«Исчезновение Эмиля Золя» Майкла Розена: «Я обвиняю», и что было потом

Автор: Каролина Морхед

История вмешательства Золя в дело Дрейфуса и бегство в Лондон – живой пример эпохи споров

13 января 1898 парижская ежедневная газета «Орор» («L’Aurore» — «Заря») опубликовала письмо, которое быстро стало одним из самых знаменитых в политической истории. Оно было написано Эмилем Золя под заголовком «Я обвиняю». Это было весьма длинное открытое письмо, адресованное президенту, в котором Золя не только обвинил французское правительство, и в частности высшие чины армии, препятствующие правосудию и способствующие антисемитизму, но так же поименно называл тех генералов, которых считал наиболее виноватыми. К этому письму его подтолкнул недавний обвинительный приговор, вынесенный еврейскому офицеру артиллерии, капитану Альфреду Дрейфусу, который, как полагали, передавал военные секреты в посольство Германии. Золя, как и многие другие, утверждал, что Дрейфус осуждён на основании поддельных документов, и что реальным виновником был другой офицер, майор Эстерхайзи.

Сейчас, в эпоху «звёздных скандалов», повышенное внимание общественности, некогда вдохновлявшее авторов бестселлеров и публицистов, легко забывается. Золя был на пике своей популярности, его чествовали не только во Франции, но и в англоговорящих странах за его долгоиграющую сагу, включающую около 20 романов, сгруппированных вместе под названием «Ругон-Маккары» (Les Rougon-Macquart), где он описал жизнь нескольких поколений одной семьи в эпоху Второй империи (период бонапартистской диктатуры в истории Франции с 1852 по 1870 гг). Но романы Золя вызывали неоднозначную оценку, не все восхищались его житейским изображением бедных и угнетённых во французском обществе. Генри Джеймс говорил о «чудовищной нечистоте» его интереса к подобным вещам. «Оскорбительные и пугающие» нападки на него наполняли газеты. Кто-то называл его «шутом, павлином, разжигателем зла… знатоком непристойностей». Дело Дрейфуса раскололо Францию на два враждующих лагеря: националистов, католиков и монархистов с одной стороны; либералов, социалистов и республиканцев – с другой. Письмо Золя разожгло огонь.

В письме «Я обвиняю» целью Золя было опровергнуть клевету, добиться обнародования новых доказательств, оправдывающих Дрейфуса и обвиняющих Эстерхайзи. Этот план провалился: Золя попал под преследование, а дело Дрейфуса не было пересмотрено, и капитан остался на печально известном Чертовом острове.

Признанный виновным, оштрафованный и приговорённый к году тюремного заключения, Золя бежал в Англию. Именно в этот период, с февраля 1898 по лето 1899, обвинительный приговор Дрейфуса был отменён, а окончание судебного разбирательства над самим Золя отложено, поэтому он смог вернуться во Францию. Вот что рассмотрел Майкл Розен в своей книге. Это одновременно яркая иллюстрация эпохи споров в литературе и портрет благонравного, дисциплинированного мужчины средних лет, у которого неизменно удручённый взгляд, судя по фотографиям. Часто у него на голове можно видеть плоский головной убор, напоминающий шляпу. Он никогда не улыбается.

Когда Золя добрался до вокзала Виктория холодной и дождливой английской зимой, ему было 58 лет. Он был без багажа и не говорил по-английски. Скандал, вызванный делом Дрейфуса, и роль в нём Золя были такими, что место нахождения последнего вызывало постоянный интерес для газет по обе стороны пролива. Он снял комнату на пятом этаже отеля «Гросвенор», который до переезда сначала в дом в Уимблдоне, затем в номер в гостинице в Норвуде, заставлял его думать о тюрьме. Золя беспокоился, что французские власти хотят выследить его и арестовать. Всё это было далеко от впечатлений, полученных во время первого визита в Лондон, когда он был роскошно размещён и счастливо ужинал с ведущими литературными персонами. Теперь он чувствовал себя отвергнутым, чувствовал себя изгоем.

Сын венецианского инженера, строившего плотину в Экс-Ан-Прованс, Золя преуспел в издательском деле и публицистике раньше, чем начал свою плодотворную карьеру романиста. Он был женат на Александрине, которая прежде работала прачкой, и одновременно жил с Жанной, которая пришла в его дом прачкой и стала матерью его двоих детей. Эта связь могла разрушить его бездетный брак, но Александрина проявила сговорчивость, и две домохозяйки сосуществовали одновременно. Золя проводил вечера и утра дома, а дни с Жанной и детьми. Просто непонятно, когда он находил время писать свои многочисленные книги.

Золя был человеком требовательным, как тот, кто привык управлять каждым аспектом своего бытия, непредсказуемость изгнания ему претила. Мы много знаем о его распорядке для, потому что он прилежно писал обеим своим женщинам, которых называл своими жёнами. К нему часто приходил переводчик Эрнест Везетелли, который написал книгу о пребывании автора в Лондоне. Розен хорош в деталях: он показывает перья, использовавшиеся Золя в качестве ручек, на фотографиях, приведённых в книге, Золя печально обходит пустынные улицы Норвуда.

Вскоре после прибытия в Англию, ничего не писав 11 месяцев, Золя начал новую серию романов «Истина» («Les Quatre Évangiles»). Она должна была быть ещё одной глубокой сагой о французской жизни, превозносящей многодетные семьи, свободомыслие и республиканизм, как и в своих предыдущих романах, он обратился к последним социологическим данным о снижении рождаемости, сокращении численности населения во Франции, контрацепции и детских приютах, в очередной раз надеясь всколыхнуть общественное мнение и таким образом изменить французское общество.

Во Франции лидер социалистов Жан Жорес взялся за дело Дрейфуса, и Эстерхайзи признался. Новый трибунал отменил обвинительный приговор и, хотя скорее помилованный, чем признанный невиновным, Дрейфус вернулся домой. Золя тоже отправился обратно в Париж к двум своим семьям. Его политическая либеральность, однако, не распространялась на женщин: неизменно настаивая, чтобы его сын, Жак, первенствовал в школе, Золя был доволен тем, что его дочь, Дениза, становится «хорошей женой».

Так и могла бы продолжаться его дисциплинированно нестандартная жизнь. Но 29 сентября 1902 Золя и Александрина отравились угарным газом из-за заблокированного дымохода в их спальне. Речь заходила об убийстве, но ничего не было доказано. Останки Золя были захоронены рядом с останками Виктора Гюго и Александра Дюма в Пантеоне. Розен, более известный как детский писатель, имел повышенный интерес к истории. В конце Второй мировой войны его двоюродный дед был на том же поезде, ехавшем в Освенцим, что и внучка Дрейфуса.

Поступок Золя был несомненно храбрым и выдвинул на передний план накопившиеся вопросы о предвзятости и гонениях во французском обществе. Но, конечно, антисемитизм не умер с окончанием дела Дрейфуса. Скорее он ушёл в подполье, чтобы снова бурно расцвести в 1930-е и во время режима Виши.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ