправлял в редакцию, неделю за неделей, слова, которые и теперь актуальны.

В другом документе Мюррей писал:

Первое место среди волонтеров, определенно, занимает Уильям Майнор из Бродмура, который только за последние два года прислал не менее 12 000 цитат. И таким огромным был вклад Майнора за все время его работы (17-18 лет), что одними только его цитатами можно проиллюстрировать последние 4 столетия развития языка.

В самом деле, трудно определить истинную величину вклада Майнора. Он находил множество значений для таких малоизвестных слов, как dhobi (мужчина-прачка), и таких распространенных, как dirt (грязь). В наши дни Оксфордский словарь называют «полной характеристикой английского языка», и содержится в нем более 300 000 слов (или более полумиллиона, если считать словосочетания и разные варианты значений). В нем содержатся надежные отсылки к залам суда, высокопоставленным должностным лицам и к истинной этимологии. Лингвисты уважают этот труд, поскольку он наглядно показывает, как развивался язык, и каким он может стать в будущем. И во многом словарь обязан Майнору.

Теперь груды книг, с которыми Майнор так бережно обращался, припрятаны в Бодлианской библиотеке в Оксфорде. И по крайней мере 42 из его прославленных списков слов находятся в архиве Оксфордского словаря.

Слова, которые есть в этих списках, напоминают нам о судьбе самого человека.

Майнор был хирургом, ветераном, убийцей. Он был выпускником Йельского университета, художником и опасностью для окружающих. Он был зависимым от секса убежденным деистом и (вероятнее всего) параноидальным шизофреником. Все эти стороны его личности в совокупности и отражают то, кем был этот человек, нельзя выделить что-то одно, чтобы описать его.

Но все же есть кое-что, чем Майнор известен отдельно от всех его злоключений, то, что будет написано на первой странице: «Величайший соавтор Оксфордского словаря английского языка».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ