Исторических романов не существует

Автор: Пол Линч (Paul Lynch)

Пол Линч рассказывает, что выдуманное прошлое говорит о реальном настоящем

Это может прозвучать странно, но исторических романов не существует. Но несмотря на это, если вы напишете художественное произведение, действие которого разворачивается, скажем, в 50-х годах прошлого века – хотя, на самом деле, может быть и гораздо позже, – вам не удастся избежать этого клейма. Книжные агенты и издатели с задумчивым вздохом загоняют вас в историческую ловушку. Когда роман становится книгой, автор может с удивлением заметить этот термин на обратной стороне обложки – он выступает в качестве предостережения неосторожному читателю. И писателю остается только смотреть, как обозреватели стремятся загнать вышедшую книгу в рамки исторического романа.

Писатель раздосадован, поскольку данный термин означает определенные свойства книги: во всех справочниках понятие «исторический роман» (historical fiction) противопоставляется «современной прозе» (contemporary fiction). Проще говоря, предполагается, что в современной прозе описывается время, в котором мы живем, а в историческом романе – любое другое время. Нередко мы видим, как журналисты восхваляют современную прозу за достоверное отображение актуальной реальности, но если тот самый писатель решится, глядя сквозь пальцы, прочитать отзывы на сайте Goodreads – и чего там только не напишут! – он, вероятно, увидит, что его произведение читают в основном как источник качественного подражания прошлому и его обзор.

Представьте, что вы пишете произведение, сюжет которого разворачивается в определенную историческую эпоху. Спросите себя: «Какой читатель из 1817 года узнает себя в романе, написанном на 200 лет позже?» Этот читатель упал бы в обморок и очнулся с чувством опустошения и дезориентации. Писатель способен мастерски улавливать голос того времени, он может с пугающей точностью воскресить моральные устои минувших времен. Несомненно, он крайне осторожно будет продвигаться по минному полю анахронизмов, или же подорвется в угоду ревизионизму. Но любая картина аутентического прошлого в его работе – это иллюзия, исторический роман – это всего лишь ловкость рук и никакого обмана.

Неоспоримым является тот факт, что сознание писателя, глубинное значение языка и любое отображенное мировоззрение формируются жаром и давлением времени, когда живет автор. Сам роман создается по неписаным правилам, знакомым каждому современному читателю, вынесенным из всех ранее написанных романов – как сказал однажды Кормак МакКарти , «горькая правда заключается в том, что книги создаются из других книг». Писатель может изобразить нечто, что покажется читателю достоверным прошлым, но невозможно безошибочно описать какое-либо время, кроме своего собственного. Мы тянемся к тому, что превратилось в пыль, но не можем прикоснуться к нему. Мы должны помнить слова Эмерсона , который предупреждал: «Прочную угловатость фактов время превращает в сияющий эфир». Исторический роман – это и есть современная проза, вот и всё.

Безусловно, мы читаем исторические романы и восхищаемся их сходством с прошлым. Однако, присмотревшись внимательно, мы замечаем, что в историческом романе с холодной ясностью говорится о проблемах, у которых нет срока годности – мы можем увидеть их и в настоящем. Современный писатель стремится сквозь призму прошлого избавить читателя от шума и суеты настоящего, он призывает отвлечься от того, кем мы являемся сейчас, и поразмыслить о том, кем мы являемся всегда. Исторический роман, если читать его внимательно, показывает нам, что современным миром по-прежнему руководят древние константы: сила против слабости, правда против лжи, жизнь против смерти. Также там всегда поднимается проблема жизни как таковой: что необходимо делать, чтобы хорошо жить, и как мы можем выжить в мире, раздираемым столь огромными силами?

В своем знаменитом эссе «История» Эмерсон добрался до сути проблемы. По его словам, история – это не приблизительная подборка фактов, а, скорее, биография «универсального разума». Всё то, что мы чувствуем при прочтении великих исторических романов, неизменно напоминает нам самих себя. С помощью истории можно «излечить жизненные несовершенства, в результате которых мы так чудовищно привязаны к себе. Она показывает наши действия со стороны, …поэтому я могу с хладнокровием взирать на собственные пороки, свойственные таким далеким людям, как Соломон, Алкивиад и Катилина».

В моем романе «Грейс», события которого происходят на фоне Великого голода в Ирландии (1845-1849), четырнадцатилетняя Грейс Койл переживает период ужасной разрухи, смещения ценностей и массовых выселений. Все это порождает злость и смирение в мире, созданном безразличными силами, которые формируют и наш современный мир.

Можно ли сказать, что исторический роман – это одна из форм классического романа (classical novel)? Вероятно, так и есть. Если снять с романа всю мишуру современности, в нем откроется стремление к тем же непреложным истинам, что заставляют нас вновь и вновь возвращаться к классике. Мы перечитываем Мадам Бовари не ради правдоподобного описания посленаполеоновской эпохи, а ради сильнейшего чувства разочарования, близкого нам самим. Капитан Ахав ( Моби Дик ) и Раскольников пробуждают в нас экзистенциальное желание испытать себя в схватке с равнодушной вселенной. Кто из нас ни разу в жизни не испытывал убежденности и внутреннего неповиновения, как то было с Эстер Прин ( Алая буква )? Или подкашивающей нерешительности Гамлета? Отзываясь рокотом в наших сердцах, порождая крик в наших душах, книга становится классикой, когда проблемы героев узнаваемы и актуальны для каждого нового поколения. Как говорил Эмерсон, «Всё, что Шекспир пишет о короле, отзывается вон в том мальчишке, читающем это в углу, как если бы писали о нем самом».

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ