20 июня 2017 г., 07:54

467

Ключи Рэя Брэдбери ко Вселенной

39 понравилось 3 комментария 8 добавить в избранное

o-o.jpegАвтор: Б. Дж. Холларс

1


Летом перед последним учебным годом я получил письмо от своего героя в мире литературы. Мама, заметив на конверте в строке обратного адреса его известное имя, передала письмо лично мне в руки, пока я расставлял книги на полке в местном магазине.

«Это для тебя», — произнесла она.

Я взглянул на конверт из-за стопок книг, увидел обратный адрес и, не торопясь, стал распечатывать письмо.

На самом верху значилось мое имя, за которым следовала небольшая предыстория о том, как он получил копию эссе, написанного мною, и был польщен его содержанием. Получив задание написать о «великом американце», я обошел стороной избитые темы президентов, астронавтов и т.д., и вместо этого написал о нем – писателе, изменившем меня.

«Это одно из самых чудесных эссе, что я когда-либо читал», — писал он, прибавив, что будет хранить его в ящике письменного стола как «литературный материал, который можно время от времени перечитывать».

И в самом низу, черными чернилами его небрежная подпись – Рэй Брэдбери .

Я был ошарашен, ошарашен настолько, что не мог произнести ни слова.

Все еще находясь в ступоре, я мысленно перенесся на пять лет назад, в июньскую ночь, когда сразу после торжества в честь окончания седьмого класса мама повезла меня в этот вот самый книжный магазин, чтобы я мог выбрать себе книгу по душе. Это был редкий ночной визит в книжный, и изучая полки, я водил указательным пальцем по заголовкам, пока в конце концов не остановился на романе Рэя Брэдбери «Вино из одуванчиков». Выбранная мною и прочитанная взахлеб, она изменила мою жизнь.

Получить столь неожиданный ответ от самого автора в этом самом магазине – кажется, это счастливый случай, который можно использовать.

А так как на бланке был указан его номер телефона, я решил позвонить.

Снял трубку, набрал номер и, нервничая, стал ждать, когда на том конце зазвучит голос Рэя.

«Алло?» — послышался в трубке громкий возглас.
«Мистер Брэдбери?»

После взаимных благодарностей мы подружились еще сильнее, когда узнали, что оба – выходцы Среднего Запада (Рэй родился в Уокегане, штат Иллинойс; я жил в Форт-Уэйне, штат Индиана), а я в конце концов осмелел и сделал то, что сделал бы любой подающий надежды молодой писатель, разговаривающий со своим героем по телефону.

Я солгал. Весьма эффектно.

«Знаете, я скоро буду поблизости. Было бы здорово пересечься и пожать Вам руку».
«Ну что ж, в таком случае, приходи!» — согласился Рэй.

Вся правда состояла в том, что Индиану и Лос-Анджелес разделяют 2000 миль – не так уж и мало, особенно для моего 18-скоростного Huffy (модель велосипеда – прим. пер.). Так что я поступил по-другому: всю свою зарплату за работу в книжном магазине я потратил на покупку билета на самолет. Несколько месяцев спустя на самолете, такси и затем рейсовом автобусе я наконец добрался до порога дома Рэя Брэдбери.

2


В свои 17 лет Рэй Брэдбери также предавался случайной лжи.

«Когда мне было 17, я ни к чему не стремился, — рассказывал он биографу Сэму Веллеру. – У меня не было никаких талантов. Я не мог написать даже коротенькую историю. Или эссэ, поэму, пьесу. Так что в конце учебы мне пришлось врать самому себе…»

Эта ложь воплотилась в высказывании, которое он поместил под своей фотографией в выпускном альбоме: «Держит курс на литературные достижения».

Он не верил, что это возможно, хотя и надеялся, что сможет чего-то добиться.

За месяц до выпуска Рэй получил роль в спектакле выпускного класса. Он улизнул где-то прямо перед выходом на сцену, пробираясь на верх башни старшей школы. «Я смотрел на заходящее солнце и понимал, что это была последняя ночь, когда я мог побыть знаменитым хоть какое-то время».

Но не слишком долго. В течение 1940-х Рэй продолжал оттачивать умения в написании рассказов, публикуя множество из них. Большинство из этих историй в конце концов составили основу его первого сборника Темный Карнавал . К середине 1950-х его имя было известно всем: Марсианские хроники и 451 градус по Фаренгейту позволили укрепить положение.

Несмотря на цитату в выпускном альбоме, в самом начале пути успех едва ли был гарантирован. Рэй, как я потом был горд узнать, был еще более упертым, чем я. Будучи подростком, он собирал сценарии из мусорных контейнеров за Голливудскими студиями только для того, чтобы затем их изучать. Разобравшись со структурой текста, он шел дальше, пытаясь представить свой материал непосредственно самим звездам.

Не менее упёртый, чем раньше, некоторое время спустя – с беременной женой дома и 40 долларами в банке – Рэй забрался в автобус, следующий до Нью-Йорка, с одной целью: представить свои работы редакторам. В свой последний вечер в ИМКА (YMCA, молодёжная волонтерская организация, предоставляет ночлег за небольшую плату — прим.пер.) Рэй получил совет от редактора Doubleday Уолтера Брэдбери объединить истории про Марс. Рэй провел всю ночь, занимаясь этим, обрисовывая то, что впоследствии стало «Марсианскими хрониками», и в итоге вернулся домой с чеком на 700 долларов.

Я восхищаюсь такими чудесами, в особенности способностью Рэя самому кроить свою судьбу, ведь благоприятные возможности сами его находят. Но восхитительно и то, что он не полагается на случай. Это его упорство лучше всего может проиллюстрировать история, которую он рассказал мне во время нашей встречи. Еще совсем молодой, разоренный, без каких-либо средств связи в Лос-Анджелесе, он в качестве своего номера давал телефон аппарата из будки на газовой станции через дорогу. Окно его спальни распахивалось широко, и Рэй, вылезая через него, пулей несся по улице, каждый раз заслышав телефонный звонок. И как можно небрежнее отвечал «Алло?»

Помню, как, услышав это, я подумал: «Так вот как это происходит. Вот, как становятся писателями».

3


Автобус доставил меня прямо к порогу дома Рэя Брэдбери примерно в девять утра, оставив в моем распоряжении целых три часа до назначенной встречи.

Я забрался на низкую стену, окаймляющую его желто-белый дом в Чевиот-Хиллс (район Лос-Анджелеса – прим. пер.) и стал ждать, достав свой ярко выкрашенный блокнот на спирали и делая в нем заметки.

Перечитываю их сейчас и вижу почти неузнаваемого для меня, полного рвения молодого человека.

«Интересно, видит ли он меня? – писал 18-летний я. – Всего-то и нужно – выглянуть в окно и посмотреть на юнца, бешено строчащего что-то в блокноте. Всего-то и нужно – выглянуть в окно». Дальше также следует несколько страниц раболепного текста, а заканчивается все фразой, слишком хорошей, чтобы быть правдой. «Впервые в жизни, сидя здесь, напротив его дома и царапая что-то в блокноте, я чувствую себя писателем».

Возможно, это было своего рода вариацией той фразы, что Рэй поместил под своей фотографией в выпускном альбоме. Моя не столь модная версия «Держит курс на литературные достижения».

Последняя строчка: «Я почувствовал, как с неба упала первая капля дождя. Надеюсь, он подождет еще часочек» (этого не случилось).

В полдень я направился к порогу дома. Стряхнул капли с волос, хорошенько вытер ноги о коврик и только потом постучал. Мне открыла его жена Мэгги («Ну здравствуй!») и провела в гостиную, где уже ждал Рэй.

Он широко улыбался, а его красные подтяжки ярко отсвечивали.

«Добро пожаловать!» — сказал он и весь следующий час (или около того) приоткрывал мне двери в свою вселенную. Он водил меня вдоль книжных полок, показывал свои картины, поэмы, работы.

В ответ я совершил несколько довольно конфузных поступков. Например, вручил ему мою фотографию с выпускного (ту самую, где я держу в руках мой экземпляр «Вина из одуванчиков») вместе с баночкой от детского питания, в которой теперь была дождевая вода и несколько одуванчиков, собранные со двора моего дома, раритет 1998 года.

«Вино из одуванчиков», — попытался объяснить я. И хотя это определенно было не то вино, которое можно пить, Рэй Брэдбери все равно принял мой подарок, оценив (как мне показалось) мою попытку приблизиться к той метафоре, о которой он сам когда-то писал: как мы способны разлить по бутылкам, закупорить и остановить время, поймав отблеск лета в банку.

«Спасибо, — Рэй вздохнул, поднося вязкий янтарь к свету. – Мне очень нравится».

Мне показалось, что на мгновение он перенесся далеко в прошлое, в Уокеган, в то время, когда 12-летним мальчишкой носился по лужайке дедушкиного дома, пытаясь отыскать хотя бы еще один одуванчик.

4


Подробности событий, что произошли в тот день, не так важны, как сам факт того, что это все-таки было. По крайней мере для меня. Настоящим достижением, писал я впоследствии Рэю, стало то, что мне удалось «превратить моего героя в друга» (опуская все слащавые сантименты, именно это я и чувствовал).

И продолжал чувствовать на протяжении всего периода нашей переписки с ним, которая, в большинстве своем, состояла из его вдохновляющих высказываний и моих сомнений. В последние годы перечитывать их стало очень трудно. Не только потому, что Рэя больше нет, но и потому, что нет больше и того, прежнего меня.

«Кем был тот серьезный молодой человек, что писал эти письма? Что с ним случилось?»

Как-то раз Рэй сказал: «Я люблю прошлого себя. Да, он был паршивым малым, но я люблю его».

Я тоже был жалким и убогим, но также любил себя. Любил свои увлеченность и пыл, свою установку: «случится может все, что угодно». То, как звезды сходились именно тогда, когда мне больше всего это было нужно, и то, как в самом конце игры решающий бросок всегда определял исход в пользу совершающей его команды. Эта идея до сих пор кажется заманчивой: представлять наши жизни как череду случайностей. Сердечно расстаться с вероятностью и вместо этого верить в возможность.

5


Мое эссе называлось «С увлеченностью и пылом мир был в безопасности». Вот примерно и все, что я могу рассказать о его содержании. Оно было потеряно давным-давно и до сих пор так и не нашлось. Если считать остальные мои работы, созданные в тот период, представительными, тогда, вполне возможно, то эссе было весьма драматичным, с витиеватыми и вычурными предложениями, а отсутствие содержания компенсировалось любовью, с которой оно было написано. Беря все это во внимание, с трудом верится, что это и правда было «одно из самых чудесных» эссе, которые когда-либо попадали в руки Рэя.

В своем письме Рэй заметил: моя работа напомнила ему о том, что он – учитель. И были люди, читающие его историю не просто ради содержания, а для уроков писательства, которые можно было из них извлечь.

Название того эссе — это отсылка к тем словам, что когда-то были записаны самим Рэем: «Если пишешь без увлеченности, без пыла, без любви, без радости, ты лишь наполовину писатель».

Эти слова до сих пор остаются истиной. Но сейчас я понимаю, что совет Рэя относился не только к писательству. Он учил меня жить.

6


«Теперь послушай, — проговорил Рэй в самом конце нашей беседы. – Ты все делаешь правильно. Но самое важное – ты радуешься жизни».

Он поцеловал меня в щеку, назвал своим сыном и сказал жить с увлечённостью и пылом.

Я помахал на прощание, вышел на улицу и подставил лицо навстречу дождю. Я постараюсь.

Б.Дж. Холларс — писатель, среди последних его работ «Flock Together: A Love Affair with Extinct Birds», «From the Mouths of Dogs: What Our Pets Teach Us about Life, Death, and Being Human», а также сборник эссе «This Is Only a Test». Холларс — один из менторов Creative Nonfiction, пишет статьи для журнала «Brain, Child», а также является учредителем и исполнительным директором Гильдии писателей Чиппева Вэлли («Chippewa Valley Writers Guild»). Для ознакомления с литературными работами посетите сайт автора bjhollars.com, для подкастов — snippetspodcast.com.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ

Источник: The Millions
В группу Клуб переводчиков Все обсуждения группы

Авторы из этой статьи

39 понравилось 8 добавить в избранное

Комментарии 3

Cпасибо за замечательную статью в великолепном переводе!

До чего же чудесная статья! И до чего же чудесный человек, любимый Рэй! Нет, ЧЕЛОВЕЧИЩЕ!
Спасибо за статью!

Читайте также