3 июня 2017 г., 11:31

172

Контраст по-американски: По и Эмерсон

21 понравилось 0 пока нет комментариев 2 добавить в избранное

o-o.jpegАвтор: Криспин Сартуэлл

Сложно представить себе людей, отличающихся по темпераменту сильнее, чем Эдгар Аллан По и Ральф Уолдо Эмерсон – современников, о которых еще при их жизни сложились прямо противоположные представления: тьма и свет, болезнь и здоровье, глубокая депрессия и безудержный оптимизм, саморазрушение и самоутверждение. Эмерсон считался эмблемой Америки как символа – символа зарождения принципа свободы, неограниченных возможностей. А вот сюрреалистическая, неуютная и необъяснимо рационалистическая американская готика, которой отдавал предпочтение По, его мир порока, сумасшествия и страшных преступлений, приводимый в движение мрачными сторонами разума, создают образ Америки не менее, но и не более реальный, чем тот, что нарисовал Эмерсон.

По был известным литературным критиком, но все же не настолько известным, чтобы привлечь внимание Эмерсона, самого знаменитого и самого почитаемого американского литературного деятеля своего времени. Тем не менее, он нашел время, чтобы пренебрежительно назвать По «рифмоплетом» (естественно, имея в виду Ворона ). Как и многие литературные ценители того времени, Эмерсон, вероятно, считал По вульгарным. По же, со своей стороны, «почтительно» отзывался об Эмерсоне как об обладателе уж слишком хорошего вкуса, настолько хорошего, что даже скучного: «Вкус на ее смертном ложе, Вкус подталкивает к смерти». По позиционировал себя как противник трансценденталистов хотя бы потому, что частенько над ними насмехался. Он называл Эмерсона «переоцененным» и отмечал, что его философии не хватает базовой логики и здравого смысла.

По выступал против присущих трансценденталистам принципов ненасилия и индивидуализма, считая их неоригинальными, срытыми плагиаторами (По везде видел плагиат), а сам Эмерсон, по мнению По, был бледной копией Томаса Карлейля. По высмеивал их очевидное единодушие, а небольшой городок Конкорд в штате Массачусетс (куда потихоньку переселялись члены трансцендентального клуба – прим.пер.) считал притоном переоцененных бездарей. По соглашался, что Натаниэль Готорн – лучший писатель Америки, при этом шутливо и вместе с тем яростно уговаривая его как можно скорее убраться из Конкорда: «Дайте ему починить перо, выйти из Старой усадьбы, зарезать [Бронсона] Олкотта, повесить (если получится) редактора The Dial и вышвырнуть из окна всю подшивку номеров North American Review».

Вот его типичная жесткая тирада в адрес представительницы трансцендентализма Маргарет Фуллер и ее соратников Корнелиуса Мэтьюза и Уильяма Эллери Чэннинга:

«Мисс Маргарет Фуллер некоторое время назад в бессмысленной и самонадеянной трансцендентальной статье, которую она назвала “Эссе об американской литературе” или что-то в этом роде, проявила исключительную любезность, и, выбрав из списка американских поэтов Корнелиуса Мэтьюза и Уильяма Эллери Чэннинга, чтобы выразить им особую признательность, отозвалась о Лонгфелло как о болване, а о [Джеймсе Расселе] Лоуэлле как о никудышном рифмоплете, “внушающим отвращение даже лучшим друзьям”. Все это было сказано мисс Фуллер может и не в точности в таких выражениях, но выбранные ей слова явно отвечали этой цели. Одному Богу известно, почему она это сказала, разве что потому что она Маргарет Фуллер, которая не хочет, чтобы ее приняли за кого-то другого. Господа Лонгфелло и Лоуэлл, столь демонстративно выбранные для порицания как худшие из наших поэтов, в конечном счете, возможно, лучшие из них. Хотя есть еще [Уильям Каллен] Брайант и, может, пара других, кто навряд ли хуже. Что же касается двух фаворитов, так же демонстративно выбранных мисс Ф. для восхваления, о них и вправду сложно без смеха подумать как о поэтах. Мэтьюс как-то написал несколько сонетов «О человеке», а Чэннинг – несколько строк о «Жестяной банке» или что-то вроде того. И если первый из этих джентльменов не худший поэт из когда-либо существовавших на земле, то лишь потому, что второй – еще хуже. Если говорить математическим языком, Мэтьюс отвратителен, а Чэннинг отвратителен в квадрате».

По не только высмеял продемонстрированный Фуллер и столь характерный для Эмерсона индивидуализм, но сделал это в такой форме, которую никогда бы не одобрил ни один трансценденталист: жестокое литературное убийство, злой издевательский вызов, упоение неприязнью и восторг отрицания. Трансценденталисты же неустанно это подтверждали. Можно сравнить Джона Дьюи и Генри Луиса Менкена, творивших на сотню лет позднее: окрыленного оптимиста и мрачного шумного циника.

Действительно, ни один трансценденталист не смог бы написать то, что написал По, по крайней мере до того момента, когда его творческая деятельность подошла к концу. Он одновременно превосходил их и рационалистичностью, и эмоциональностью. Необычное сочетание: невероятный патологический ужас, смешанный с удивительно ясными умозаключениями, отличает детективов, ученых, криптографов и даже убийц – героев произведений По. Самые мрачные его персонажи, разбираясь в себе, делают это настолько рационально, как будто они дипломированные психологи. Трансценденталисты писали, чтобы наполнить мир светом и надеждой, а По показал, что при свете появляются тени.

Эмерсон считал людей подобиями Господа Бога. Вот довольно типичный для него отрывок:

«Как растение на почве, так и человек покоится на груди Господа; его питают не иссякающие источники, и если нужно, он обретает неограниченное могущество. Кто ставит границы для человеческих возможностей? Тот, кто однажды поднялся на вершину, кто познал истинную природу справедливости и правды, тот поймет, что человеку доступны все замыслы Творца, что человек в конечном итоге – сам творец».

По же считал человеческую природу более… сложной. В своем крипто-научном рассказе/истории убийцы Бес противоречия он утверждает, что одно из неотъемлемых свойств человеческой натуры – неосознанно действовать таким образом, чтобы это противоречило ожиданиям других или долгу и интересам самого человека. «Мы поступаем так-то, – пишет он, – именно потому, что так поступать не должны… Я столь же уверен в том, что дышу, сколь и в том, что сознание вреда или ошибочности данного действия часто оказывается единственной непобедимой силой, которая – и ничто иное – вынуждает нас это действие совершить» (перевод В.Рогова). Я представляю святого и мудреца, читающих эти строки и не понимающих, о чем, черт возьми, пишет этот человек.

Однако не стоит забывать и том, что инь и ян – это символ взаимодействия противоположностей. В центре светлой части мы видим зерно тьмы, а в центре темной – луч света. И По, и Эмерсон пережили потерю любимых жен (Эллен и Вирджинии соответственно), а Эмерсон – еще и своего сына Уолдо. По потерял почти всех, кого любил. Не думаю, что именно пережитое ими повлияло на различия взглядов, хотя, в целом, на долю Эмерсона выпало меньше испытаний (да и мало у кого из писателей была столь тяжелая жизнь, как у По). Я полагаю, что их различия как писателей говорят скорее о том, что это сложившиеся личности, являвшиеся таковыми еще до публикации их первых работ. Эти различия также включают и выбранную ими тактику по борьбе со страданиями: выбраться с надеждами на лучшее или блуждать по каждому темному закоулку. В обоих случаях заложенный природой характер дает представление как об их нации, так и обо всем человечестве.

Последний фундаментальный труд По представляет собой важнейшую теорию всего сущего: «поэма в прозе»/история/сочинение Эврика – в нем он рассказывает о своем понимании мира, опираясь при этом как на последние научные открытия, так и умозаключения, основанные на поэтическом чутье. Он доказывает эффективность такого подхода, по крайней мере, относительно себя самого, и дает, на мой взгляд, первое четкое определение теории большого взрыва, а также рисует картину мира как сменяющих друг друга фаз возрастания и сжимания «первичной частицы» под влиянием силы тяжести. Что характерно, По был уверен, что в настоящий момент Вселенная находится в стадии разрушения, при этом не характерным для него было под разрушением понимать слияние всего Вещественного и Духовного, всего телесного и всех противоположностей в некое Единство и в Бога. По считает нас частицами Бога, которые притягиваются друг к другу силой тяжести.

И вот под конец, после всех тех ужасов, ненависти к самому себе и всех утрат он говорит нам: когда «Вселенная звезд» превратится в одну точку, «мириады личных Разумов» «сольются – в Одно».

«Чувство личного тождества постепенно смешается в общее сознание [и] Человек незаметно перестанет чувствовать себя Человеком, достигнет, наконец, той грозно-величественной торжествующей грани времен, когда он признает свое существование как существование Иеговы. Между тем держите в уме, что все есть Жизнь – Жизнь – Жизнь в Жизни – меньшая в большей, и все в Духе Господнем» (перевод К.Бальмонта).

А вот это мог бы написать и Эмерсон.

Примечание: Старая усадьба – дом в Конкорде, где Эмерсон провел детство. Затем дом был куплен семейством Готорн. Бронсон Олкотт являлся наставником Трансцендентального клуба и отцом Луизы Мэй Олкотт. «The Dial» – периодическое издание для трансценденталистов, выпускавшееся Маргарет Фуллер и самим Эмерсоном. «North American Review» – публиковалось в штате Массачусетс и, возможно, заслуживало этих насмешек.

Источник: The Millions
Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ

В группу Клуб переводчиков Все обсуждения группы
21 понравилось 2 добавить в избранное

Комментарии

Комментариев пока нет — ваш может стать первым

Поделитесь мнением с другими читателями!