Почему вечеринка является отличным литературным приемом

Автор: Элизабет Дей

Мне всегда нравились вечеринки. В детстве, помню, долгими летними каникулами я мастерила замысловатые приглашения на день рождения, пачкая руки клеем и блёстками и оставляя на кухонном столе шлейф из обрезков цветной бумаги.

Чтобы вы знали – мой день рождения в ноябре. К тому времени, когда он наступал, ожидание праздника уже успевало достичь точки кипения и выплёскивалось через край. Мои дни рождения часто заканчивались слезами (моими собственными), потому что желание, чтобы все прошло безукоризненно, обязательно сталкивалось с реальностью, где что-то шло не так.

Когда я повзрослела, вечеринки не растеряли своей прелести. Сразу после университета я вела светскую хронику в болтливой газетке, британском аналоге «Пейдж Сикс», которая вечер за вечером отправляла меня на разные сверкающие стразами мероприятия. В мои обязанности входило вызнавать у знаменитостей, которых я никогда не встречала до этого, что-нибудь этакое.

Когда я, наконец, справилась с нервами и неловкостью, выяснилось, что разговорить звёзд не так уж и трудно. Чаще всего они и сами никого не знали — их позвали, чтобы придать шика списку гостей. Иногда их, как баррикада, отделяла невидимая стена славы, и никто не осмеливался к ним подойти. И эти блистательные красавцы и красавицы признавались мне во многом — что они были застенчивы, что не получили роль, которую хотели, что родной отец с ними не разговаривает.

Моя работа предполагала, что я буду собирать эти истории для газеты. Но я не могла подвести доверившихся мне людей, что делало меня весьма паршивым репортером светской хроники. Зато я отточила свой навык наблюдателя. За тот год в газете я поняла, что у многих людей существует праздничный образ — личина, которая имеет мало общего с реальным человеком под ней.

Двойственность вечеринок меня по-прежнему увлекает. Вот почему действие моего романа происходит во время показного празднества в честь сорокалетия в деревенской глуши, куда прибыл весь цвет британского истеблишмента, чтобы устроить веселую вакханалию. Хорошая вечеринка раскрепощает, может произойти все, что угодно. У меня и происходит. Всплывают старые обиды, старинные друзья смотрят друг на друга совсем другими глазами, последствия этого пересмотра разрушительны.

Главного героя зовут Мартин Гилмур, он — воплощение ненадежного рассказчика. То, о чем Мартин не упоминает, зачастую так же значимо, как и то, что он описывает. Читателя вовлекают в литературную детективную игру, где ему предстоит выяснить, что случилось на самом деле. Неясные преставления Мартина о себе оттеняются местом действия. На вечеринке человек постоянно колеблется между тем, кем он хочет казаться и кем он является на самом деле — праздничный образ, выставляемый напоказ и настоящее «я», которое он пытается скрыть. Чем дольше тянется ночь (и чем пьянее делаются гости), тем незаметнее становится разница между двумя ипостасями и в конце концов исчезает совсем.

Для романиста это заманчивая перспектива. Вот почему вечеринки всегда служили отличным фоном. Великий Гэтсби — очевидный прародитель литературных вечеринок. Вечеринки Джея Гэтсби долгим жарким летом 1922 года воплощают дух декадентства эпохи запретов: шампанское рекой, хористки, флапперши, подпольные торговцы спиртным. Фицджеральду отлично удаётся ухватить непосредственность богатых и то, с какой лёгкостью можно угодить на их орбиту беспечности. Мой главный герой Мартин тоже не принадлежит этому миру, но он им очарован и жаждет признания. Он отчаянно хочет стать своим, но в этом-то ему и отказано.

Также на меня оказала влияние Миссис Дэллоуэй Вирджинии Вульф. роман почти полностью строится вокруг приготовлений к вечеру, на котором встретятся все действующие лица, чтобы наконец связать все ниточки повествования. Вульф превосходно передаёт шум, запахи и ритм, предваряющие вечеринку, со всеми неискренними манерами и драматической иронией. Я поняла, что приготовления к большой вечеринке можно использовать, чтобы постепенно нарастить внутренние противоречия героев. Именно поэтому я начинаю свою «Вечеринку» сценой в отеле неподалёку от места празднества, где Мартин и его жена Люси одеваются. Пока Люси вытаскивает вечернее платье из шкафа, чтобы разгладились складки, а Мартин облачается в смокинг, читатель понимает, что что-то тут не так, но не знает, что именно. Переживания героев по поводу вечеринки сливаются с более сильными переживаниями по поводу чего-то ещё, о чем они не говорят вслух. И чтобы узнать, что они замалчивают, читатель читает дальше.

Описывая вечеринку, также можно представить персонажа через его внешний вид, ведь там каждый стремится выглядеть определенным образом и быть тщательно одетым. Если их не волнует внешний вид, то это уже говорит о многом. Том Вульф в Кострах амбиций отлично подмечает детали — на вечеринке где-то на Пятой Авеню он называет женщин «ходячими рентгенограммами в пышных платьях, оголодавшими почти до совершенства». И в этом описании есть все, что нужно знать.

Мой любимый пример такого письма, тем не менее, всё-таки из «Анны Карениной» Льва Толстого.

Бал у Облонских, возможно, не так известен, как бальная сцена из «Войны и мира», где Андрей и Наташа танцуют первый вальс, но по своему воздействию он оказывается не менее разрушительным. Толстой наряжает свою героиню в скромное чёрное платье из бархата, несмотря на то, что Кити (невольная соперница за расположение Вронского) ранее уговаривала Анну надеть вычурный лиловый наряд.

На балу Кити с грустью отмечает, что прелесть Анны в том, «что она всегда выступала из своего туалета, что туалет никогда не мог быть виден на ней». Вронский это тоже видит и незамедлительно в неё влюбляется. Это чёрное бархатное платье обернётся крахом для всех.

Скромным платьем Анна подчёркивает свою красоту, Кити до такого никогда бы не додумалась. Таким образом, Толстой одной зарисовкой обозначает для читателя разницу между этими двумя женщинами: это не только разница в возрасте и опытности (хотя и в этом тоже), это ещё и вкус против светских устоев, женственность против девичества, таинственное притяжение частично прожитой жизни против поверхностной миловидности жизни, едва начавшейся.

Разумеется, вторая причина выбрать вечеринку в качестве места действия — чисто практическая. Это отличный способ собрать персонажей, у которых нет ничего общего, в одном месте. На моей вечеринке политики общаются с супермоделями, а редакторы журналов — с телевизионными ведущими.

В конце концов, вечеринка — это не только литературный приём. Когда я описывала вечеринку в своём романе, мне, прежде всего, хотелось вас развлечь.

Перевод: Scribbling_Squirrel
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ