19 октября 2017 г., 05:30

270

На одной странице Набоков, на следующей – обнаженка: литературный редактор Playboy раскрывает все тайны

28 понравилось 0 пока нет комментариев 1 добавить в избранное

o-o.jpegЭми Грейс Лойд шесть лет работала литературным редактором Playboy. Фото: Ulf Andersen/Getty Images
Автор: Эми Грейс Лойд (Amy Grace Loyd)

После смерти Хью Хефнера бывший литературный редактор журнала вспоминает, как работала со всеми – от Донны Тартт до Маргарет Этвуд

Я не единственная женщина, работавшая в Playboy полностью одетой. Когда в 2005 году меня наняли туда литературным редактором, рецепт создания ежемесячного выпуска оставался всё тем же, что и при создании журнала в 1950-х годах – отчаянное противопоставление высокой и низкой культуры, замешанное на ингредиентах для «спокойной беседы о Пикассо, Ницше, джазе и сексе» на коктейльной вечеринке (именно так Хью Хефнер сам охарактеризовал содержание в первой редакторской колонке в 1953 году).

Его ДНК была в чем-то схожа с Esquire, журналом, где Хефнер работал в юности, но особую специфику ему придали фотографии обнаженных женщин, что во времена его создания было большой редкостью. К тому времени, как я пришла туда работать, эти изображения стали куда целомудреннее, по сравнению с тем, что предлагалось онлайн, учитывая переизбыток моделей с большими грудными имплантатами и длинными нарощенными волосами. Теперь дерзость приходилось искать в другом месте. И моя задача, как я сама для себя решила, заключалась в том, чтобы найти её в литературных произведениях.

В США сложно быть взрослой женщиной и избежать влияния на тебя стереотипов. Вскоре после того, как меня наняли на работу в Playboy, я столкнулась с бывшей коллегой из знаменитого журнала Highbrow и рассказала ей о своей новой должности. В ответ она ласково сказала мне: «Ну, эротическая проза тоже заслуживает право на существование, правда?» Она, кажется, забыла или никогда даже не подозревала о том, что Playboy с самого начала публиковал произведения таких авторов, как Рэй Брэдбери , Артур Конан Дойл и Альберто Моравиа , а чуть позже также Бернарда Маламуда , Владимира Набокова , Курта Воннегута , Хантера С. Томпсона и Джона Апдайка . За время многолетнего пребывания Эллис К. Тёрнер на посту литературного редактора в журнале было опубликовано еще больше Апдайка, Роберта Кувера , Т.К. Бойла, Харуки Мураками и даже женщин, тех самых женщин, которых мне бы снова хотелось позвать в журнал после нескольких лет отсутствия на его страницах – Маргарет Этвуд , Джойс Кэрол Оутс и Джейн Смайли. Наследие Хефнера оказалось непростым – толпа привлекательных мужчин, считающих холостяцкую жизнь своим идеалом, но вынужденных в современном мире адаптироваться в условиях отвоеванных женщинами за время сексуальной революции свобод. Неудивительно, что я испытала некоторые сомнение и беспокойство, когда подступалась к писателям и их агентам.

Одно из моих первых заданий заключалось в том, чтобы заказать серию эссе о Лолите Набокова, посвященных 50-летию со дня выхода романа, с тех пор ничуть не ставшего менее привлекательным для полемики по его поводу. Я взялась за него с почти религиозным рвением, желая доказать, что прошлое и настоящее Playboy можно сочетать вполне достойным образом. Помимо Донны Тартт и Джона Бэнвилла , я пригласила участвовать в проекте Азар Нафиси , автора книги «Читая Лолиту в Тегеране» ( Reading Lolita in Tehran ). Когда Нафиси выразила некоторые сомнения по поводу публикации в Playboy, особенно учитывая её опыт жизни в Иране, где угнетение женщин давно превратилось в рефлекс, я попыталась доказать ей, что журнал в 2005 году сражается вовсе не на тех позициях, на которых стоял несколько десятилетий назад. В отличие от других национальных журналов, публикующих художественную прозу, он был популярен в сельской местности не меньше, чем в городах. Его читали на военных базах и в различных сообществах, что означало уникальное позиционирование с точки зрения чтения и писательства. Мы, редакторы, тогда говорили себе, что обнаженные женщины были чем-то вроде зазывалы на ярмарке, которые помогают собрать аудиторию, но именно мы определяем содержание представления и способны удержать им зрителя.

картинка Count_in_Law
Маргарет Этвуд написала для Playboy о комиксах
Фото: Alexandre Meneghini/Reuters


Как мне казалось, эта цель не могла быть достигнута без участия женщин-писательниц, которые печатались бы в журнале наравне с его фирменной обнаженкой. Мы опубликовали эссе А.С. Байетт о чувственности поэзии Джона Донна , отрывок из Госпожи Бовари в переводе Лидии Дэвис, размышления Этвуд о комиксах и несколько рассказов Оутс, Майли Мэлой и Мишель Ричмонд . Мы публиковали фрагменты произведений Стивена Кинга , Джуно Диаса , Уолтера Мосли , Шермана Алекси и, наконец, целый роман Дениса Джонсона – четырьмя частями по 10 000 слов, что было неслыханно тогда и совершенно невозможно сейчас.

Мы могли позволить себе хорошо платить нашим авторам, и деньги зачастую преодолевали сомнения, как и анахроничную репутацию бренда Playboy, с его устаревшим значением заменителя виагры. Например, когда я вела переговоры по поводу произведения Салмана Рушди, его агент запросил по 10 долларов за слово. Наши бюджеты не были столь огромны, и я уверена, что агент прекрасно это знал. Но я не могла обижаться на него за эту хитрость. Объявления о продаже секс-игрушек, необычные иллюстрации, Мисс Январь и Мисс Июль – чтобы соседствовать с ними, нужно обладать чувством юмора, какой-то иронией, цинизмом. Не столь тонкой кожей, как у некоторых.

После моего первого года работы в журнале нас впервые за 17 лет номинировали на премию Американского общества редакторов журналов за художественную прозу. Когда в ходе презентации номинантов на экране появилась надпись «Playboy», в зале начали хихикать. Инсайдеры сразу сказали, что мы никогда не сможем победить, и мы действительно не выиграли. В замкнутом сообществе профессионалов индустрии, редакторов и журналистов мы воспринимались не иначе как шутка.

Теперь же, спустя годы, Playboy утратил даже то значение, что у него было тогда. Глядя на Дональда Трампа и антиинтеллектуализм, который в последнее время стал своего рода национальной заразой, я начинаю скучать по тем траншеям, что мы тогда сами для себя вырыли, чтобы в них сражаться. Даже в свои 80 с лишним лет Хефнер продолжал просматривать каждый макет, заголовок и подзаголовок, и хотя он больше не читал каждое слово, он мог быть уверен, что мы следовали придуманному им рецепту.

До самого моего ухода из журнала в конце 2011 года я работала не для конкретных мужчин, а ради создания идеала. Потому что, каждый месяц выпуская журнал, построенный на столь странных и ярких противоречиях, которые удовлетворяли одновременно как чувственное, так и интеллектуальное любопытство, поощряли и глупость, и изысканный вкус, мы не только ниспровергали все основы журналистики, но и тешили собственное самолюбие. Мы были своего рода диверсантами, слегка подозрительными, кому-то доставляющими неудобство, и что касается меня, то я до сих пор этим горжусь.

Перевод: Count_in_Law
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ

Источник: The Guardian
В группу Клуб переводчиков Все обсуждения группы
28 понравилось 1 добавить в избранное

Комментарии

Комментариев пока нет — ваш может стать первым

Поделитесь мнением с другими читателями!

Читайте также