Пемберли, Мэндерли и Говардс-Энд: реальные здания, стоящие за знаменитыми вымышленными домами

Автор: Филлис Ричардсон

От Нортон Конайерс Шарлотты Бронте до Кэнфорд-Корта Алана Холлингхёрста: неизвестные читателям уголки, вдохновившие самые знаменитые литературные дома

Говардс-Энд, Мэндерли, Брайдсхед… Некоторые вымышленные дома столь же незабываемы, что и населяющие их персонажи. Они могут быть средством идентификации, как в романах В. Скотта, действие которых разворачивается во времена, когда о человеке судили по дому или местности, откуда он родом. Они могут служить индивидуальной характеристикой: так дома в произведениях Ч. Диккенса отражают особенности его персонажей. Они могут говорить о социальном статусе, как в случае с остиновским Пемберли, или возвращать в прошлое, что так ярко описал, в частности, Ивлин Во.

Дом, который находится в центре истории, оказывает влияние на персонажей: их поведение, устремления и судьбу. В своём исследовании, касающемся домов в британской литературе, я хотела выяснить, что побуждало авторов – от Остин до Холлингхёрста – выбрать определённый дом или тип дома в качестве центра их вымышленного мира. И хотя не только британские писатели славятся «домоцентрическими» историями, та тщательность, с которой они выдумывают и описывают дома, выдаёт особое восприятие дома в этой культуре. Некоторые известные романы, такие как «Говардс-Энд» и Возвращение в Брайдсхед , кричат об этом с порога, а другие впускают нас через чёрную дверь, чтобы мы осознали важность дома лишь проходя по коридорам, рассматривая внутреннее убранство. Но стоит вступить на крыльцо дома – и мы попадаем под его чары. Дафна Дю Морье говорила о Менабилли, который вдохновил Мэндерли, что он не отпускал её, «словно любовные объятия».

Лоренс Стерн : Шенди-Холл, Йоркшир

Когда в 1759 г. сельский священник Лоренс Стерн опубликовал два первых тома уморительной, полной отступлений Жизни и мнений Тристрама Шенди, джентльмена , они сразу же стали сенсацией. Стерн жил близ Йорка, в Коксволде, где владел коттеджем, получившим название Шенди-Холл. В тесных комнатах этого дома постоянно возникала сумятица: так, например, грохот наверху мешает разговору Уолтера Шенди и дяди Тоби в гостиной, в то время как горничная пытается помочь миссис Шенди в родах; потому отступления в повествовании были неизбежны. Стерн написал семь из десяти томов романа в Шенди-Холле, и легко понять, как теснота этого дома помогла ему описать все те недоразумения, оплошности и абсурдные разговоры, которые мы встречаем в книге. В то время, когда писатели вроде Сэмюэла Ричардсона и Генри Филдинга писали об огромных особняках, Стерн привёл своих читателей в скромный коттедж, усадил их у камина и рассказал искромётную историю.

Хорас Уолпол : Строберри-Хилл, Лондон

Готический особняк Хораса Уолпола Строберри-Хилл в Туикенеме. Фото: Alamy

«Маленький готический замок» Уолпола многим кажется причудой человека, у которого было слишком много денег и свободного времени. Однако Строберри-Хилл в лондонском предместье Туикенем сыграл ключевую роль в британской литературе, вдохновив создание первого англоязычного готического романа – Замок Отранто (1764). Пока большинство представителей элиты всё ещё придерживались порядка и симметрии Палладиевой архитектуры, Уолполу были по душе ажурный орнамент и массивный камень, тёмные коридоры и то, что он называл «мрачным уютом» (в оригинале “gloomth” – gloom (мрак, темнота) плюс warmth (тепло) – прим. перев.) средневековых готических зданий. Он взял за основу убранство старинных церквей и соборов, хотя единственным подобием богослужений в его доме были инсценировки с переодеванием в монашескую рясу. Декор его «замка» тоже был лишь имитацией: дерево заменяло камень, а папье-маше – гипсовую лепнину. Уолпол заявлял, что написать историю Отранто его побудил сон, вызванный пребыванием в этом доме: «Я оказался в старинном замке; и на балюстраде вверху лестницы я увидел гигантскую руку в доспехах».

Джейн Остин : Годмершем Парк, Кент

Будучи дочкой викария, Джейн Остин выросла в семье с более скромными средствами, чем большинство людей её круга. Она посещала вечера, балы и собрания во множестве хемпширских поместий, о чём писала своей сестре Кассандре в 1800 г.: «Должно быть, вчера вечером в Хёрстборне я выпила слишком много вина; иначе не знаю, чем объяснить дрожание моей руки». Однако именно Годмершем в графстве Кент, и ещё более скромный, но всё же впечатляющий Чаутон-Хаус в Хэмпшире (два поместья, унаследованных её братом Эдвардом после усыновления бездетными родственниками) помогли ей перенестись в мир её великосветских персонажей.

Годмершем, где Джейн Остин часами сочиняла письма в библиотеке. Фото: Alamy

При жизни Эдварда Остина Годмершем имел 5000 акров земли (на сегодня – лишь 2000 акров). Дом был построен в 1732 г. семьёй Найт, которая в 1780-е гг. пристроила к нему ещё два крыла; Эдвард же унаследовал поместье в 1797 г. В Годмершеме сохранилось несколько крыльев; дом до сих пор отличает утончённый итальянский стиль. Некоторые считают, что вдохновением для дома мистера Дарси, Пемберли, послужил более знаменитый Четсворт в Пик Дистрикт, однако именно в Годмершеме Остин прочувствовала все прелести жизни в большом доме с множеством слуг и разнообразными увеселениями. Она часами писала письма в библиотеке; а дом викария, сохранившийся до наших дней, возможно, вдохновил дом мистера Коллинза из Гордости и предубеждения . Это место казалось Остин роскошным: «Там, где я сейчас, мне не нужно думать о цене хлеба и мяса; позвольте мне отрешиться от мирских забот и предаться счастливому безразличию богатого Восточного Кента». Словно в противоположность этому в письме 1798 г. из дома пастора в Стивентоне (Хэмпшир), где она выросла, Джейн жалуется: «Люди в этой местности так ужасно бедны и экономны, что у меня не хватает на них терпения. – Кент – единственное место для счастливой жизни. Там все богаты».

Шарлотта Бронте : Нортон Конайерс, Йоркшир

Джейн Эйр впервые описывает дом мистера Рочестера как «усадьбу джентльмена». Его противоречивый характер – сочетание «живописного вида» и «холодного, как в подвале, воздуха» – возник из той смеси восхищения и неловкости, которые писательница испытала во время визитов в дома знакомых. У Норт Лис Холла в Пик Дистрикт Бронте позаимствовала для Торнфилда только трёхэтажную планировку. В результате родилась мрачная история о сумасшедшей женщине, запертой на верхнем этаже. Однако, вероятнее всего, облик и атмосферу Торнфилда вдохновил Нортон Конайерс близ Рипона, который Бронте посетила в 1839 г. Особняк в яковетинском стиле (стиль, относящийся к эпохе короля Якова – прим. перев.) с прекрасным холлом, датирующимся 14 в., принадлежал семье Грэм с 1624 г. Во время визита Бронте домом владел сэр Беллингхем Грэм, баронет, который увлекался азартными играми, имел нескольких внебрачных детей и в итоге потерял своё фамильное гнездо. Вряд ли Бронте лично встречалась с Беллингхемом, но, возможно, его вспыльчивый, байронический характер частично ответственен за скандальное прошлое и горделивую осанку мистера Рочестера. Между поместьем Нортон Конайерс и Торнфилдом много сходств: пожалуй, самое поразительное из них – скрытая за панелями галереи первого этажа лестница, которая позволяла мистеру Рочестеру незаметно подняться наверх, к жене, во время её припадков.

Э.М. Форстер : Рукс Нест («Грачиное гнездо»), Хартфордшир

Сложно прочитать Говардс-Энд и не захотеть провести солнечный день в английском саду. Этот дом представляет собой Англию прошлого, которой угрожает стремительный современный мир, где автомобили проносят людей сквозь пейзажи так быстро, что они даже не успевают их оценить. «Связать прозу со страстью…» – эпиграф книги указывает путь к духовному просветлению, который, по мнению Фостера, можно описать через историю дома. Писатель не скрывал, что вдохновением для Говардс-Энд послужило «Грачиное гнездо», дом его детства. Когда его отец умер от туберкулёза, Форстеру ещё не было и двух лет, и его мать решила, что им будет лучше переселиться в деревню. В 1883 г. она арендовала поместье Рукс Нест в Хартфордшире, где семья прожила следующие десять лет. Дом принадлежал семейству Говард, которые занимались фермерством более трёх столетий. Форстер решил увековечить его, ещё будучи подростком: «Я отнёсся к этому очень серьёзно, – напишет он позднее, – и надеялся… что смогу прожить всю жизнь и умереть там».

Вирджиния Вулф : Толленд-Хаус, Корнуолл

Толленд-Хаус в Сент-Айвс (Корнуолл), где Вирджиния Вулф проводила летние каникулы. Фото: Пол Ферн/Alamy

Толленд-Хаус олицетворял для Вулф идиллическое детство, которое вдохновляло её на протяжении всей жизни. Её отец, выдающийся критик и биограф Лесли Стивен, открыл для себя Толленд-Хаус в городке Сент-Айвс в 1881 г. во время одной из своих пеших прогулок. Это был трёхэтажный особняк на холме, с которого открывался вид на Портминстерский пляж и маяк Годреви. Каждый год с июля по сентябрь Стивен отправлялся туда со своим большим семейством и приглашал множество гостей. Дети развлекались тем, что следили из сада перед домом за железнодорожной станцией, куда прибывали гости, начиная с Генри Джеймса и заканчивая Джорджем Мередитом или американским поэтом Джеймсом Расселлом, крёстным отцом Вирджинии. Они могли в любую минуту сойти с поезда, и их нужно было отвезти наверх по крутому холму.

Семья перестала посещать Толленд-Хаус после внезапной смерти матери Вирджинии, Джулии, в 1895 г. Её сводная сестра Стелла Дакворт умерла в 1897 г., а её брат Тоби – в 1906 г. В романе На маяк (1927) Вулф совершает долгое воображаемое путешествие в Толленд-Хаус своего детства, где появляются призраки её родных.

Дафна дю Морье : Менабилли-Хаус, Корнуолл

Вдохновением для Мэндерли стало отчаянье, переросшее в одержимость. Дю Морье мечтала о Менабилли-Хаус задолго до того, как смогла там поселиться. Именно в те годы она создала загадочный особняк, ставший центром повествования в Ребекке . На самом деле, внешнее описание родового гнезда Де Винтеров было навеяно Милтон-Холлом близ Петерборо, который Дю Морье посещала ещё ребёнком, во время Первой мировой войны. Однако, задумывая «Ребекку», Дю Морье говорила, что дом должен быть «пустым, заброшенным, без хозяина, похожим – да-да, в точности – на Менабилли в местечке Фоуи… куда я так часто забредала».

Писательница впервые увидела Менабилли во время семейной поездки в прибрежный городок Фоуи в 1926 г. Менабилли принадлежал семейству Рашли с 1573 г. и подвергся серьёзным переделкам в 18 в. Как и его литературный двойник, дом окружали леса. Во время визита Дю Морье сад дома был полон красных рододендронов, символизирующих скрытые страсти и гнев Мэндерли: «пышные и высокие, они качались у меня над головой». Её первая попытка посетить дом состоялась во время тайной прогулки с сестрой Анджелой. Их предупредили, что дорога туда «занимала почти три мили и порядком заросла». Как и в начале романа, восхождение по этой извилистой тропе казалось бесконечным: сёстрам пришлось повернуть назад с приближением ночи.

Прошёл ещё год, прежде чем Дю Морье пробралась сквозь чащу и увидела дом – заброшенный, лишённый былого величия: «Окна были разбиты… Плющ увил серые стены и затянул оконные проёмы». Внутри «семейные портреты смотрели в пустоту и пыль», а библиотека «стала складом рухляди». И только в 1943 г., через пять лет после публикации романа, который увековечил сам дом и его мистическую атмосферу, Дю Морье наконец получила право на аренду и начала ремонтировать «раздраенный дом», как она его называла, чтобы поселиться там с семьёй.

Агата Кристи : Дом на Лоун-Род, Хампстед, Лондон

Дом на Лоун-Род (Лондон), где Агата Кристи жила со вторым мужем. Фото: Alamy

При всей любви Кристи к причудливым названиям домов в своих произведениях она приводит очень мало описаний интерьеров. Однако её опыт проживания в разных домах всё же даёт о себе знать. Эбни-Холл в графстве Чешир был любимцем юной Агаты: «прекрасный дом для празднования Рождества, если ты ребёнок, – писала она. – Огромный викторианский особняк с множеством комнат, коридоров, внезапных ступенек, чёрных лестниц, парадных лестниц, альковов, ниш» и «тремя разными фортепиано». В этом доме Кристи написала роман После похорон и рассказ Приключения рождественского пудинга ; он же появляется под названием Чимниз в двух триллерах 20-х гг.: Т Тайна замка Чимниз и Тайна семи циферблатов .

Однако фанаты таких телеадаптаций, как «Король треф», «Похищение королевского рубина» и «Убийство Роджера Акройда», ассоциируют Кристи со стильным модернизмом. Хотя писательница и здесь не углубляется в подробности. К примеру, в романе Ночная тьма описывается роскошный новый особняк, который воплощает в себе мечту простого по происхождению рассказчика. При этом самому дизайну дома уделяется не так уж много внимания, говорится лишь, что он был «простой, очень современный… в нём много света и пространства». В телевизионной версии «Мисс Марпл» 2013 г. создатели остановились на доме Хоумвуд, шедевре модернизма, построенном Патриком Гвинном в Суррее в 1938 г. Кристи была знакома с авангардным модернистским дизайном, в первую очередь, по дому на Лоун-Род в Хампстеде (сегодня известному как здание Исокон), где она жила со своим вторым мужем, Максом Маллоуэном, после того как их дом в Шеффилд Террас был разрушен бомбардировками в 1940 г. Многоквартирный комплекс был построен в 1934 г. архитектором Уэллсом Коутсом, чей дизайнерский стиль отражает урбанистические идеи, предложенные Ле Корбюзье и другими «утопическими модернистами». В нём жили представители Баухауса В. Гропиус и Л. Мохой-Надь, а также знаменитый дизайнер Марсель Брёйер. В 2003 г. дом был полностью отремонтирован; сейчас он внесён в список архитектурного наследия и считается одной из главных модернистских достопримечательностей Лондона.

Джулиан Барнс : Метроленд, Лондон

Метроленд запечатлел культурно и социально значимый момент в послевоенном развитии Великобритании. План продлить железную дорогу «Метрополитен» до новых пригородов был принят почти за семьдесят лет до публикации романа Барнса в 1980 г. Но именно его описание пригородной жизни, звучащее из уст скучающего подростка из среднего класса, как нельзя лучше передало экзистенциальную тревогу жителей этих районов. И хотя я выросла в Южной Калифорнии, я почувствовала знакомый вкус тоски, присущей всем подросткам из пригородов, когда читала о ненависти Кристофера (Кристофер Ллойд – главный герой романа «Метроленд» – прим. перев.) к воскресным звукам стрижки газонов и мытья машин, а также то разочарование, которое испытываешь, когда во взрослом возрасте возвращаешься жить в пригород, чьи коричневые тона усыпляют любые амбиции.

Звуки пригорода... «Метроленд» – это роман о поражении. Фото: Bloomberg/Getty Images

«Метроленд – это роман о поражении», – скажет автор впоследствии. «Я хотел написать о том, как мечты юности вынуждены уступать место компромиссам». Пригородный пейзаж воплотил «фоновый мотив разочарования» как в жизни главного персонажа, так и в судьбе реального Метроленда. «Лондонский пригород, где я вырос, был построен с надеждой, предвкушением будущих великих свершений. Но этого не произошло».

Это не столько история дома, сколько хроника изменения стиля жизни в послевоенном обществе. В разгар строительного бума люди стремились перебраться в менее густонаселённые и менее высотные районы – если их можно назвать районами, ведь во многих отсутствовал какой-либо объединяющий центр, будь то центральная улица или уже существующая деревня. Метроленд не дарил сельской идиллии и духовного единения с природой, как Говардс-Энд, и в то же время был лишён радостного возбуждения городской жизни. Книга Дж. Барнса должна продаваться в комплекте с DVD одноимённого документального фильма Джона Бетжемана 1973 г. Как говорит Бетжеман поверх сцен мойки машин и стрижки газонов, столь раздражавших Кристофера Ллойда, Метроленд – «дитя Первой мировой войны, о котором забыли во время Второй».

Алан Холлингхёрст : Школа Кэнфорд, Дорсет

И на излёте двадцатого столетия провинциальные особняки продолжали привлекать писателей. Однако вместо пьянящей ностальгии по Золотому веку в духе «Брайдсхеда» в новых книгах мы находим критический взгляд на эти памятники британской классовой системы. Такие романы, как Остаток дня Кадзуо Исигуро и Искупление Иэна Макьюэна, бросают удручённый взгляд в прошлое. Сами поместья, как и класс, который они олицетворяют, постепенно разрушаются. В господских домах царит такой же упадок, как и в настроениях элиты.

Одни загородные поместья стали отелями и домами престарелых, а другие были спасены от разрушения и забвения частными школами. Холлингхёрст шутил, что «стал архитектором лет в шесть… Я начал проектировать дома, когда переехал в закрытую школу». Воссоздавая интерьеры и атмосферу Корли-Корта в романе «Дитя странника» ( The Stranger's Child ), он ориентировался на свою школу Кэнфорд, расположенную в Дорсете. Подобно Корли-Корту, Кэнфорд когда-то был поместьем, отдельные постройки которого возвели ещё в 14 в., а в 1923 г. здание было отдано школе. «Этот прекрасный старинный дом произвёл на меня глубокое впечатление ещё в самом раннем возрасте», – писал Холлингхёрст. Писатель отнюдь не испытывал неприязни к викторианскому стилю, который так претил герою романа Дадли Вэлансу, напротив, он «выступал в защиту викторианских зданий», хотя и «пытался сделать это викторианское здание более тяжеловесным и устрашающим, чем моя бывшая школа».

На судьбу Корли-Корта автор намекает в первой главе, когда герои сидят за аперитивом в «Двух акрах», куда более скромном доме семьи Соул. В этой сцене Хьюберт Соул, наследник «Двух акров», упоминает историю близлежащего поместья «Прайори», славившегося своей роскошью, когда там жила королева Аделаида. Один из гостей отмечает, что потом «Прайори» был «великолепным отелем»:

«А теперь это школа», – сказал Хьюберт с лёгкой усмешкой.
«Печальная судьба!» – заметила Дафна.

Печальная, но неизбежная. Сохранение английских особняков всегда зависело от их способности адаптироваться к новым условиям. И каждая новая глава их жизни подарит нам свои истории.

• Книга Вымышленный дом. От Пемберли до Брайдсхеда: великие дома Великобритании в литературе и жизни (House of Fiction: From Pemberley to Brideshead, Great British Houses in Literature and Life) Филлис Ричардсон опубликована в издательстве Unbound

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ