«Он приезжает из-за девушек». Филип Рот об изгнании из Праги

Автор: Филип Рот (Philip Roth)

Забавная история из мрачных и невесёлых времён

С 1972 по 1977 год каждую весну я ездил в Прагу на недельку-полторы, дабы встретиться с группой чешских писателей, журналистов, историков и профессоров, преследуемых просоветским тоталитарным режимом.

Всё время, пока я там был, за мной следил человек в штатском, а моя комната в гостинице была на прослушке, равно как и гостиничный телефон. Однако лишь в 1977 году, когда я выходил из художественной галереи, где побывал на смехотворной выставке Советской живописи соцреализма, меня арестовала полиция. Это был неприятный инцидент, и на следующий день, учтя их совет, я покинул страну.

Хотя я и поддерживал связь по почте (иногда шифруя письма) с писателями-диссидентами, с которыми подружился в Праге, мне в течение 12 лет отказывали в визе в Чехословакию, вплоть до 1989 года. В тот самый год изгнали коммунистов и к власти пришло демократическое правительство Вацлава Гавела, полностью легитимно (в отличие от правительства генерала Вашингтона в 1788 году), посредством открытого голосования Федеральной Ассамблеи и при поддержке подавляющего большинства чехов.

В Праге я немало времени провёл с писателем Иваном Климой и его женой Еленой, работавшей психотерапевтом. Иван и Елена говорили по-английски, и вместе с другими моими друзьями, среди которых были писатели Людвик Вацулик и Милан Кундера, поэт Мирослав Голуб, профессор литературы Зденек Стржибрны, переводчица Рита Будинова-Млинарова (которую Гавел позднее сделал своим первым послом в США), а также писатель Кароль Сидон, после бархатной революции ставший главным раввином Праги и впоследствии всей Чехии, они подробно рассказали мне о постоянных правительственных репрессиях в Чехословакии.

Помимо рассказов мы с Иваном также посещали его коллег, лишенных властями их прав и трудящихся на низкооплачиваемых работах, к которым их принудил вездесущий режим. Будучи исключёнными из Союза писателей, они не могли публиковаться, преподавать, путешествовать, водить машину и работать по профессии. Вдобавок их детям, детям инакомыслящего слоя общества, был закрыт путь в академические школы, равно как и их родителям была официально закрыта дорога к литературе.

Те «изгои», с которыми я встречался и говорил, продавали сигареты в уличном киоске, чинили городское водоснабжение, развозили на велосипедах выпечку в пекарни, мыли окна или были помощниками дворника в малоизвестном пражском музее. Эти люди, я подчёркиваю, были сливками интеллигентного общества страны.

Именно так всё и было в жёстких лапах тоталитаризма. Каждый новый день встречали с содроганием, безысходность всё усиливалась, и очередная немыслимая потеря свободы самовыражения в обществе цензуры уже была словно кляп во рту. Преобладали традиционные обряды деградации: индивидуальность продолжала отдавать концы, личный авторитет подавлялся, безопасность людей не была обеспечена, но также наблюдалась тяга к надёжности и спокойствию в условиях повсеместной неопределённости и кажущейся нереальности происходящего. Непредвиденность обстоятельств — новая норма и вредоносное последствие постоянного беспокойства.

К пущему позору наросло раздражение во всём своём убийственном однообразии. Раздражение сжимало в мучительное кольцо. Закованное в наручники существо маниакально бредило. Изнуряющими были припадки бесплодной ярости. Граждане вместе с супругами и детьми получали дозу тирании вместе с утренним кофе. Безжалостная и травмоопасная тоталитарная машина выплёвыла из себя всё самое худшее, и спустя время, спустя все эти дни, месяцы, годы отчаяния и ожидания того, что катастрофе придёт конец, всё лишь усугублялось настолько, что мало кто мог это выдержать.

Сейчас расскажу одну забавную историю из тех мрачных и невесёлых времён, и откланяюсь.

На следующий вечер после моей авантюры с полицией, когда я в спешке принял мудрое решение покинуть Прагу, Ивана забрали в участок прямо из собственного дома и допрашивали несколько часов. Только на этот раз они не запугивали его всю ночь напролёт из-за их с Еленой подпольной подрывной деятельности и группы опасных диссидентов и нарушителей незаконного мира. Вместо этого — хоть какое-то разнообразия для Ивана — они расспрашивали о моих ежегодных визитах в Прагу.

Как потом Иван писал мне в письме, у него был только один ответ на их непрекращающиеся всю ночь упорные расспросы почему же я околачивался в городе каждую весну.

«Разве вы не читали его книг?» — спросил Иван полицейских.

Как и следовало ожидать, вопрос поставил их в тупик, однако Иван тотчас же просветил их.

«Он приезжает из-за девушек», — ответил Иван.

Перевод: Felosial
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ